Lost Girl

POV Локи - Это так странно, - выдыхаю я, не сводя глаз с Кейт. - О чем ты? – она кусает нижнюю губу. Этот жест абсолютно наивен, в нем нет секса или похоти, хотя девушка вся как будто соткана из низменных пороков и собственного потворства им. - Мне очень хорошо с тобой, все мои печали отходят куда-то далеко, - я наклоняюсь, целуя ее. – Как ты говорила, за темной ночью всегда следует рассвет? - Да, - она что, правда смущается? - Но ночь еще не кончилась. Я поднимаюсь, тащу ее за собой, укладываю на диван. Хрупкое женское тело уже не кажется мне таким беспомощным. - Так скоро? – вопросительно шепчет она. - Я же бог, - никогда не устану повторять это. – Или у тебя не хватит сил? Кейт широко улыбается, ее тонкие пальцы обхватывают меня за шею. - Ты даже не представляешь, на что у меня может хватить сил! – она нежно целует меня. – Если ты слышал о презервативах, то они в верхнем ящике! – Кейт кивает куда-то вбок, и я вижу небольшую тумбочку. Надо ли меня просить дважды? Подмять ее под себя, заткнуть рот поцелуем, пальцами раздвинуть нежную плоть. Как давно у тебя не было женщины, бог, что ты так бросаешься на нее? А может все дело в том, что Кейт не задает вопросов, как это было всегда? «А ты меня любишь?», «А ты женишься на мне?», «А ты будешь царем, а я царицей?». Смертной все это было неважно. Словно что-то большее соединило нас, чем разорванная мною блестящая упаковка. Ее глаза казались мне огромными, пока я надевал презерватив, а она легонько трогала пальцами мой живот. Как так вышло, что в ней детская наивность сочетается с диким развратом? Кейт широко распахивает глаза, когда я снова вхожу в нее – удивительно, она снова такая узкая. - Да, - шепчет она, пальцы впиваются в мои ягодицы, Кейт притягивает меня к себе так сильно, что ни одна сила девяти миров не смогла бы нас разлучить. – Давай, еще, прошу тебя! - Чего ты хочешь? – меня пугает, как хрипит мой голос, пока я медленно двигаюсь в ней. – Скажи мне, чего ты хочешь? Она морщится, кусает губы. Ну же, смертная! Давай, скажи это! Облегчи мне задачу, ведь я не смогу признать это так просто. - Тебя, Локи, - она выгибает спину, и ее бедра с силой сжимают мои. – Только тебя! Может, она и врет, ночью, как говорят в Мидграде, все кошки серы. Но я подчиняюсь ей, со стоном опускаясь вниз, обхватывая ее руками. Наши тела двигаются в унисон, и мне никогда не было так горячо, как сейчас. Кейт хватается за меня, кусает за плечи, за шею, и это совершенно сводит меня с ума. Я вбиваюсь в нее, как мальчишка, только что познавший женское тело. Смертная делает меня ненасытным, безрассудным и совершенно бестолковым. И, кажется, словно мы едем на той машине, о которой она рассказывала мне, прежде чем кончила под моим языком. Нет проблем, нет волнений, я забыл о том, где я и почему. Существует лишь два тела, и кто из нас сейчас бог я бы поспорил. Асгардские женщины так не отдаются, у них всегда есть время – вечность, или около того. Они пытаются сохранить чувство собственного достоинства и ведут себя надменно, даже если только что отсасывали за гобеленом младшему принцу. Какая же это фальшь, я ведь всегда это чувствовал, всегда понимал. Но сейчас Кейт опаляет меня своим жаром, в ее стонах и хрипах столько искренности, что кажется, я этого не вынесу. Ее маленькие пальцы впиваются в мою кожу, и я уверен, оставляют царапины. - Дай я, – просит она, и мое тело быстрее понимает, о чем она просит. Крепко обняв ее, я переворачиваю нас – и вот она сверху. Кажется, что эта поза для нее не очень привычна, она медленно водит бедрами, словно привыкая к ощущениям. Да, я знаю, так все чувствуется куда острее. Она лукаво улыбается, смотрит на меня из-под ресниц, опирается ладонями на мою грудь. Свет телевизора подсвечивает ее с одной стороны в то время, как другая половина ее тела теряется в темноте. Потрясающее зрелище. Мягкие волосы блестят золотом, она откидывает их на спину, прогибается, а я провожу руками по ее бедрам по плоскому животу, по груди. Она такая маленькая, такая худенькая! - Ты прекрасна, - слова скрываются с моих губ, прежде чем я успеваю подумать. Многие асиньи сошлись бы в смертном бою, чтобы услышать от меня комплимент, а, получив его, долго приходили бы в себя. Кейт лишь качает головой, не сводя с меня лукавого взгляда, приподнимается надо мной, так что мой член почти полностью покидает ее горячее лоно, и я чувствую внезапную пустоту. - Я знаю, - шепчет она, и резко опускается. Мир взрывается красками, о которых я прежде не знал. Я выгибаюсь, стараясь слиться с ней еще сильнее, ее бедра танцуют поверх моих, ее пальцы переплетаются с моими. Я забываю, как дышать, глядя, как она двигается надо мной. Волны страсти уносят куда-то в темноту, где нет даже звезд. Перфектная темнота и я ориентируюсь только по запахам и звукам. - Да, да, да… - ритм ее тела подчинен этим простым словам, в которых мне видится большее. – Боже, да… Руками она ласкает себя, и я неотрывно слежу, как Кейт сжимает свою грудь, как пальцами она касается себя там, где соединяются наши тела. Она почти замирает, перестает двигаться – ее руки нашли нужный ритм, который я так просто сегодня угадал – чистое везение. Готов спорить на трон Асграда, ей не так часто везет. Она кончает с громким стоном, сжимая мое тело бедрами, и обессилев, падает мне на грудь. - Дальше сам,- мурлычет Кейт. Я двигаюсь быстро, резко, жестко, пока она тихо стонет мне на ухо. Я кончаю, впиваясь пальцами в ее ягодицы. Мы лежим в жесткой сцепке, Кейт слегка покачивает бедрами, что совершенно лишает меня рассудка. Я не хочу выходить из нее, я готов так лежать до самого Рагнарёка. Телевизор голосом какого-то крашеного мужика поет о любви, а мне вдруг безумно хочется спать. Смертная соскальзывает с меня, и я притягиваю ее в свои объятия. Я глажу ее нежную кожу и снова натыкаюсь на шрамы, украшающие ее левое плечо. Тонкие белые шрамы то пересекались, то были параллельными друг другу. И лишь один был все еще розовым – самый глубокий и, видимо, самый последний. Глупо спрашивать, откуда они у нее. - Безумная смертная, - я касаюсь губами ее лба. - Безумная, - согласно кивает она. Я проваливаюсь в сон, и мне видится мое падение с Радужного моста, но вместо Бездны меня ждет темная маленькая комната, большая постель и зеленоглазая сумасшедшая девица, тело которой испещрено шрамами. *** Я просыпаюсь на рассвете. В комнате пахнет сигаретами и потом. Кейт прижимается ко мне со спины и тихонько сопит. Я таращусь в потолок и привыкаю к новым ощущениям внутри себя. Кажется, что моя кровь кипит, все тело напряжено и хочется куда-то бежать, двигаться вперед. Колесить по дорогам и делать только то, что хочешь сам. Я усмехаюсь, бог, ты застрял здесь. Я глажу кольцо в виде змеи, что обхватывает тонкий палец Кейт и чувствую тепло. Силой тут не поможешь, магия слишком странная и своевольная вещь, наивно было бы думать, что я смог ее покорить. Я пытаюсь вспомнить то заклинание, что создавал. Запас магии, которого хватит, чтобы создать портал до окраины Асграда, а дальше, добраться до дворца не будет проблемой, для того, кто знает все лазейки. Без амулета мне остаются простые магические фокусы, вроде гипноза и внушения, может, смогу создать пару иллюзий. Ограничение Одина будет действовать, пока он жив, или пока он не решит его отменить. Интересно, Тор расскажет отцу, что я погиб? Какая-то мысль пронзила меня, и сон окончательно слетает. А что если Один поверит в мою смерть? Не будет ли это означать отмену ограничений? Ведь, нет тела – нет дела. Будет ли Всеотец тратить часть своих сил, на поддержание своего заклятья, если считает, что меня нет в живых? Есть шанс, что он просто забудет обо мне, в конце концов, Один уже не так молод, чтобы тратить свои возможности на мертвецов. Я протягиваю руку вверх и сосредотачиваюсь, пальцы загораются зеленым огнем, и я заворожено смотрю на него. Магия. Моя магия, она вся почти здесь! И почему мне не пришло в голову раньше об этом подумать? Причина моей внезапной тупости тихо ворочается у меня под боком и что-то стонет во сне. Я безумно улыбаюсь, мои силы со мной, снять кольцо – и я смогу завоевать Асград, как и хотел. «Трон не принесет тебе счастья, а знаешь почему?» - голос смертной почему-то звучит в моей голове, голосом совести. «Чем больше мы имеем, тем больше мы хотим. Тебе станет мало твоего мира – ты захочешь остальные» Я опускаю руку, огонь гаснет. Итак, надо подумать, что мы имеем? Без кольца мне не вернуться в Асгард, только если не явится Тор, не проводит меня по Радужному мосту и не предложит мне свой молот в качестве извинений за детские психологические травмы. Пользоваться магией сейчас в полной мере – это почти наверняка означает привлечь к себе внимание, а это крайне нежелательно. В конце концов, я совершенно не знаю, что думает обо всем этом Щ.И.Т., а вступать с ними в открытый конфликт я пока не готов. Думай, бог, думай! Чего ты хочешь больше всего? Раньше я без проблем отвечал сам себе на этот вопрос, но теперь случилась загвоздка. Было так странно лежать на кровати в Мидгарде и вдруг понять, что я не знаю, что мне нужно. Трон? Девять миров? «Чем больше мы имеем, тем больше мы хотим» - глупая смертная была права как никогда. Желание трона – это лишь отражение детских обид на Всеотца, которому я хотел доказать, что достоин быть царем не меньше Тора. Однако эта битва была проиграна мною еще при рождении. Конечно, Один не допустил бы на трон потомка ледяных великанов, но что мешало ему не воспитывать меня так, как он воспитывал братца? Что мешало ему с детства мне объяснить, что царем будет Тор, а я всегда буду в его тени? Я был так юн и наивен, что не замечал очевидной разницы между собой и остальными асами. Я старался делать все как Тор и его друзья, но у меня это просто не могло получиться. Я был слабее, худее, умнее. Я уничтожал свое собственное «я», чтобы понравиться Всеотцу, чтобы друзья Тора приняли меня, как своего. Но этого не происходило, я получал шишки и ссадины, и всем кроме Фригги было на это плевать. При мыслях о матери, я почувствовал укол в сердце. Только мать меня любила, и никогда не делала разницы между сыновьями. Она учила меня магии, когда поняла, что у меня есть способности, а Тор ревновал – ему нужна была вся любовь, которую он только мог получить. Ведь это Один мог похвалить за хорошую драку, а Фригга лишь качала головой. Наконец-то у меня появилось хоть что-то, в чем я мог победить брата, и пропасть между нами стала еще больше. Тор смеялся надо мной, смеялись и его друзья, обзывали колдуном и психом. Повзрослев, я сделал эту разницу между нами своим щитом. Мне откровенно нравилось, что я не похож на всех, я смотрел в большое зеркало и видел не царя, но серого кардинала. Юность не знает боли, и половину шрамов, что украшают наши тела и сердца до самой смерти, мы оставляем себе сами, не желая признавать очевидное. Нас не любят. Нами не дорожат. Нами пренебрегают, ради других. Не эти ли причины разрисовали плечо моей юной любовницы? Ого! Я уже называю ее любовницей – лихо, бог, очень лихо. Я посмотрел на Кейт. Девушка спала, ее волосы щекотали мне плечо, даже во сне она продолжала хмурить брови, а, быть может, ей снились кошмары. Что если мне увезти ее отсюда? Если воспользоваться ее же подсказками и желаниями? Взять машину и уехать навстречу закату, смотреть, как за окном меняется пейзаж. Я погладил ее по щеке, потом дотронулся до кольца – змея неожиданно распахнула глазки-изумруды и, я могу поспорить, одобрительно зашипела. Отчего-то амулет выбрал ее, отчего-то привел сюда. А что если как в мидгардских сказках, я исполню желание смертной, и только после этого амулет вернется ко мне? За все ведь надо платить. *** Кейт нахмурилась, когда я рассказал ей о своей идее. - У меня нет машины, Локи. Я сидел на кухне, на стеклянном столе дымились чашки с кофе, а смертная жарила омлет, как всегда поджав одну ногу. - У тебя есть я. - Сомнительная радость, - усмехнулась она. – Нет, ты не подумай, меня тоже впечатлил тот момент, как я рассказывала тебе о путешествиях, и я даже не против повторить! Но я даже не знаю, в какой сумке лежат мои права! – она разложила омлет на тарелки. – А ты предлагаешь прокатиться под рев рок-н-ролла! - Смертная, – вкрадчиво спросил я, беря ее за руку. – Кто я? - Бог, - ответила Кейт. - Ну а раз я бог, то значит такие мелочи, как отсутствие машины и прав, просто несущественны! - Это как? - Просто собери вещи, смертная, и не задавай лишних вопросов! Кейт присвистнула, оглядев меня. Я обернулся к зеркалу и посмотрел, что же так ее удивило. Ну да, я принял облик человека, волосы выглядят короткими, на лице щетина – почему-то рыжая. Темно-зеленое шерстяное пальто, и такого же цвета водолазка, серые брюки и жилет - лично мне этот образ не особо то и нравился! Но у смертной, кажется, было другое мнение. - Какой же ты все-таки шикарный мужик, Локи! – усмехнулась Кейт, обнимая меня. Ее руки сжали мой зад, и я невольно ухмыльнулся. Ну, кому еще в девяти мирах такое позволено? Сама Кейт была в уже привычной мне шубе – она сказала, что цвет называется «колотый лед» - высоких сапогах-ботфортах и мягком шерстяном платье. Надо сказать, что выглядели мы донельзя гармонично, хотя она дышала мне куда-то в подмышку. - Какая же ты мелкая! – я поцеловал ее в волосы. – Ну что, ты готова показать мне тот Мидгард, которого я не знаю? - А какой Мидгард ты знаешь? – она закидывала в сумку перчатки. – Мне кажется, ты должен страшно ценить, что я не задаю глупых вопросов, но в целом мне очень интересно, что привело тебя сюда. - Для смертной ты крайне сообразительна, - я провел рукой по непривычно коротким волосам. – Я хотел завоевать ваш мир, и начал с Нью-Йорка. Кейт приподняла бровь. - Вот почему тебя смутили мои фотообои! А я уже всю голову сломала, что с ними не так… Она буквально вытолкала меня из квартиры и заперла дверь. В лифте мы ехали молча, и я снова не сводил с нее глаз. Фотообои? И это все, что она смогла мне сказать? Ну, точно, сумасшедшая. - И все? – наконец, не выдержал я. – Больше ничего ты мне не скажешь? - А что? По-моему, ты мог уже понять, что у меня крайне смещенные понятия морали, - Кейт улыбнулась. – Ну, хотел завоевать, ну и дальше что? Поверь, для таких как я бы ничегошеньки не изменилось! Какая разница, под кого в итоге прогибаться, - она пожала плечами. – Под тебя я, по крайней мере, точно знаю, как это лучше делать! Она вышла из лифта, даже не обернувшись, будто точно знала, что я следую за ней. Мы шли по заснеженной улице, и ее глаза внимательно осматривали все вокруг. План был прост, нам нужно было выбрать машину и ее водителя, несколько секунд, и мы умчимся. - Лучше бы, с коробкой «автомат», - проговорила она. – Я уже сто лет не сидела за рулем, так, что на твоем месте я бы уже начала паниковать! Вот эта! – она ткнула пальцем в черный «седан», дверь которого открывал седой мужчина. – Хочу ее! Мне понадобилось мгновение, чтобы заглянуть в глаза мужчине, после чего он сам отдал нам ключи со счастливой и глупой улыбкой. Смертная усмехнулась и поинтересовалась, можем ли мы все это повторить в ювелирном магазине. Она завела двигатель и огладила пальцами руль. - Божественно, но очень страшно. - Почему? - Это же такая ответственность, я – водитель Бога! – она улыбнулась мне. – Если что, ты спасешь нас? - Просто езжай вперед, и ни о чем не беспокойся! – ухмыльнулся я, снимая перчатки. – К ночи я хочу быть далеко, сидеть в ресторане мотеля и смотреть, как снимаются проститутки! - О, это будет очень весело! – рассмеялась она, выруливая на оживленную улицу. – Я обещаю. Кейт прикурила сигарету и включила магнитофон. Но вместо забористого рок-н-ролла, о котором она говорила, мы поймали совершенно странную песню, которая заставила меня на секунду прикрыть глаза. Я снова падал с Радужного моста, я снова шел в наморднике по коридорам замка – но только впереди меня ждала не Бездна, и не Один. Впереди была только дорога, и пока я буду идти по ней, кажется, что все проблемы будут решены. Кейт же тихонько подпевала, и, как мне казалось, думала совершенно не обо мне. И с каких пор меня это начало волновать? And if I only could, Мake a deal with God, And get him to swap our places Be running up that road, Be running up that hill, With no problems* От автора: Герои слушают песню Running Up That Hill в исполнении Placebo.