Никто не знает про Тома

Никто и ничего не знает про Тома. Если вы думаете, что знаете, какой у него любимый цвет… Вроде бы банальность, да? Всего лишь цвет. Но нет, это не голубой, это даже не что-то из светлых тонов. Все, что вы про него знаете - ложь, умело преподнесенная этим невозможным человеком. Ваши предположения строятся лишь на увиденном, услышанном, вычитанном, вы думаете о Томе так, как хочет сам Том, и ничего не можете с этим поделать. Что же, я тоже вхожу в ваше число, не расстраивайтесь. Не кривя душой, могу сказать, что ему - вашему любимому интеллигенту, что цитирует Шекспира к месту и нет, не нужно вживаться в роль злодея, не нужно играть эту ухмылку, надменность, самоуверенность, что вот он – Хиддлстон, такой, какой он был с самого рождения, и у меня даже есть доказательства. - Ты украл у меня роль, - я и не надеялся, что наше знакомство с ним сложится удачно. Особенно после того, что его вроде бы как уже утвердили, но потом появился я. - И что теперь? – темперамент взял свое. Ничего не мог с собой поделать. Да, сейчас, смотря на него, я думаю, что с легкостью бы с ним справился и, признаться, ошибся бы, но тогда, когда он уже собирался облачиться в красную мантию Тора, и его тело было на пределе своих возможностей, я бы спокойно мог поцеловать асфальт уже через пару минут, и это было понятно невооруженным взглядом. - Ты. Украл. У меня. Роль, - налитые кровью глаза и вздувшаяся венка на шее не предвещали ничего хорошего. Сжатые кулаки означали неминуемую драку, но один тяжелый, сиплый вздох, и Том, подняв взгляд к небу, расслабился. – Должен. Ты мне должен. И только потом стало отчетливо ясно, кто и кому еще должен. Девушки разных возрастов скандировали его имя, скупали плакаты, стояли по десять часов в ожидании автографов, падали, в лучшем раскладе, на колени, в худшем – в обморок, а я улыбался и не забывал на каждом интервью обмолвиться тем, что мы практически братья, что Том - часть моей семьи, что мы друзья. Смешно то, что так оно и было до поры до времени, и я сам позволили этому случиться. Сам залез в сеть и сам же глупо улыбался, когда он под предлогом спасения вытащил меня из своего же капкана. Я понятия не имею, когда он начал забываться при мне и показывать свое истинное нутро. До промо-тура «Мстителей» я видел его настоящим всего один раз – при нашем знакомстве, и, клянусь, я бы и врагу не пожелал такого человека рядом. Том мог задавить любого. Нет, он не капризничал, не раздавал приказы, не истерил на тему того, что ему подали отвратительный кофе или, что он не будет сниматься при такой погоде - все это слабости, а у него не может быть слабостей. Том стоически терпел все, что происходило вокруг, делая вид, что так оно и надо, что это лучшие и самые счастливые моменты в его жизни, но после, когда я вновь оказывался перед очередным журналистом, и в моем кармане вибрировал телефон, я знал, что это обозначает. «Помолчи», - кажется, этот шаблон СМС у него был первым. Он натренировал меня словно пса, и хватало лишь одного его взгляда, чтобы я заткнулся. "Зачем?" - спросите вы, и я отвечу: у меня не было другого выбора, он победил меня заочно, имея на руках самые отвратительные карты. Сам не понимаю истинных причин своего поведения, но все, что касалось Тома, вызывало во мне больной интерес, он стал потребностью, которую нужно было удовлетворить, во имя правильного функционирования организма, и я готов был улыбаться, нести чушь или уходить в тень по его приказу. Я сдался. Я просто не мог вынести его давления. Дальше так жить было просто невозможно. Нужно было что-то менять, но Том бы ни за что мне этого не позволил. Мне повезло. Повезло родиться в такой семье, где родители могли себе позволить трех сыновей-актеров, где поездка в Штаты на очередное прослушивание было нормой, у Тома ситуация была совершенно иной. Он шел по головам, плел интриги, избавлялся от конкурентов, и все это с самым добрым выражением лица, словно это не он только что пустил слух о «вон том неадекватном актере, который уже не раз срывал сроки спектакля». Я не знаю, кто бы мог его выдержать. Думаю, таких людей просто не существует. Что самое ужасное - Том гордился этим. «А как же его отрешенность от мира?» - спросите вы, и я спокойно отвечу: каждый гений должен отключаться. Отключаться для того, чтобы не сойти с ума от одиночества, от осознания того, что он сделал и от того, как все вокруг ужасно. Конечно, Тому не занимать надменности и лицемерия, но в итоге он все равно понимает, что дорога в рай ему закрыта. Наверное, он уже считает дни до того момента, когда адские псы прискачут за своим долгом, и всячески пытается отодвинуть срок уплаты. - Если ты сделаешь мне больно... - он с силой сжал мой локоть и наклонился к самому уху, и я слышал, как Том внутренне дрожал от гнева. – Еще раз перейдёшь мне дорогу, то знай - ты виноват сам. После этого я дал еще около четырех-пяти интервью, во время которых мой мозг неустанно переваривал новую информацию. Больно? Он собрался мстить? За что? Один из помощников отвел меня в сторону, дабы поинтересоваться хорошо ли я себя чувствую и все ли у меня нормально. Мне претила его забота, раздражала, тогда хотелось, чтобы все эти люди разом исчезли, и я, наконец, смог бы попытаться узнать, какого черта только что произошло. Какого черта ему еще что-то нужно от меня. - Вы уже снимаетесь с Крисом во втором фильме. Как ощущения? Как вы к нему относитесь? – я сидел рядом с ним на пресс-конференции и не без сарказма думал: ну же, Том, ляпни очередную чушь, в которую поверят все, кроме меня. - Я люблю его, - толпа ликовала и, на странность, не понимала, что это значит. Зато понимал я. Проведя бок о бок с этим человеком довольно большое количество времени, я понял одно: всегда нужно идти от противного. Любая правда из уст Тома на камеру будет считаться ложью, а любая ложь – истиной. Завуалированные фразы не в счет, они означают, что Том не хочет говорить об этом или вообще не хочет говорить в данный момент. Если знать правила игры, то его можно читать словно открытую брошюру в туристическом агентстве, где полно ярких картинок и таких манящих обещаний. Да только моему отпуску, видимо, быть далеко не на Мальдивах. - Что ты от меня хочешь? – так хотелось со всей дури захлопнуть за собой дверь, схватить его за шею и прижать к стене, но одно неосторожное движение, и… Я не знаю, что «и», и знать совершенно не хотел. - Я хочу свой долг, - скрестив руки за спиной, Том покачивался с носка на пятку, вглядывался в темноту за окном и, я точно слышал это, улыбался. - Какой еще долг? Ты же сам… - Мой успех не отменяет того, что из-за тебя мне пришлось сначала измываться над собой, чтобы хотя бы на немного приблизиться к твоей комплекции, а потом делать все с точностью наоборот. В номере повисла гробовая тишина. Я знал, что спокойно могу послать его ко всем чертям, развернуться и уйти, но, глупо, конечно же, у меня не вышло. - Так что ты хочешь? Подробнее, – уже более спокойно переспросил я. - Я допустил ошибку, - Том медленно повернулся, и в его взгляде я поймал то, что никогда раньше не то что не видел, даже думать о таком не смел. – Ты же понял, да? – в очередной раз мне нечего было ответить. – Дал слабину, трещину, - голос Тома медленно перешел к шепоту. – Влюбился. - У меня есть… - А то я не знаю! – он в голос рассмеялся. – Вот это новость, ты открыл мне глаза, - я не мог понять, как можно было так противоречиво вести себя. Он был одновременно до невозможности уверенным в себе, разбитым и напуганным. – Я же тебя не под венец тащу, для карьеры это, знаешь ли, не лучший ход. - Том, я не… - Помолчи, - я и не заметил, как расстояние межу нами сократилось, а ладонь Тома лежит на моем лице. – Я не договорил. Не нужно кормить меня обещаниями, не нужно строить светлое совместное будущее, не надо рушить свой привычный устой жизни. Ты же актёр, так сыграй. Докажи, что меня заменили более достойным. Сделай так, чтобы мне было над чем работать. В ту ночь я не смог уснуть до самого утра. Тревожный сон в самолете не дал и толики тех результатов, на которые я надеялся. Просьба Тома поставила меня в очередной тупик, откуда был один выход: повернуться на сто восемьдесят градусов и поменять все, к чему привыкал годами. Бежать, бежать, что есть мочи, но у продюссеров был совершенно иной взгляд на наши отношения. Никто из моего окружения не знал, что происходит. Если честно, даже под страхом расстрела я бы не признался, на меня работало только одно: отдать «долг» оказалось не так трудно, как казалось в самом начале. Я не думаю, что Том имел в виду то, что начало твориться между нами, но он вновь вернулся в прежнего себя. Как в прежнего? В того, кем вы его считаете. Более того, когда мы были порознь, я скучал по нему, временами даже звонил, хотя наши номера были по соседству и долго с ним о чем-то говорил. Том рассказывал мне о новом проекте, что фильм снимается специально для Каннского фестиваля, что ему выпала возможность поработать с прекрасными людьми, у которых можно почерпать множество знаний, говорил, что я молодец, что семья это прекрасно, что он мной гордится. Очередное противоречие, и я не знал, издевается ли Том надо мной или говорит правду. Хотя, как мне кажется, Том говорит правду в одном случае – когда он зол, а если довести его до состояния ярости, то он мигом создаст письменный портрет обидчика и ни разу не ошибется. В общем, все было отлично. Том мне верил, а я особо-то и не играл, и складывалось впечатление, что судьба вновь повернулась ко мне лицом, но я допустил ошибку. За время, что мне нужно было посвятить Тому, а не работой над фильмом, как всем казалось, я ни разу не дал ему повода усомниться во мне, но тогда случилось что-то, чего я не смог разгадать. Том был в отвратительном настроении, в ужасном, когда воздух вокруг него искрился, дыхание становилось частым и нервным, а руки сжимались в кулаки. Он явно чего-то хотел от меня, и стоило было просто спросить, но нет же, я решил, что это все, конец, хватит. Вот именно сейчас я покажу ему, на что я способен. Зря. Очень зря. Я ушел. Изобразил на лице сочувствующий взгляд и ушел, попутно показав, как мне жаль Тома со всеми его заморочками вместе взятыми. «Я был не прав, - пришло сообщение чуть позже. – Встретимся на красной дорожке». Сейчас, смотря на то, как он вел себя там, мне становится страшно и неприятно за самого себя. Как можно было не заметить всей это палитры, наконец, неподдельных эмоций? Откуда у железного Хиддлстона взялась грусть? Почему он выглядит таким слабым? Отчего так тянется ко мне, словно он тонет, а не щеголяет в новом костюме перед фотокамерами? "Мне требуется помощь", - говорил его взгляд, но я, лишь похлопав его по плечу, прижался с Эльзе, словно она могла меня защитить. От Тома не спрятаться, не скрыться, если ему понадобится, он из-под земли достанет и ничем не побрезгует. «Я предупреждал», - данное сообщение не вызвало во мне никаких воспоминаний, так что единственное, что мне оставалось делать, повернуться на него со скучающим видом и немым вопросом на лице. Я не ответил. «Поздравляю, тебе удалось. Видимо, ты избранный», - и вновь мой немой вопрос. «Ты сделал мне больно. По-настоящему больно», - Том убрал телефон в карманы брюк и покинул зал. По коже пробежали мурашки, а внутри стало так холодно, словно Том и впрямь обладал какими-то сверхъестественными способностями или вообще умер с несколько веков назад, а теперь эту пустая оболочка явилась ко мне в наказание за какие-то грехи. Я благодарил судьбу, что Эльза не заметила во мне никаких перемен, зато отсутствие Тома заставило ее беспокоиться. - Может, найдешь его? – ее реакция была совершенно неожиданной. - Нет, у него сейчас… Сложный период. Я не представлял, как мы будем работать вместе над вторым фильмом, но одно я знал точно: мне несдобровать. На людях Том, безусловно, и вида не подаст, что что-то не так, он никогда не нанесет мне ни одной травмы при исполнении трюков, никогда не нахамит при съемочной группе или других актерах, но он… Он заставит меня сходить с ума. Так оно и было. За время долгого и, как мне казалось, вечного перерыва между съемками, он ни разу не позвонил мне, ни разу ни написал ни одного сообщения, даже на тот же самый Комик-Кон было ясно, что поедет либо Том, либо я. Мне не следовало вмешиваться, в последствии я с остальными зрителями наблюдал его шоу с экрана ноутбука. - Крис, вам вскоре предстоит вновь воссоединиться со своим, как я понимаю, другом Томом Хиддлстоном для съемок в следующем «Торе»? - Сначала мы будем снимать без него, но Том очень скоро к нам присоединится, - я надеялся, что он не окончательно вычеркнул меня из жизни, верил в то, что обязательно увидит и поймет мой посыл. – Я скучаю по нему. - О, как интересно! – репортерша засияла. – Вижу, вы действительно хорошие друзья. - Да, я люблю его. «Комната 40-В», - в тот же вечер пришло сообщение с незнакомого номера. Я долго не мог понять, что мог значить этот шифр, но уже прикидывал расположение номеров в отеле. «Я освободился и решил приехать чуть раньше». «Он сменил номер», - звенело в голове. Сменил и, скорее всего, даже не слышал ни одного послания. Стало больно, чертовски больно от данной мысли, но в еще раз проверять кто из нас и чего стоит уже не хотелось. - Повтори это, - как только дверь открылась, Том втащил меня в номер за шкирку и прижал к стене. – Повтори, - его глаза блестели, руки дрожали, но голос был тверже камня. - Я… Я люблю тебя, - монотонно продекларировал я, а Том рассмеялся в ответ. Он, присев на пол и скрестив ноги, обнял себя за плечи и опустил голову. – Люблю, Том, люблю. И вновь эта удушающая тишина. Казалось, даже стрелка часов вместе с моим сердцем остановились, ожидая своего вердикта. - Том? – он не шевелился и ждал, а мне оставалось два выхода: уйти или остаться. – Том, прошу тебя… Говорить, что я понятия не имею, как поцеловал его – глупо. Имею, очень даже имею, как позже выяснилось – я хотел этого очень давно. Не надо отношений, проблем, ничего. Нужна драма, буря эмоций, то, о чем можно будет вспомнить и никому не рассказывать. То, что станет отсчётной точкой «до и после». - Том! – он повалил меня на пол, угрожающе уперся коленом в пах, до скрежета сжал челюсть и сверлил ненавидящим взглядом. – Том. - Еще раз, - дрожа от гнева, процедил он. - Люблю, - спокойно выдохнул я и протянул к его лицу ладони. В ответ он перехватил мои руки и в одно движение перевернул на живот. Я чувствовал, как Том вдыхает запах моих волос, как проводил сомкнутыми губами по открытой коже шеи. Я чувствовал, как быстро бьется его сердце и свой страх.. Я был в ужасе, но на сопротивление силы уже не было. Я сдался и выкинул белый флаг. Пусть все будет так, как должно быть. Том отпустил меня так же неожиданно, как и схватил. Его тихие шаги были медленными, словно он вымерял каждое движение. Я так и не решился встать, пока свет в комнате не погас, а звук задернутых штор не вернул меня в реальность. - Иди сюда, - он не приказывал – просил. – Иди ко мне. Внутри назревала паника, но я поднялся. Даже сквозь темноту ощущался его тяжелый взгляд, из-за которого атмосфера нагнеталась с каждой секундой. - Зачем ты это сделал? – я прекрасно понимал, о чем идет речь, но признать это не хватало духу. – Зачем прилюдно меня унизил? Мы никогда не говорили на эту тему, но я знаю и понимаю слишком многое, то, что ты в упор не видишь. - Ты простишь меня? – хотел задать вопрос, но вышло больше утверждение. - Прощу? - он в голос расхохотался и упал на кровать, пряча лицо ладонями. - После того, что ты тут устроил? - я не верил в то, что слышал. Доходило медленно и как-то чересчур больно. - Это было феерично! Знаешь, Крис, ради такого стоит жить. - Я... - Что "я", Крис, что?! - он абсолютно точно издевался надо мной. Не в первый раз мне плюют в лицо, но еще никто не делал это ядом. - Думаешь, обошелся со мной не лучшим образом, а я пропущу мимо себя или расплачусь? Ты ответь - что я должен был сделать? - Боже, что ты творишь? - у меня не получилось сказать это вслух, так как губы онемели, но мне казалось, что он понял. - У меня есть, кому пожалеть меня, хотя я в жалости не нуждаюсь, а ты... - Том задумался. - Мне будет приятно вспомнить, как бравый Крис посчитал себя объектом моих обожаний и приперся извиняться. - Какая же ты сволочь, - прорычал я, и сам того не замечая, схватил Тома за шиворот, а после замахнулся для удара. - Ну же, - он вновь смеялся, делая при этом самое невинное лицо. - Бей, прошу тебя, - Том шептал, специально подставляя лицо. - Отомсти за себя, и мы сможем дальше проложить игру. - Что мне нужно сделать, чтобы прекратить это? - я отшвырнул его обратно на кровать. - Проиграть, - Том удивленно пожал плечами, будто это было само собой разумеющимся. - Как? - он явно не собирался прекращать свою пытку. - Сделать так, чтобы я выиграл! - если до этого момента я думал, что способен его любить и жалеть, то я крупно ошибался. - Мне тебе роль отдать что ли? - Нужна она мне, - с неким отвращением бросил Хиддлстон. - В рабство к тебе записаться? Душу продать? Переписать все имущество? - с каждым новым вопросом его глаза все больше и больше расширялись. - Чего тебе нужно?! - Знаешь, все варианты хороши... - Прекрати. - ...Но мне очень приятно видеть, как ты себя изводишь, - повисло молчание, и мои кулаки вновь с силой сжались. - Это разве не ты тут с пять минут назад собирался мне отдаться? - А может это я хотел тебя поиметь? - О-о-о, - Том изобразил наигранный страх. - Я бы с превеликим удовольствием поглядел, как у тебя это выйдет. Не люблю себя оправдывать, но я правда не знаю как так вышло, что Том, даже не пытаясь защититься или выбраться, болтался между моих рук с силой сжимающих его шею. Когда я опомнился, то его губы уже были синими, а из глаз текли слезы. - Ты псих! Чертов псих! - у меня была паника. Еще бы немного, и ничего нельзя было бы исправить, но я забыл об одном - Том всегда все держит под контролем. - Я бы мог!.. Я... - Тихо, Крис, тихо, - Том попытался дотронуться до моего плеча. - Ничего ты не можешь. Совсем ничего, - Хиддлстон разочарованно вздохнул, включил свет в комнате и начал рассматривать в зеркале свою шею. - Ну, разве что заставить меня носить шарф с несколько недель. - Я ведь!... Неужели ты не понимаешь?! - никак не выходило унять хаос в своей голове, я не мог справиться со своим телом и мыслями. - Ты сам-то себе веришь? - мне больше нечего было ему ответить. - Да, съемки обещают быть веселыми, - он обернул свою страдальческую шею шарфом. - Не беспокойся, я тебя не трону. Я хорошо подготовился и вошел в роль. - Так что, ты выиграл? - свозь зубы процедил я, смотря прямо на Тома. - Нет, просто мне больше не интересно с тобой играть, - не зная, куда девать свою злость на этого человека, хотя я уже начал сомневаться, что он человек, я со всей силы ударил в стену, что мозг мигом отозвался глухой, но резкой болью. - О! А вот теперь выиграл. Я молился всем известным мне богам, включая небезызвестного Локи, чтобы было хоть немного легче. Хотя бы чуть-чуть, и меня услышали. На съемках Том был сам на себя не похож... Точнее похож, но только для тех, кто привык видеть его таким, я же не переставал удивляться этому чуду ни на минуту. Нам с ним удалось даже пожить вместе, чего я боялся заочно и довольно сильно, всеми способами пытаясь предотвратить это, но, как позже выяснилось, Том оказался замечательным соседом, а спрашивать его, какого черта он творит время от времени, я попросту не решался. Наверное, именно это накликало бы на меня беду, и к моему еще большему удивлению понимание, а с ним спокойствие пришли оттуда, откуда их совсем не ждали. - Вот и все, - это был его последний день, а мне нужно было задержаться еще на неделю, чтобы что-то переснять. Что именно, я понятия не имел, да и знать особо не хотел. - Будешь скучать по мне? - он по-локивски вскинул бровь и ухмыльнулся. - Наверное, - так же ухмыляясь ответил я. - Врешь, - он протянул это слово так, что я опять вернулся в те времена, когда он вертел мной, как угодно, а я ничего не мог с этим сделать. - Том, не надо, - мне казалось, что эта просьба должна его утихомирить. Больше он не выведет меня на эмоции. - Хорошо, - "лицо Локи" стало больше похоже на Тома. - Как скажешь. Знаешь, - через полминуты он нарушил молчание. - Временами я даже хочу извиниться, но... - Это будешь не ты, - кивнул я, и с Тома вновь спала маска. Он посмотрел на меня настолько испуганными глазами, что мне сразу же захотелось вывести его на очередную грубость, только бы не видеть этого. Мне казалось, что для него это унижение. - Да. Но "не со мной" легче, правда? - он расплылся в доброй и беззащитной улыбке. - Правда, - вновь кивая, как болванчик, ответил я. – Только я так и не понял, кто из всего этого ты. - А потом меня спрашивают, - он специально изменил голос на более высокий. - "Том, а почему у тебя никого нет?". Для жизни опасно, - вот именно за подобные моменты я и называл его своим другом. Странный, чертовски сложный, но такой интересный Том. - Ладно, пойду врать дальше. Я обнял его. В первый раз по-дружески, от чистого сердца, и сделал это потому, что мне действительно этого хотелось. Том ответил мне взаимностью, а после, немного отстранившись, поглядел по сторонам и прижался губами к моим губам. Признаться, я ожидал, но уже ни на что не надеялся. - И все же тряпка ты, Хэмсворт, - он грустно улыбнулся. - Хоть бы раз... - Ты же победитель, - больше продолжать не было смысла. – Какая у тебя новая роль? - Не бойся, там будет все не так опасно, - он игриво подмигнул мне. – По крайней мере, для тебя, крепыш. У меня было время узнать его настоящим. Ну, попытаться, хотя смысла в этом, наверное, ноль, но я все равно упустил эту возможность, позволяя делать из себя тренировочный материал. Если вы до сих пор думаете, что хоть что-то знаете про Тома, то вы крупно в этом заблуждаетесь. Я и сам про него ничего не знаю, но люблю от чего-то, ничуть не меньше, и именно в этом мы с вами схожи.