Достать до небес.

До самого отеля Влад не отпускал Димину руку, и только когда такси остановилось перед входом, Бикбаев высвободил ладонь. — Влад, подожди секунду, надо расплатиться. Влад нехотя отпустил его. Учтивый швейцар распахнул дверь отеля «Плаза». Они быстро прошли все формальности по регистрации, получили ключ с массивным медным набалдашником и поднялись на лифте на самый верхний этаж. Влад с трудом дождался, пока закроется дверь за носильщиком, и как только Дима повернул ключ в замке, притянул его к себе, все еще не веря, что Дима здесь, в двух шагах. — Ну, что ты, Влад, — Дима гладил его по волосам, так, как только он это делал. Проводил всей ладонью от кромки волос вверх, ерошил волосы на макушке, целовал висок. — Не делай так больше никогда, — шептал Влад дрожащими губами, утыкаясь Бикбаеву в шею. — Чего не делать? Влад отклонился и провел ладонью по щеке: — Не летай без меня, никуда и никогда, — он коснулся губ, как в первый раз, и снова отстранился, рассматривая, улыбаясь потеряно и виновато. — Думал, не увижу больше. — Глупый мой, куда я от тебя денусь, — Дима надавил на затылок, приблизившись вплотную к губам Соколовского, — даже не надейся. — Я и сам больше не отпущу, — Влад снова переплел их пальцы. — Почему у тебя руки такие холодные? — Дима взял его ладонь и дохнул согревая. — Не знаю, — Соколовский смотрел на свою руку, сжимая и разжимая руку в кулак. Кончики пальцев мелко дрожали. — Идем, — Дима провел его через всю гостиную с большим белым роялем, толкнул дверь в спальню и остановился только на пороге ванной комнаты. — Сейчас будем тебя отогревать. Не выпуская руку Влада, он выкрутил краны и стал раздевать его как ребенка, одновременно стаскивая одежду с него и с себя, трогая воду, не горячо ли, приговаривая: — Вот так. Сначала эту руку, теперь вот эту, теперь сюда… хорошо... Влад не сопротивлялся, наблюдая за этими приготовлениями, как за священнодействием. Ванна скорее походила на мини-бассейн, не глубокий, с округлыми краями и техническими наворотами в виде подводного массажа. Дима наугад ткнул несколько кнопок и по дну побежали потоки из пузырьков. Он подтолкнул Влада и шагнул вслед за ним, погружаясь в горячую воду, согреваясь после промозглого ветра и дождя, оставляя за порогом все переживания сегодняшней ночи. Он обхватил Влада руками, притянул к себе, заставляя откинуть голову на плечо, чтобы тот мог расслабиться в его объятиях. — Скажи, ты думал обо мне, пока летел сюда? — Влад попытался обернуться, но Дима снова уложил его на себя. — Полежи спокойно. — Просто ответь. — Все время, — Дима говорил тихо, чтобы его спокойствие передавалось Владу. — Скучал? — Ну, что ты как маленький, — Дима целовал мочку его уха, одновременно выливая на махровые рукавицы душистый гель. — Нет, ты скажи… скучал? — А ты? — Я вспоминал. Всё, с самого начала. И не мог понять… — Что? — Как я столько прожил без тебя? — Глупый мой, — Дима провел махровой перчаткой по рукам Влада, по груди, но Соколовский стянул ее и отбросил в сторону. — Я хочу чувствовать твои ладони. И Дима послушно снял вторую, обеими руками прошелся по всему телу, от шеи вниз, по груди, по животу. Заскользил, ныряя в пах, оглаживая бедра, потянул в разные стороны, заставляя развести ноги, расслабиться, раскрыться, размякнуть в его руках. Загребая воду горстями, плескал на грудь, смывая все страхи и переживания. Разминал все еще напряженную линию плеч и рук. Растирал все тело: давил, впивался пальцами, проводил всей пятерней, оставляя красные полосы, щипал соски заставляя чувствовать боль и снова гладил, нежил, возбуждал, проводил по члену рукой, обнажая плоть. Втягивал в сладостный ритм и снова отпускал, заставляя Соколовского стонать и выгибаться в его руках. Подаваться вперед и вверх, хвататься руками за край бассейна, расплескивая воду. Прерывисто дышать, бессвязно повторяя: — Не могу без тебя… не могу-у-у… мало! Сильнее... хочу чувствовать тебя. И Дима резко поднялся, сбрасывая Влада с себя, обрушивая потоки воды на все вокруг. Красивый, как греческий бог, со своей невозможной улыбкой, со всеми этими линиями плеч и рук, и бедер, от которых было невозможно отвести взгляд. Он дернул Влада за руку, заставляя подняться. Прижался всем телом, втираясь в него, заставляя чувствовать нарастающее возбуждение, и тут же отстранился, вырвав стон разочарования. — Идем. Он подтолкнул Влада в сторону кровати, всего в несколько шагов преодолев это расстояние и, не давая опомниться, жестче обычно подмял под себя, завел его руки за голову, заставляя уцепиться за спинку кровати. — Не отпускай. Он облизал кончики пальцев и, улыбаясь самой развратной из своих улыбок, втянул их в рот, вбирая глубоко, и Влад задохнулся от этого движения. Тело выкрутило судорогой, и он раскрылся навстречу, принимая эти пальцы внутрь. И в следующую секунду горячий рот и влажный язык заставили его вскинуться, сжимая пальцы внутри, усиливая боль и наслаждение. И он отдался во власть жаркого рта, подстегивая ритм движением бедер, разметался по кровати, насаживаясь глубже на пальцы, пока не закричал, срывая голос, теряя контроль, превращаясь в пульсирующую плазму, растекаясь, задрожал всем телом, забился в умелых руках, изливаясь долго и обильно, выгибаясь в невероятную дугу, выламывая тело. И упал, раскололся, распался на атомы, растворяясь в собственных стонах и шепоте. — Еще… еще хочу… Дима притянул его к себе и тихо засмеялся прямо в ухо, щекоча дыханием. — И я хочу… всегда. Влад промычал что-то невнятное «люблю... не уходи... я сейчас», и хотел сказать что-то еще, но только ткнулся носом в плечо, подгреб Бикбаева, обнимая руками и ногами, не вырвешься, и провалился в сон. Просыпаться от поцелуев нежных и влажных, наполненных желанием, самое лучшее с чего может начинаться утро. Дима сладко потянулся и открыл глаза. — Проснулся? — Влад нависал над ним на вытянутых руках. — Ты знаешь, какой красивый во сне? Дима взял Влада за подбородок и стал вглядываться в его глаза, рассматривая свое отражение, как в зеркале. — Ну, судя, по тому, что я вижу,— он провел рукой по растрепавшимся волосам,— не очень. Влад замотал головой: — Ошибаешься, ты как всегда… — Что как всегда? — Дима вопросительно изогнул бровь. — Валить и трахать, вот что. — Ага, валить и трахать, — передразнил его Бикбаев и дернул бедрами, изображая это самое, — а сам вчера отрубился, как финский лесоруб. Влад хохотнул и наклонился, целуя его в губы. — А кто виноват? — Ах, я еще и виноват, — он дернул бедрами сильнее и сбросил Влада с себя, перевернулся на живот и подоткнул под голову подушку. — Тогда дай поспать, а то всю ночь вздрагивал, не отпускал. Собственник ты, Соколовский, вот что я тебе скажу. — Не то слово, — Влад снова перекинул ногу, встал на колени, а затем аккуратно опустился, усаживаясь между ног, и так и застыл. Он откинул шелковое одеяло, провел руками по спине, по ягодицам, обрисовывая контуры любимого тела. Провел ребром ладони по ложбинке, опускаясь ниже, несильно надавил, погружая пальцы, растягивая медленно, почти лаская. И не смог удержаться, просунул руку Диме под живот, потянул вверх и прижался губами. — Соколовский, ты маньяк, мой любимый, — только и смог прохрипеть Дима в ответ. А Влад как безумный уже выцеловывал бархатную кожу, облизывал и втягивал мошонку, подготавливая Бикбаева к самому горячему сексу на свете, заставляя его звучать, как виолончель великого мастера, в своих руках. Млел и не мог скрыть самодовольной улыбки, видя, как Дима возбуждается, сочится смазкой, наливаясь тяжестью в его руке. И Влад не дал ему и минуты на передышку, не переставая двигать рукой, вылизывал, трахал горячим языком, прикусывая кожу на ягодицах, и как только Дима сделал первый резкий толчок назад, изливаясь ему в руку, выстанывая ругательства, вгрызаясь зубами в намокшую подушку, вошел до самого конца. Задвигался, упираясь в изгиб спины, удерживая за бедра, и запрокинул голову, хватая воздух ртом, когда Дима сжал его в себе, подаваясь назад, принимая каждый толчок, а вместе с ним вязку жидкость, которая ударила горячей струей. Соколовский толкнулся еще раз и стек, опустился на Диму сверху, прижимая его к кровати всем телом. Из последних сил, приподнялся над ним и потянулся вперед, не переставая гладить Димкину ладонь, переплел их пальцы, а потом, зачем-то сильно сжал их в своей руке. Дима несильно толкнул Влада бедрами, и он перекатился на спину, все еще не открывая глаз, ощущая рядом разгоряченное тело. Бикбаев подтянулся и положил руку Владу на грудь, чтобы слышать, как бьется его сердце, но тут же отдернул ладонь и приподнялся на локте, удивленно рассматривая. — Что это? На безымянном пальце, поблескивал изящно ограненный алмаз, вкрапленный в полоску белого золота. — Это? — Соколовский тоже приподнялся на локте. — Кольцо. Дима внимательно рассматривал его, поворачивая на пальце. — Обручальное? — Да, — Соколовский проехался пятерней по макушке и смущенно улыбнулся. — Давно придумал? — Давно. — И тебе, я так понимаю, нужен ответ? Соколовский замер и только кивнул. — Тогда закрой глаза, — Дима мазнул ладонью по лицу Влада, — ну, давай же! Влад послушно опустил веки и улыбнулся. — Идем, — Дима потянул его с кровати, подвел к окну и распахнул его, впуская солнце и ветер, и звуки просыпающегося мегаполиса. Он стоял позади, обнимая Влада. Соколовский вжался в него спиной, распахнул глаза и охнул. Дима держал на раскрытой ладони точно такое же кольцо. — Перед лицом штата Калифорния, перед Богом и людьми, в горе и в радости, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит нас, — он взял руку Влада, надел кольцо на палец и прижался губами к его плечу, крепко сжимая в объятиях, защищая, давая уверенность и опору. — Я буду любить тебя. Всегда. — И я… люблю и буду любить. Всегда. Они долго еще стояли так, обнявшись, и смотрели, как восходит над Лос-Анджелесом и целым миром их солнце, не зная, что всего через два года Даша с Александром погибнут в страшной аварии на трассе Сан-Франциско-Окленд и это изменит их жизнь. Эпилог. — Па-а-а-п, — Сашка улыбался и знал, что отец не устоит перед его улыбкой. — Я возьму машину? — Далеко собрался? — Влад оторвался от либретто, которое прислали сегодня утром, и обернулся к Сашке. — Я обещал Келли, что мы поедем сегодня на пикник вместе со всеми. — А что сказал Дима? — Он сказал, если ты отпустишь, он не против. — Я не против, — Влад нахмурился. — Пап, — Сашка присел на край кресла, — ну, нельзя же бояться, всю жизнь. Столько лет прошло. Влад тяжело вздохнул: — Я понимаю, прости. Поезжайте, конечно, только позвони, когда доберетесь до места. Сашка просиял: — Спасибо! Конечно, позвоню, не переживай! — он подбросил ключи в воздух и поймал на лету, — всё мы уехали! Сашка сбежал по лестнице вниз, обнял на лету изящную брюнетку и уже через минуту, оглашая окрестности любимым треком «You can leave your hat on», ярко-красный Порше выруливал из гаража, а Дима стоял на дорожке и махал ему рукой. Он и не заметил, как Влад подошел и встал рядом: — Весь в тебя. — А мне кажется, что он вылитый ты, даже музыку вы слушаете одинаковую, — Дима запрокинул голову и подставил лицо теплым лучам. — Одинаково плохую, или одинаково хорошую? — Влад улыбнулся и взял его за руку. — Одинаково громкую. Влад рассмеялся и притянул Диму к себе, жарко целуя в изгиб шеи: — Обещаем исправиться. Дима укоризненно покачал головой: — Скажи спасибо, что мы купили дом в штате Калифорния. — Спасибо, любимый, — и он накрыл его губы своими.