Точка опоры.

Фолкнер не передает нам историю прямым текстом, а дает нам возможность ее додумывать. В тексте он оставляет толчок для представления той или иной ситуации. Сразу притягивает интерес к тому, как он построил сюжет. Все расставлено не так, как обычно воспринимает человеческая память. Вроде бы, таким образом, человек запоминает общий вид картины. А переставив события местами, автор показывает, где нужно глубже всего копать. И, кстати, о памяти. У нее есть не одно определение, помимо психического свойства человека. Память – способность вспоминать отдельные переживания из прошлого, осознавая не только само переживание, а его место в истории нашей жизни, его размещение во времени и пространстве. Ведь и вправду! В нашей памяти нет сразу структурированной истории, запоминаются те фрагменты, которые наиболее важны. И таким образом Фолкнер передает наше же восприятие на эту историю, если бы мы видели ее наяву. Передает то, что происходит в нашей голове, если бы мы ее видели. Точнее, не в голове, а в головах. Если бы мы были в Джефферсоне, все бы не ограничивалось взглядом некого «я». Здесь работает коллективное мышление. Когда Эдгаром По был использован способ повествования от первого лица, читатель становился героем книги. Но читатель далеко не один. И считая себя единственным героем, человек ограничивает себя от множества других прочтений книги, соединив которые можно было бы открыть самые глубокие ее тайны. Возможно, поэтому отношение города к Эмили довольно непонятное. Но ведь «мы» это не что-то одно. Люди в этом городе могут быть абсолютно разными. Мы могут быть как одними, так и другими. Хотя, это слишком простая мысль. Ведь автор копает намного глубже и каждая деталь, которую он дает намного сложнее, чем можно подумать. Также звучит в голове вопрос: почему «Роза для Эмили»? Почему-то в голове постоянно вертится образ того, как отец засовывает розу в левую глазницу Эмили. Если бы это был сюрреалистический образ, и из глаз росли розы, это могло бы показаться кому-то красивым. Но как образ реальный – это очень больно. Если засунуть человеку в глазницу розу, это даже мало сказать, что больно. Это ужасающе невыносимо с перечислением всевозможных синонимов к этому слову. Сама роза как символ чего-то вечного, непоколебимого. Как то старое время джентльменов и леди. Ходить с этой розой в глазу мучительно, но и вытащить страшно. Боязнь перемен? Она твердо стоит на том, что время аристократии не прошло, и на этом настаивает не только она, но и ее дом. Эмили останавливает время, как только может. Взять того же Гомера! Не зря Фолкнер упомянул, что у него был хлыст. Как и у отца Эмили. Но вернемся к розе. Она не может быть всунута абсолютно прямо, только под наклоном. И если бы это была картина, ее бы можно было назвать «Точка опоры». Дайте мне точку опоры, и я изменю столетие. Только она не собирается ничего менять. И от этого тело медленно гноится, гноится, гноится…. Роза со временем увядает, как и старое время, которое уходило и заменялось новым. А остатки цветка были такими же гнилыми, как и сама Эмили к тому моменту. По образу и подобию. И, наверное, впадины, в которых были маленькие угольки, были из-за этого оставшегося стебля, олицетворяя то, что она ни при каких условиях, даже при пытках, не изменит своего взгляда и будет стоять на своем, как памятник.