Anger.

Лицо Золушки было красиво – большие и невероятно синие глаза, в обрамлении густых светлых ресничек, чуть вздернутый носик правильной формы, румяные нежные щечки, пухлые алые губы и острый подбородок. Все эти черты прекрасно дополняла милая, приторно-сладкая улыбка. Мачеха находила эту улыбку отвратительной. Фальшивой. Было в этой симпатичной мордашке что-то неправильное, лживое и невероятно злобное. Может быть, виной всему был полный враждебности взгляд холодных синих глаз, обычно, устремленный в пол. - Я принесла Ваш чай, матушка. И опять эта мерзкая улыбка. Железо подноса глухо стукнулось о деревянную обшивку кофейного столика. Изящная ручка девушки с длинными тонкими пальчиками аккуратно берет щипчики для сахара и вынимает из круглой фарфоровой сахарницы первый кусочек рафинада. Бульк. Бульк. Бульк. Три кусочка сахара. Золушка помнит. Взгляд женщины лениво скользит по комнате. Занятный теперь у нее домик. Роскошный, потрясающе дорогой и красивый со всем этим антикварным барахлом – под стать ей - не молодой уже, но все еще красивой даме. Граф… Ну ради такого положения в обществе и богатства можно потерпеть этого старого хрыча. Тем более его почти не бывает дома. Почему бы это не отметить? Тонкие, идеально накрашенные лиловой помадой губы растянулись в самодовольной улыбке. Ухоженная бледная рука с длинными, нежно-фиолетовыми ногтями задевает маленькую фарфоровую чашку и та, с оглушительным звоном разбивается о мраморный пол. Фигурка хрупкой девушки в поношенном платье застывает в дверном проеме. Мачеха с неудовольствием отмечает несоответствие чистого, но старого, местами заштопанного платья падчерицы с окружающей роскошью и богатством. Надо бы заказать ей форму служанки или, хотя бы, отдать пару платьев своих дочерей. - Золушка, милая, - медленно и ласково произносит женщина, ее чуть хрипловатый контральто кажется совершенно чужим в тишине комнаты, - я такая неловкая. Ты не могла бы принести мне другую чашку чая? Или нет… Вина. Рука в трагическом жесте ложиться на лицо, закрывая глаза. В полумраке нежно-фиалковые ногти кажутся фиолетовыми, а камень в массивном перстне – почти черным. Девушка стоит напротив. Даже сквозь прикрытые веки Мачеха ощущает на себе ее взгляд – тяжелый, злобный, пугающий. Женщина приоткрыла один глаз. Так и есть – смотрит, мерзавка. - Что-то не так, солнышко? – вкрадчиво спрашивает женщина. Рука медленно стекает с глаз, и указательный палец плавно обводит давно уже не идеальный овал лица Мачехи от подбородка до уха. Падчерица отводит взгляд первой. - Нет, все так, матушка. Все так. Девушка плавно поворачивается к двери и тихой поступью двигается прочь. - Не забудь тут все убрать. Золушка останавливается. Медленно поворачивает лицо и мило улыбается Мачехе. - Да, матушка, конечно. Дверь за ней захлопывается с оглушительным грохотом. Мачеха помассировала виски костяшками пальцев и поморщилась. Эта девчонка ей определенно не нравится. От нее точно будут неприятности. *** Ухоженная рука с длинными, покрашенными в нежно-фиалковый цвет, ногтями легко поднимает изящный бокал за хрупкую длинную ножку. Внутри хрустальной емкости вяло плещется тягучая рубиновая жидкость. - Твое здоровье, милая, - кривятся в улыбке лиловые губы, и женщина делает первый глоток. Золушка ждет, внимательно вглядываясь в лицо Мачехи, ищет что-то. И, похоже, находит. - Доброй ночи, матушка. Женщина лениво следит за удаляющейся фигуркой падчерицы. Настенные часы бьют девять. Нужно идти спать, черные круги под глазами не красят женщину. Но перед этим – еще один бокал. Рука Мачехи тянется к бутылке, но вдруг дыхание перехватывает. Тело дергается в судороге, сводя мышцы, выкручивая суставы. Женщина пытается сделать вдох, но не может. Она пытается закричать, позвать на помощь, но… Человеческая тень перестает метаться по стене. Порыв холодного осеннего ветра задувает стоящий на столике канделябр. Золушка проходит в комнату, спокойно вытирает лужу, вылившуюся из бутылки зеленого стекла, забирает поднос с бокалом и внимательно вглядывается в лицо Мачехи, злобно и, одновременно, радостно улыбаясь. Заострившиеся черты лица в свете единственной свечки, которую девушка держит в руках, придают ее лицу особенно хищное выражение. *** Жизнь вообще странная штука — вот ты находишься в самом ее низу, несчастная, всеми забытая и покинутая, а вот уже седлаешь самый гребень волны. Ну не самый, но уже почти. Золушка зевнула украдкой в сложенные в молитвенном жесте ладошки. Похороны — всегда скучно. Сейчас священник начнет распинаться о том, какая Мачеха была замечательная женщина и чего мы лишились. Как он может говорить о том, чего не знает, и, теперь уж точно не узнает? Ах да, о мертвых либо хорошо, либо ничего. Хорошенькие пухлые губы девушки слегка тронула ироничная улыбка — и тут же исчезла. Не то место, не то время. Зала была великолепна. Солнечный свет до верха наполнял комнату, как огромный хрустальный бокал — игристое вино. Свет был повсюду — он танцевал на полированных поверхностях шкафов, отражался от зеркал и путался в тонких занавесках. Прекрасное осеннее утро. Лицо Мачехи тоже было прекрасным, хоть — и не первой свежести, как в прямом, так и в переносном смысле. Гробовщик постарался на славу, рисуя ей новое лицо — должна же столь почтенная дама пристойно выглядеть в гробу. На лицах же присутствующих отражалась скорбь разного качества: кто-то имитировал хуже, кто-то лучше, но грустными были все, это факт. Золушка, облаченная, по такому поводу, в почти новое платье одной из своих сводных сестричек стояла у самого гроба и горько плакала, причем так искренне, что не верил ей никто. Отец, приехавший на похороны своей жены, с кислым лицом гладил дочку по головке. Скоро отпевание закончится, и гроб с телом понесут на кладбище. Поскорее бы. У Золушки адски затекли ноги. Да и дела по дому сами себя не сделают. Сестренки не пошевелят и пальцем, для того, что бы сделать свою комнату чище. Если бы не она, эти барыни заросли бы грязью. Взгляд девушки, до этого хаотично метавшийся по зале, случайно зацепился за фигуры сводных сестер, затянутые в черный шелк. Они стояли немного в стороне и о чем-то тихо переговаривались. Не похоже, что они сильно расстроены происшедшим. Ну да, кто бы сомневался. Золушка снова отвернулась к гробу. Священник уже закончил читать молитву, и, завернувшись в мантию, стал собирать свои вещи, на время богослужения разложенные по небольшому столику. Два крепких парня подняли гроб и потащили к выходу. Золушка проскользнула к выходу вслед за своим отцом, держа его за руку. И вдруг ощутила на себе взгляды. Сестренки. На этот раз девушка все же позволила себе улыбку. Что ж, следующая остановка — кладбище. *** Сначала никто не понял, что именно произошло. И только спустя несколько мгновений раздался истошный женский вопль. За ним еще один и еще. Даже кто-то упал в обморок. «Слабаки», - подумала Золушка, равнодушно разглядывая тело сестры. Когда она разделывала кур для супа, зрелище было более мерзким. Анастасия лежала на нижних ступеньках огромной лестницы при парадном входе, и лицо ее было искажено гримасой боли. Шея – неестественно вывернута. Сейчас она напоминала не прожженную стерву-аристократку, а сломанную куклу. Брошенную и ненужную. Никто ничего не понял. И никто не обратил внимания, как маленькая ножка в поношенном башмачке наступает на длинный шлейф платья погибшей ныне девушки. Как она оступается, смешно размахивая руками, и пытается сохранить равновесие. Ей это не удалось. Золушка об этом позаботилась. Мгновение – и испуганная Анастасия летит спиной вперед с крутой каменной лестницы, а Золушка изящно уходит с ее пути, сделав самое испуганное выражение лица, на которое она только была способна. Не мудрено, что она сломала себе шею. И, похоже, не только шею. Бедняжка. Какое несчастье. Золушка перевела взгляд чуть в сторону. Вторая сестра, Гризелла, белая как мел, стоит неподалеку от тела Анастасии, и, кажется, готова расплакаться. Интересно, она поняла или нет? В это время девушка встретилась глазами с Золушкой. Взгляд ее был полон страха и ненависти. Знает. И боится. Боится. Как же это приятно. Золушка едва ли не зажмурилась от удовольствия, и только осознание того, что она может выдать себя, заставило ее скорчить на лице выражение испуганной и загнанной жертвы. Кто-то из собравшихся гостей надрывно причитал: - Какое го-о-оре!.. Только похоронили мать, а дочь за ней следом отправила-а-ась!.. На голову опускается тяжелая и теплая ладонь отца. - Милая… - Пап… Это так ужасно… Выдавить несколько слез получилось достаточно быстро. Кажется, ей поверили. *** - Я знаю, тварь, это твоих рук дело! Рывок за волосы был такой силы, что Золушка упала на спину, не слабо приложившись затылком о небольшой столик. Из нереально огромных синих глаз потоком хлынули слезы. Над девушкой склонилась сводная сестра – лицо ее, некогда пышущее здоровьем, сильно похудело, под глазами залегли сизые тени, а взгляд приобрел безумный огонек. Такой огонек бывает у загнанного зверя – когда ему нечего терять. - Гризелла…! - Заткнись! Мы пригрели змею на груди, за это и поплатились! Сейчас ты спокойно, держа руки так, что бы я их видела, идешь к выходу, а потом мы направляемся к шерифу, и ты во всем сознаешься! - В чем сознаюсь, Гризелла? Синие глаза сводной сестры смотрели с детской наивностью и обидой. Тонкая бледная рука с зажатым в ней ножом дрогнула. Гризелла нервничала. Вот уже неделю она ждала нападения от этого исчадия ада. Она была готова прикончить сводную сестру, если та броситься на нее, или откажется повиноваться. Но, Гризелла медлила. - Гризелла, опусти нож, - с мольбой произнесла Золушка, заглядывая в серо-зеленые глаза сводной сестры, - Опусти. Ты просто перенервничала. Все будет хорошо. Гризелла замешкалась. Неужели у нее паранойя, неужели она сходит с ума?.. Гризелла замешкалась. И это стало ее ошибкой. Белокурая девушка молнией метнулась к столику и схватила с его поверхности тяжеленную статуэтку. Гризелла поняла – она не успеет остановить безумицу. У нее не хватит сил. Звук удара камня о голову больше всего напоминал звук удара разделочного топора о доску. Затем последовал еще один удар. И еще. Золушка била сестру по голове то тех пор, пока на статуэтке не появились алые капли, а с темных волос Гризеллы не закапало на идеально чистый паркет. Золушка наклонилась над распластавшимся на полу телом. Очень глупой идеей было поджидать ее здесь – в темном закутке, где даже слуги ходят редко. Глупо было пытаться угрожать ей ножом, если даже не можешь довести дело до конца. Глупо. Золушка улыбнулась, спокойно и радостно. Змею они пригрели. Кто кого еще пригрел. Это ее дом, и она никому не позволит здесь распоряжаться. Ну, вот, кажется, и все. Осталось только избавиться от тела. Кажется, у собак сегодня будет королевский обед. *** - Папа… Мне страшно… А вдруг проклятие доберется и до меня?.. Золушка спрятала свое заплаканное лицо в ладонях. - Золотце мое, это просто несчастный случай. Нет никакого проклятия. Не бойся ничего. Мужчина вымученно улыбнулся. Гризелла вела себя странно в последнее время. А теперь она просто взяла и пропала. Наверное, она все-таки сошла с ума от горя и сбежала в лес. А там ее разорвали дикие звери. А возможно ее похитили. Теперь уже никто этого не узнает. - Пап, не уезжай, пожалуйста… - Не уеду, не бойся. Блондинка улыбнулась сквозь слезы. - Ты будешь со мной? - Конечно. - И больше нам никто не нужен? - Никто. Мужчина не заметил нехороший торжествующий огонек, загоревшийся на дне невероятно синих глаз. *** - Милая, кажется, ты все-таки последовала моему совету? Малефисента удивленной отнюдь не выглядела. Она стряхнула со своего темного плаща невидимые миру пылинки и села в кресло напротив крестницы. Золушка, одетая в красивое синее платье с вышивкой и с небольшим вырезом, сидела на террасе и пила чай из маленькой фарфоровой чашечки. - Так получилось, Крестная, - мило улыбнулась девушка, видит Бог, я не хотела, но Мачеха несколько перегнула палку. - Вот как? – со смешком спросила эта прекрасная утонченная женщина с бледной кожей и взялась за вторую чашечку, которую с улыбкой поставила перед ней крестница. - Да, так и есть, – кивком головы подтвердила Золушка, - Я просто хотела немного спокойствия. Ваш яд, кстати, выше всяких похвал. Криминалист ничего не нашел в крови Мачехи. - Ох, милая, перестань, - с улыбкой отмахнулась Малефисента, - Все для тебя. Весна была в самом разгаре. Солнце припекало по-летнему жарко, а щебетание певчих птичек, доносившееся из небольшого ухоженного садика рядом с замком, настраивали на мирный лад. - И как тебе живется? - О, лучше всех. К хорошему быстро привыкаешь. Теперь я могу валяться в кровати до обеда и читать книги. Убираться я, кстати, не бросила. Привычка, что поделаешь. Золушка рассеяно улыбнулась, наблюдая за ложечкой в руках Крестной. - Я рада, - улыбнулась женщина, - Скоро бал, ты знаешь? Принц ищет себе невесту. Ты пойдешь? Золушка слегка нахмурилась. - Не знаю даже. Скорее всего - нет. Там будет так много людей… Какое уж тут спокойствие?