Покурим?

Оглянувшись по сторонам, Хавок быстро прошмыгнул за железную дверь, взбежал по лестнице и оказался на крыше центрального штаба. Насколько он знал, сюда никто никогда не заходил, потому можно было без палева выкурить папиросу, набитую не совсем табаком. Но в этот раз Джина ожидал сюрприз — в небольшом закутке, где он изредка тихо покуривал травку, на деревянном ящике сидел Эдвард Элрик. Привалившись спиной к стене, подтянув одну ногу к груди и закрыв глаза, вид он имел грустный и удручённый. — А Вы чего тут, Шеф? Скучаете? — спросил Хавок, присаживаясь рядом. — Лейтенант? — приоткрыв глаза и тут же сощурив их от яркого солнца, уточнил Эд. — Ну, да, можно сказать и так, — сонно сказал он. — Что-то случилось? — участливо поинтересовался Джин. Для него вообще было странно видеть Стального без вечной улыбки на лице, которая сменялась гримасой негодования лишь тогда, когда они с Полковником орали друг на друга. — Ага. Без Ала мне, оказывается, совсем нечего делать. Он уехал в Ризенбург на День Рождения Уинри, а мне завтра госэкзамен сдавать... Тяжело вздохнув, он снова закрыл глаза и подставил лицо тёплым солнечным лучам. Хавок, конечно, и сам не раз признавался, что особо умом не блещет, но идея, пришедшая сейчас ему в голову, показалась просто гениальной. — Покурим? — спросил он, достав заветную папиросу. Ну а что? Эдвард никогда не питал особых чувств к строгой дисциплине, ни разу не заложил никого из коллег Полковнику, если вдруг заставал, например, за игрой в карты в рабочее время, да и восемнадцать ему уж давно стукнуло. Сейчас ему было одиноко и грустно, так почему бы не попытаться помочь? Приложив ладонь козырьком ко лбу, Элрик посмотрел на косяк одним глазом. — Трава? — подозрительно спросил он. — Именно, — подтвердил Джин. — Хорошая, из Аэруго. — Ну... В этой жизни надо попробовать всё, правда? — усмехнулся Эд. — Покурим. Только я не умею. — Это легко! — воодушевившись тем, что можно передать Великое Знание молодому поколению, просиял лейтенант. — Главное — не торопиться, медленно втягивать дым сразу в лёгкие и держать его там, сколько сможешь. Вставив самокрутку в мундштук, Хавок сделал первую затяжку, и передал папиросу Стальному. Тот, помедлив секунду, попробовал аккуратно затянуться, но тут же закашлялся. — Крепкая какая, — едва смог проговорить он. — Да, действительно, для первого раза, наверное, слишком. Давай "паровозиком", так легче пойдёт. — "Паровозиком"? — переспросил Эд. — Ага, просто открой рот и вдыхай дым. Взяв косяк другой стороной в рот, Джин притянул Эдварда к себе за шею. Сладкий густой дым пощипывал язык. Элрик медленно вдыхал его, скосив глаза на губы лейтенанта, и краем сознания отмечая, какая у него широкая ладонь. Выдохнув, он почувствовал, будто кровь наполнилась щекочущими пузырьками и быстрее побежала по венам. Второй раз затянулся уже сам, на этот раз удачно. Тело стало необычайно лёгким, мир вдруг показался не таким уж дерьмовым, а пузырьки всё щекотали изнутри, и губы сами собой растягивались в улыбку. — Надо же... Никогда не думал, что это... Так... — хихикая, проговорил Эд. — Эк тебя вставило, — усмехнулся Хавок. — С первого раза не каждого возьмёт. — Бля-а-а, когда отпустит? — он уже просто постанывал, устав смеяться. — Минут через десять, — посмотрев на наручные часы, ответил Джин. Стальной обречённо уткнулся лицом в его плечо и тихо ржал, иногда всхлипывая и утирая выступающие слёзы. — Я сдохну такой бесславной смертью... Никто не сдох, конечно. Эдвард потихоньку успокоился, и теперь расслабленно сидел на ящике, привалившись плечом к плечу Хавока, смотрел в небо и улыбался, иногда хихикая своим мыслям. Самого Джина отпустило ещё пару минут назад, пора было возвращаться в штаб, и он закурил обычную сигарету, чтобы перебить запах конопли. — А можно мне тоже? — спросил вдруг Элрик. — Не многовато ли открытий для одного дня? — Не, нормально. Давайте этим, "паровозиком"? — Простую сигарету ты так не покуришь. Но есть способ очень похожий... Покрепче затянувшись, Хавок наклонился к Эду, положил ладонь ему на щёку и надавил большим пальцем на подбородок. Стальной наклонил голову, прикрыл глаза и, почувствовав едва заметное прикосновение чужих губ, подался вперёд. Поцелуй получился чуть горьким от никотина, чуть сладким от каннабиса, и почему-то очень-очень долгим. Джин пришёл в себя только когда полностью истлевшая забытая сигарета обожгла пальцы. — Что это было? — растерянно спросил он, глядя в ехидные золотые глаза. — Ну так, в жизни ведь надо попробовать всё? Вы раньше с мужчиной целовались? — Н-нет... — Значит, и Вы приобрели новый опыт. Равноценный обмен, знаете ли — я же алхимик. "Вот тебе и вырос ребёнок, восемнадцать лет", — всё ещё пребывая в лёгком шоке, подумал лейтенант. Эдвард, улыбаясь, уже ушёл по направлению к выходу, а Хавоку оставалось лишь гадать, у кого Стальной мог набраться такого "опыта". Догадка была лишь одна — об особых отношениях Полковника Мустанга и его юного подчинённого судачили уже давно, но Джин не мог и подумать, что слухи могут оказаться правдой. Но, довольно быстро смирившись с этой мыслью, лейтенант усмехнулся и закурил очередную сигарету. — Ох уж эти алхимики...