Длиною в жизнь

Они дружили. Дружили с самого-самого раннего детства. Она была прелестной юной леди в атласе и кружевах, а он – вздорным рыжим мальчишкой в чудной восточной одежде. Она любила осень. Он – весну. Эгоисты, как и все дети, они объявили любимым то время года, когда родились. Она мечтала блистать на балах. Он – как можно реже на них появляться. Она любила нежные лилии. Он – роскошные розы. Она любила читать. И он любил читать тоже. Их объединили своды библиотек и пыльные фолианты. И они дружили, наивно поверяя друг другу страшные тайны и играя во взрослых. Им исполнилось пятнадцать. Она стала прелестной девушкой в бежевых шёлковых платьях. Он – вздорным рыжим юношей в строгих чёрных костюмах. Она всё так же любила осень и нежные лилии. Он отдавал предпочтение роскошным розам и весне. Она блистала на балах. Он стоял у стен, мечтая об окончании танцев. Они всё так же любили читать: она – романы, он – древние свитки. Прошло ещё несколько лет. Они не изменились, разве что она стала ещё женственней, а он – ещё более вздорным. Она заключила контракт с Совой. Он – с Додо. Она блистала на балах. Он ревниво приглашал её на каждый танец и укрывал обнажённые плечи своим плащом. Он безупречно владел стальным веером. А она легко побеждала его с бумажным. Они подолгу гуляли вместе по саду. Она рвала цветы и плела венки, со смехом надевая их на него. Он морщился и заботливо убирал с её платья травинки. Она пела ему песни его родины – а он засыпал у её ног. Он дарил ей розы – а она не принимала. Он побеждал на дуэлях молодых дворян, сватавшихся к ней – а она не противилась. Ведь она очень любила себя. И он любил её тоже. Прошёл год – и она вышла за другого. Он умер в тот день. И ожил снова, когда она овдовела. Ещё тридцать лет. Она стала почтенной леди в закрытых платьях и неизменных шалях. Он остался тем же юношей, облачившимся в широкий лунно-белый плащ. Она больше не бегала и не танцевала – ноги отказали, и она села, словно на трон, в инвалидную коляску. Он, давно прятавшийся ото всех, встал за её креслом – словно слуга. Она пила неизменный чай и подкалывала каждым словом. Он жадно собирал информацию и создавал её образ в иллюзиях. Она посадила вдоль аллей розы. В его парке был пруд с лилиями. Они всё так же гуляли по саду – он возил её. Она говорила с ним, не поворачивая головы. Он останавливал коляску в дальнем уголке сада и опускался перед ней на колени. Она гладила по голове и пела ему песни его родины – а он целовал её руки и засыпал у её ног. Она улыбалась – и трогала тонкими пальцами серьги. Он улыбался – и сжимал в кулаке серебряный медальон. Они не верили во “всё-будет-хорошо”. Они рассчитали всё до мелочей и жили, готовые к неожиданному. Но настал роковой день. Пластины его тессена обагрились её кровью. Он ушёл с врагами, унося серьги и бросив на дорожке, меж розовых кустов, её. Она была готова. Оба давно знали, что так и будет. *** - Есть обещание, данное любимой, - констатирует Руфус, стоя перед Гленом. Отказывает рука. Слишком много крови он потерял. Руфус вспоминает всё – детство, юность, недавние дни. Руфус усмехается и падает с обрыва спиной вперёд. “Прости, Шерил”. *** Она любила осень, нежные лилии и дамские романы. Он любил розы, весну и информацию. Она была прелестной девушкой в бежевых платьях. Он был вздорным юношей в чёрных костюмах. Они были совершенно разными. Но он читал тайком романы и выращивал на окне лилии. А она переводила древние свитки и вплетала в волосы розы. Они оба мечтали о “всё-будет-хорошо”. И об увиденном в книгах “долго и счастливо”. Они хотели подать друг другу руки и идти рядом. Они хотели многого. А получили дружбу. Дружбу длиною в жизнь.