Колыбельная для тебя

А колыбельная на вкус соленая. И синяя. Как море. Ты огненный, веселый и временами бываешь жутким. Любишь много мяса, как наш Капитан, засыпаешь, где захочешь и идешь, куда вздумается. У тебя под полями шляпы веснушки, руки шершавые и жизнь отвязная. Колыбельная напевает неслышно. Беззвучно. До сердца. А за тобой тянутся тридцать три несчастья, поезд тяжкого прошлого и воспоминания о доме, которого не было. Ты о них не рассказываешь, никогда. Но всегда приходишь в день, когда их не стало. Помолчать, рядом. Колыбельная дельфином в прошлой жизни была. Почти свободной. Почти счастливой. Ты разбиваешь заросшую рожу пирата, осмелившегося тявкать в сторону Короля Пиратов, которого презираешь. Ты никогда не ходишь на могилу матери. Да и не знаешь, где она, эта могила. Так имеешь ли ты право? Вопросы исчезают, когда хрупкая рука, пахнущая мандаринами, впечатывает мрачную мордаху в стол. За глупость. Колыбельная смеяться умеет. И ничего, что печально. Совсем ничего. Ты бессовестно пытаешься взорвать холодильник на пару с Луффи. Ты несешь хаос в Дозор, а твой брат в очередной раз размазывает по земле Терньюбито. Вы двое, как одно целое. Как единое целое. Но вам отчаянно не хватает кого-то третьего. И почему рыжие всегда крайние? Колыбельная вся в синяках, с босыми пятками и шилом в одном месте. Ее всегда ждут. Ты знал? Ты исплавал весь океан. И мечтал о чем-то. Теплом. Сумасшедшем. Родном. Ты запрыгиваешь на борт самого солнечного корабля в мире: неожиданно и лениво. «Привет! Я снова здесь!». Здесь! Не мугиваровский мугивара. Ты тянешь за руку, которая отбивается и сыплет проклятиями. Вполне реальными – ведьма ведь. А еще друг. Лучший. Добро пожаловать домой, огненный идиот! Колыбельная одна. Для одной жизни. Споешь ее мне? Шумит океан, рассекает темную гладь корабль, что летать умеет. Где-то поет скрипка, стучит молоток о метал и разносится по палубе вкусный запах нового блюда. И где-то у задремавшей троицы, не выпускавшей из рук удочки, потечет по подбородкам вкусная слюна. Где-то будет шелестеть книга, отсчитывая страницы, и слышатся звон вечно-голодных мечей. Где-то в песчаном мире будет рассекать дюны самая быстрая в мире утка и мчится на помощь самая непринцессная принцесса. Где-то акулий рыбочеловек будет совершать подвиг, чтобы поскорее вернуться к накама. Где-то с китами запоет маленький кораблик, что больше всего на свете мечтал «быть вместе». Где-то скрипит по листу заветной карты испещренное временем перо. И напевает колыбельную для кого-то рыжая ведьма из сказки про воришку, про мандарины и про деньги. - Рисуешь все? – Склоняются над ней. - Конечно, - она не оборачивается, просто вдыхает соленый запах самого горячего в мире пламени. - Карту? - Ее. - А это что? – В непонятный крестик, где и нет ничего кроме крестика, тыкается палец – нахально так. Правда тут же убирается, потому что даже один палец дорог и ценен, и расставаться ни с одним не хочется. - Место, где мы встретимся. - Неужели? - Обязательно. За спиной молчат. Огненно. За спиной улыбаются. Как море. За спиной никого нет. Нигде больше нет. Треплет макушку тяжелая рука, превращая рыжие локоны в воронье гнездо. Она мурлыкает под нос колыбельную. Она тоже, как и он, плакать не умеет. Просто верит. - Я запомнил, - слышится по ту сторону океана, где кораблям киты колыбельную поют. – Только вы не торопитесь ко мне. - Мы еще не проплыли последнее море и не прожили последнее приключение. А пока… Встретимся. А пока море будет петь колыбельную для тебя.