Профессионал

Гокудера молча курит у окна, пока Ямамото делает небольшую перестановку в их общей спальне. С тихим шуршанием ножек по полу он перетягивает кресло уже, наверное, раз двадцатый, то и дело усаживаясь в него и окидывая взглядом кровать. Выбрав, наконец, идеальный ракурс, Такеши подходит к любовнику, осторожно приобнимая того за плечи и безошибочно подмечая как нервно дрожат пальцы, сжимающие фильтр. — Если не хочешь, мы можем отменить заказ, — Ямамото кладет голову на острое плечо Хаято, прижимая его покрепче за талию. — Я ведь не настаиваю. — Нет... — тот расслаблено выдыхает, сминая окурок в пепельнице. — Мне, в конце концов, и самому интересно. Тем более уже все оговорено, деньги заплачены... Диалог прерывает мелодичный звон в дверь, и крепко сжав жилистое запястье, насквозь пропахшее порохом, Ямамото направляется встречать званого гостя. На пороге с небольшим чемоданчиком в руках, стоит высокий, невзрачный, ничем не примечательный человек. Здороваясь, он пожимает руки так, словно знаком с ними не меньше ста лет. Проводив гостя в спальную, Такеши с комфортом устраивается на многострадальном кресле, Гокудера же неловко пристраивается на краешек кровати, освобождаясь от рубашки, покуда гость протирает руки антисептиком и достает из портфеля мягкие белые перчатки. — Насчет игрушек не передумали? — раздается его негромкий голос, пока взгляд его остается прикован к содержимому дипломата. — Мы все так же думаем обойтись без них, — уверенно произносит Ямамото, дождавшись отрицательного кивка Хаято. — Ну, тогда можно приступать, — Мужчина надевает перчатки и протягивает руку все еще немного растерянному Гокудере. Тот без колебаний хватается за нее и резко оказывается прижатым спиной к чужой груди глаза-в-глаза к Такеши, внимательно следящим за происходящим. Ладони, затянутые в нежный бархат, успокаивающе поглаживают напряженные плечи и руки, теплое дыхание приятно щекочет чувствительную кожу шеи, невольно заставляя расслабиться. Теперь гость осторожно гладит бока и живот, медленно покрывающиеся мурашками от ощущения мягкой, теплой, шероховатой ткани. Гокудера не сдерживает томного расслабленного выдоха, заставляя Ямамото шумно сглотнуть и принять более удобную позу в кресле. Хаято чувствует, как становится тесно в домашних штанах от таких мягких и уверенных прикосновений. Тем временем, сзади стоящий человек оглаживает его бедра с трогательно выпирающими косточками, массирует низ живота и проводит шершавой тканью по всей длине ног, стягивая следом ненужный элемент одежды. Ямамото замирает и резко выдыхает, шире разводя ноги, а щеки Гокудеры заливаются легким румянцем — нижнего белья на нем нет. Мужчина, сидя на корточках, ласкает стройные ноги с еле заметной сеткой светлых шрамов, гладит икры, выступающие коленки, и Хаято вздрагивает, когда теплая материя проходится по внутренней стороне бедер, и его член ощутимо увеличивается в размере. Мужчина, довольный результатом, вновь становится позади и кладет бархатную руку на эрегированную плоть. Гокудера стонет сквозь зубы и подается вперед, когда вторая рука начинает поглаживать мошонку и перекатывать поджавшиеся яички. Он чувствует на себе потяжелевший взгляд Ямамото, от которого жар тела разгорается еще сильнее, а медленные, размеренные движения по стволу вытесняют из головы последние мысли, заставляя прокатываться под кожей волны возбуждения. Тогда гость отрывается от ставшего податливым тела и усаживает его обратно, на край кровати, заставляя откинуться на спину, сам же пристраивается сбоку, чтобы не закрывать обзор Такеши, и размашисто слизывает выступившую на головке капельку смазки. Хаято негромко стонет и широко раздвигает ноги, пытаясь толкнуться в чужой горячий рот. Ямамото закусывает нижнюю губу от открывшегося перед ним вида и слегка массирует пах сквозь тонкую ткань брюк; от напряжения с примесью ревности сводит скулы. Но это чертовски красиво. Хаято чертовски красивый. Вот такой — покрасневший, разомлевший от ласк, и полностью, абсолютно обнаженный, и не только телом. Прямо перед его глазами член Гокудеры, попеременно исчезающий во чужом рту, аккуратные темные яички и ниже — ярко-розовый, подрагивающий от наслаждения анус. Хаято стонет все громче, чувствуя подступающий оргазм, и мужчина отрывается от своего действа, переворачивая того в коленно-локтевую, полубоком к неотрывно следящему за ними Такеши. Перчатки скользят по позвоночнику, заставляя Гокудеру прогнуться и оттопырить аппетитный зад, его бьет крупная дрожь, когда рука в нежной ткани накрывает соски, перекатывает между пальцами, оттягивает их и снова поглаживает. Сдержать протяжные стоны сквозь прерывистое частое дыхание не является возможным, да он и не пытается, незачем терпеть под взглядом карих глаз явно этого желающих. Затем, когда мягкие руки осторожно раздвигают ягодицы, а незнакомый скользкий язык проталкивается внутрь разгоряченного тела, Гокудера просто заходится в беззвучном крике, расставив колени подальше друг от друга. Такеши видит исчезающий в любимом теле чужой язык, блестящие от слюны края сжимающегося сфинктера, и не может больше терпеть. Все, о чем он сейчас мечтает — вставить в эту узкую дырку сразу и на всю длину, так, чтобы яйца похабно шлепнулись о тонкую кожу белых ягодиц. Знакомый до боли звук расстегиваемой пряжки ремня заставляет Хаято встрепенуться и вцепиться пальцами в ткань специально купленной накануне черной шелковой простыни. Ямамото не прогадал. Бледное тонкое тело Гокудеры светится неестественно ярким пятном на темной скользкой ткани, не давая отвлечься от созерцания столь пошлой картинки. Такеши медленно и со вкусом начинает дрочить свой член мозолистой ладонью, не позволяя себе отрываться от зрелища, разворачивающегося на кровати. Он внимательно следит за Гокудерой, подмечая то, чего раньше не мог замечать: как он потеет, отчего кожа еще сильнее покрывается мурашками, хмурится, когда шершавый язык ласкает его промежность, трется возбужденными сосками о постель в попытках хоть как-то снять накопившееся напряжение, облизывает постоянно пересыхающие губы, комкает в руках простынь и безостановочно стонет, запрокидывая голову назад. В тот момент, когда Хаято тянется к своему истекающему смазкой члену чтобы помочь себе,его руки перехватывают чужие и гость молниеносным движением усаживает его к себе на колени, широко разводя ноги. Ямамото сжимает руку у основания, чтобы не кончить раньше времени. Смотреть на Гокудеру и не засадить ему — просто нестерпимо. Пальцы одной руки незнакомца играют с потемневшими бусинками сосков, а другой, уже без перчатки, поглаживают аккуратную головку, собирая смазку; затем движутся ниже, и указательный палец медленно погружается в сочащийся влагой вход, разминая внутри мягкие стенки ануса. Такеши рычит, резко двигая рукой по стволу, не позволяя себе закрыть глаза. Смахивая со лба испарину, он следит за тем, как Хаято закидывает руки назад, хватаясь за чужие плечи, и пытается поглубже насадиться на палец, непрестанно двигая бедрами. Вскоре к указательному пальцу присоединяется средний, а рука с сосков ложится на изнемогающий и требующий внимания член. Гость нащупывает и разминает простату, отчего Гокудера мечется в его руках, хрипло стонет и просит ускориться, что тот и выполняет. Хватает всего лишь нескольких сильных, резких движений — и Хаято бурно кончает, выплескивая свое семя на собственную грудь и лицо. И, видя, как вязкая жидкость медленно капает с его подбородка на черный шелк простыни, Такеши изливается следом, крепко вцепившись одной рукой в подлокотник кресла. Гокудера безвольно обмякает и чувствует, как его осторожно укладывают на кровать. Гость, удаляясь, задерживается у кресла, где приходит в себя Ямамото, и похлопывает того по плечу. — Он у вас горячий парень, повезло. И, замечая у профессионала совсем непрофессиональный стояк, Такеши решает, что в их жизни достаточно экспериментов.