Случайность для змеи

Время текло стремительно и неумолимо. Дни казались Драко монотонной лентой, которая мелькает перед глазами без конца и края. Оглядываясь назад, Наследник Рода Малфой задавался только одним вопросом: как так получилось? Даже во сне он не мог представить, что они с гриффиндорским золотым трио будут на «ты». Карлус оказался неунывающим существом, на которое всегда можно положиться и которое всегда поддержит. Гарри с братом совершенно преображался: становился более веселым и улыбчивым. И хотя в неприятности его не тянуло, как брата, он все равно лез за непутевым родственником и вытаскивал того за шиворот. Гермиона была тем островком законопослушности, что не давал Карлусу уплыть в океан безобразия и шалостей. Удивительно, какими разными могут быть мнения и как быстро они могут меняться. Все шесть лет Драко считал золотое трио выскочками и безродными нахалами, но более близкое общение показало, что и они люди. Наверно, именно это было самым большим шоком для аристократа. Он, как и все дети, выросшие после падения Лорда, вырос на сказках об Избранном. Отец всегда послушно рассказывал сыну об удивительном мальчике, хотя и устало вздыхал. Уже сейчас Драко понимал, что Лорд Малфой в то время буквально разрывался между семьей, министерством и остатками аристократии, напуганной и растерянной падением своего сюзерена. Но все равно находил время, чтобы рассказать своему сыну об источнике своих проблем, придавая ему сказочную невероятность и положительный оттенок. Зачем отец это делал, Драко не понимал до сих пор. Зачем создавал образ героя у сына, а не врага? Еще стали появляться ссоры с Блейзом. Друг стал совершенно невыносимым, порой придираясь к совершенно пустым местам. Работать с ним над заданием стало невозможно. Хотя, Драко мог себе честно сказать, что сам он не лучше. С каждым днем, с каждым продвижением в ремонте на сердце становилось тяжелее. Предавать новых друзей не хотелось. Ведь у Малфоя не было друзей, разве что, кроме Блейза… На дворе стояла прелестная весна. Гриффиндорцы, не обращая внимание на грозящую войну, были веселы и гоняли в небе. Драко теперь, когда Исчезательный шкаф был почти исправен, старался растянуть выполнение задания как можно дольше и часто присоединялся к Карлу в небе. Блейз последнее время с таких мероприятий сбегал, опасаясь, причем довольно справедливо, чересчур привязаться к врагам своего сюзерена. Для Драко было уже поздно… Пока младший брат и слизеринец бесились в воздухе на своих хрупких палочках, Гарри и Гермиона сидели на трибунах и наблюдали за ними. Слова лишь изредка звенели в воздухе, но тут же стихали. В такие моменты никто из них не хотел говорить. Гермиона любовалась и восхищалась своим парнем, а Гарри – своим. Да уж, развести слизеринца на эту почетную должность удалось лишь втроем. Зато Панси перестала глядеть волком на них, когда они проходили мимо. Она, похоже, так и не оставила своих планов на Наследника Рода Малфой. Но и подливать ему что-либо не решалась, особенно, когда Драко пришел в себя после ее страстных ручек в его штанах. Гарри только морщился, вспоминая это. Он уже как-то успел примериться на именно этого партнера, так что упускать его не был намерен. Хорошо еще, что не пришлось в том случае вмешиваться: блондин сам пришел в себя от омерзения и почти страха. Эта девушка была слишком агрессивна… После официального подтверждения статуса парочки ей пришлось отстать. Люциус, несомненно получивший эту новость, почему-то молчал. Лорд же выслал письмо, в котором выражал свое негативное отношение к партнеру и, почти не скрываясь, поинтересовался, не даст ли и ему юный аристократ, раз уж под бастарда лечь стало не стыдно, а Лорд ведь родовит. В тот вечер Гарри пришлось долго убеждать Драко, что нет, ничего такого он не думает, и Драко легким поведением не страдает. Хорошо еще, Карл не видел того поведения слизеринского принца – упал бы в обморок. Полузмей с удивлением понимал, что в сердце поселилась даже какая-то нежность. Желание заботиться там было еще с их первой встречи: «Драко» в уме нага приобретало волшебную окраску «детеныш», а значит «беззащитный» и «требующий заботы». Пока удавалось накладывать одни чувства на другие, но как только наступит семнадцатый день рождения, все может рухнуть. Пропадет все, что искажает восприятие Гарри. И этого момента он ждал со страхом. Быть может, он еще не вытравил свою неприязнь к тому мальчишке, который отравлял им с братом жизнь все шесть лет… Еще Гарри нервировало поведение зельевара. Мужчина слишком часто отлучался из замка, а шанса проследить, чем он занимается, не было. И хотя пробраться в покои мага было легко, найти его документы, да и просто ценные вещи, было совершенно невозможным. В тесной спальне, как и в просторных лабораториях, сама Шахасси хвост сломит. А заклинания, сплетенные в структуры защитных чар замка, заставляли одобрительно кивать и изворачиваться, чтобы не задеть эту красоту случайно. Уже после второй отлучки профессора Гарри пришлось просить об одолжении одного из своих соклановцев. В обмен тот потребовал артефакт третьего уровня, что было почти приемлемым. Но и делал свою работу Шир прекрасно. Зельевар метался по стране в поисках чего-нибудь, способного помочь в битве с нагом. Глупо весьма. Все опасные вещи змеиное племя уже давным-давно спрятало в своих сокровищницах или уничтожило, предварительно изучив. Во внешнем мире находились только подделки, неспособные даже поцарапать зеркальную чешую, зато прекрасно помогающие в бою. Нагу, разумеется. Змей слишком мало, чтобы рисковать членами Клана так напрасно. Еще зельевар совершал подозрительные движения в сторону Драко. Начал осторожно подводить его к мысли, что можно стать шпионом и помочь Свету, пусть и таким образом. Так что за каждой «вечерней посиделкой», когда Снейп садился на край кровати и беседовал с крестником, приходилось внимательно следить. Наг уже был готов плеваться ядом, вытерев своей туникой всю пыль под кроватью Драко, куда пробирался по теням. Все-таки парные артефакты - очень удобная штука. Драко, что самое страшное, начал прислушиваться к пропаганде светлых сил, с каждым днем его уверенность в сохранении верности, как в поведении образцового сына и аристократа, трескалась и рушилась. Но Гарри был не сильно против – лишь бы не стал фанатиком или не сошел с ума. Пусть партнер играется. Он детеныш, ему пока можно. И хотя вся запутанность ситуации не добавляла Гарри уверенности, что он делает все правильно, он не мог прекратить свою игру, которую запланировал. Жаль, что не удастся помочь брату… Скоро, уже совсем скоро все начнется, и тогда придется вертеться так, как никогда раньше не вертелся. А пока можно послушать, как перекатываются бархатом нотки веры в голосе зельевара, как срывается с губ дыхание Драко, а за зачарованными окнами свистит февральский ветер.