Крепкие нитки

Она, в черном ("Вуаль? Пожалуй, в ней узнают быстрее..."), попросила бутылку вина, бокал и села в самый темный угол, в коем так к случаю перегорели лампочка в светильнике и соседняя ("Какие они все безвкусные, Боже мой!") гирлянда. "Опять коротит?" - раздался бас за стойкой и тут же сменился грохотом льда. Остальные осветительные приборы временами мерцали - за окном крутила вьюга, но никто неровного света не замечал: полночь и праздник в самом разгаре. Спиртное всех видов лилось рекой, стопки то и дело опрокидывались, пары менялись партнерами, потому что практически все друг друга знали. Земфира пела "Дельфинов", вцепившись в микрофон и закрыв в катарсисе глаза. Прическа-хаос исчезла, оставив волосы в типичном пацанском стиле, да и в клубе было душно и жарко от дыма и богатого освещения. Пиджак летит в толпу, и тонкая рука с браслетом на запястье его очень умело для столь нетрезвой атмосферы ловит. Она остается в черной майке. Тем временем, в темном углу бокал сменяет бокал, а глаза, в которых блестят золотые сети гирлянд, следят за каждым движением выступающей; та смотрит в толпу и улыбается. "Где твои привычные слезы?" - недоумевает бледное лицо с огнем влажных глаз. Начинает сводить челюсти: то ли от холодного вина ("Давно же принесли..."), то ли от тоски. Алое прогоняет горький ком. "Зачем я здесь? Разве меня ждали? Только себе делаю больнее. Не ей - себе", - медленно кивала она, вращая в ледяных пальцах хрупкую ножку бокала. Вот и она, как этот стеклянный стержень - блестит, поражает стройностью и гладкостью, а уронишь, и осколков не соберешь. Нет, она любила страдать, но не до такой степени, чтобы таскаться за ней тенью по углам, терпеть ее теперь уже одиночные выходки, смотреть, как та обнимает каких-то посторонних и непременно блондинок. С раннего утра съемки, проклятые интервью, а вечером - за ней. А ночью приходить в квартиру, поражаться в зеркале глубокому цвету глаз и впавшим щекам, падать на постель и смотреть в потолок до боли во всем теле, с которого так уходила усталость. Беззвучно выть. В порыве отчаянья, куда часто заводили размышления, бросать в стену любимую книгу. Поднимать, прижимать к груди - жалко. Зажмуриться. А утром камера, это всевидящее око, которое знало о ней все. "Все не так уж важно!" - выкрикнула Земфира и протянула микрофон гитаристу. Сама же прыгнула со сцены в толпу, которая была довольна даже тем, что уже звучит не женский, а мужской голос. Певица сделала два больших глотка из бокала, утоляя как обычно после череды песен жажду, и закурила. Девушка протянула ей пиджак и кивнула на выход, но в ответ получила лишь оценивающе-презрительный взгляд. Земфира посмотрела на часы и стала пробираться к выходу, а "настырная" так и увивалась вокруг, заглядывая в лицо. Когда она взяла Земфиру за руку, та уже открыла рот, чтобы разразиться крутой бранью, но на пути встала Рената: скрещенные на груди руки, прищуренный взгляд. Девушка слегка попятилась, но каблуки были слишком высоки для такой дозы алкоголя и пришлось взяться за руку певицы еще крепче. Певица курила, не скрывая насмешки. - Это было здорово, - выдавила из себя Рената и натянуто улыбнулась. - Здорово? - Земфира явно не ожидала таких слов в свой адрес, тем более после недавних событий. - Да я вроде бы всегда здорово выступаю. - Здорово. Без слез и души, - кивала актриса. - Здорово. - И без тебя, - добавила певица и сделала глубокую затяжку, показывая высокие скулы. - А ты куда, девочка? - кивнула девушке Рената. - Как куда? На улицу. Мы уезжаем. - Пойдем свежим воздухом подышим, - она взяла спутницу Земфиры под локоть. - Отстань от меня! - вырывалась длинноволосая блондинка. - Я знаю, что... Когда их спины скрылись за дверью, Земфира покачала головой и рассмеялась. - Она ее убьет, - Куликов протянул певице пальто. - Ты хочешь поинтересоваться, желаю ли я на это посмотреть? - Убьет. Не покалечит. - Пусть душу отведет. Да и, знаешь, сигарета важнее. - Настолько? - Настолько... Куликов! - Что? - обернулся. - Перестань ее жалеть. - Я тебя жалею. - Черт бы тебя побрал! - Земфира накинула пальто и вышла. Возле припаркованных автомобилей лежала та самая блондинка, без сознания. Певица кинулась к ней, похлопала по щекам, пощупала затылок - не в крови, прислонила к одной из машин, и та, к счастью, не стала сигналить. Девушка тряслась от холода, и Земфира крикнула охранника. Тот, рассыпаясь в извинениях, что отлучился всего на пару минут, взял из рук певицы ругающуюся "поклажу" и несколько купюр, стал звонить в службу такси. - Ты совсем ума лишилась? А если бы она коньки отбросила? Думаешь, не посадили бы? А камеры на что? Ты чем вообще думала?... Земфира маршировала туда-сюда, размахивая руками, а Рената продолжала сидеть в сугробе, у стены. Благо, успела накинуть шубу. Прикрывая лицо дрожащей ладонью, она прикурила и зажала сигарету в губах, на которые с носа лила кровь. Та медленно стекала с подбородка и капала на водолазку. - И что значит "без души"? Рената оскалилась, показав розовые клыки. Ее трясло, и было одно желание - завершить начатое. Только что она чуть не убила человека. Так вышло, что на улице царил гололед, а девушка была пьяна. Вот и ударилась об лед затылком, не удержав равновесие. Хотя как его удержать, если тебя толкают со всей злости? Земфира села рядом на корточки и стала вытирать с ее лица кровь колючим снегом; сугроб постепенно стал окрашиваться в розовый. Рената мотала головой, отказываясь от помощи: горло душили слезы, и ей не хотелось, чтобы их заметили. - Что ты творишь, а? Скажи же что-нибудь! У тебя завтра съемка? - У-хо-ди, - указала в пространство пальцами с сигаретой. - Видеть тебя не хочу. - А ты так и будешь здесь сидеть? Кивок. - У тебя кровь. - Нет, кровь у меня не здесь, - Рената с трудом поднялась. - А вот здесь, - указала на грудь. - Так даже лучше, нагляднее. Мое сердце скоро не справится с теми задачами, которые ты ему задаешь. Оно в крови! - Перестань прибедняться и выставлять меня виноватой. - Вот, опять... Одна ты святая на этой грешной земле, - Рената выбросила окурок и выдохнула спекшимися губами. - Знаешь, я так любила писать про убийства... Про красивые убийства. А тут, так по-бытовому, хоть и из-за высокой цели. Сама. - Ревность - это высокая цель? - Вот этим мы отличаемся. Ты видишь ревность, а я - любовь. - Тебе надо выспаться и избавить голову от блажи. - Ты моя главная блажь. Да как же от тебя избавиться, подскажи. - Перестань мотаться за мной. - Так ты видела меня? - Знала. Земфира взяла Ренату под локоть, и та, ощутив долгожданное тепло, стихла. - Так почему "без души"? - Действительно, имею ли я право упрекать тебя в бездушии? Я, бездушная, холодная тварь! - Нет, ты, прежде всего, истеричка. Они выехали с парковки. Земфира взялась довезти "истеричку" до дома. - Что еще ты обо мне думаешь? - Что тебе пора браться за голову. - Для того, чтобы взяться за нее, ее стоит найти, - Рената вновь закурила и открыла окно. - Поищи под твоей кроватью. - Я серьезно. - Я тоже. А пока ее нет, отложу съемку из-за сломанного у этой головы носа. - Не сломан он у тебя. А небольшое кровопускание полезно для организма. - Колени, - актриса включила свет и задрала юбку, оголяя колени в черных чулках. - Что? - Я их разбила. И запястья в царапинах. - Запястья? Ты на стенку лезла? - Очень умно. Мне же больно. - И что теперь? - Жалеть меня. - Ты сама виновата. - У меня щеки впали, ты посмотри! - Скажи что-нибудь приятное, - Земфира поморщилась. - Голова уже трещит от "черноты". Рената выпустила в салон струю дыма и задумалась. - Стоило бы позвонить дочери. - Твою мать... Дай телефон! Пока Земфира предупреждала Ульяну о том, что везет не вполне адекватную мать, Рената сняла шубу, закатала рукава и высунула руки из окна, где неслась навстречу им вьюга. В свете фонарей снег шел крупными золотыми хлопьями, напоминая перья волшебных птиц. Ладони горели от ледяного ветра. Когда их машина стала обгонять другую, Земфира дернула Ренату от окна и та даже вскрикнула от неожиданности. - Голову потеряла, говоришь? Я куплю тебе запасную. - Лучше купи запасное сердце. На этом уже негде заплаты ставить. - Надеюсь, ты не изменяешь себе и ставишь заплаты только по эскизам? - Ты жестокая. Я ненавижу тебя, - Рената дернула ручку. - Выпусти. - Рената, но вот вроде бы всё... - Земфира собралась с мыслями. - Мы всё с тобой решили. Я говорила, и ты со всем соглашалась... - Если я кивала, это еще не значит, что я была согласна! - Я предоставила тебе выбор, и ты его сделала. - Я сделала такой выбор, потому что ты не оставила мне выбора. - Что? - Ты изменилась, и я не хотела делать то же самое. Поэтому и согласилась. - Это как-то связано с "без души"? - Прислушиваешься к моему мнению? - Связано? - Да. - Поясни. - Отпусти меня. Машина остановилась в переулке. Рената накинула шубу и вышла. Скрылась за дверью подъезда и даже не обернулась. Земфире оставалось лишь сжимать руль и смотреть на то, как дворники сгребают со стекла мокрый снег. Под их скрип она ушла в себя и потеряла пятнадцать минут; только когда очнулась, нажала на педаль газа. За автомобилем потянулся двухполосный след, который сразу стало забрасывать снегом. - Мам... Кровь? Рената покачала головой, сбросила отяжелевшую шубу и скрылась в ванной. Забыв о макияже, она легла в воду и после недолгих раздумий нырнула. Открыла глаза. Перед лицом поплыли розовые струи. Танцевали парами, выгибая спины. В пузырьках последнего воздуха. Она схватила ее за волосы и подняла на поверхность. Рената закрыла лицо руками и громко закашляла. - Я все сидела и думала, на сколько тебя хватит. - Ты же уехала. - Я водку привезла. Вспомнила, что ей не только согреться можно, но и раны обработать. - Мне ничего от тебя не нужно. Земфира вылила на голову Ренаты порядочное количество шампуня, зажала в губах сигарету и стала взбивать пену. Той пришлось сунуть в рот зубную щетку. - Она переживает. Думает, с тобой что-то случилось. Я предположила, что у тебя случился скачок давления. - Так скакнуло, что я разбила колени, - Рената намылила колени и поморщилась. - Ты могла упасть. На улице скользко. - Курить хочу. - На тебя вода льет, - Земфира смывала с ее волос пену. - Как ты себе это представляешь? - Почему не изобретут душ, в котором можно будет курить? На тебя вода льет, а ты куришь. - Куришь, пьешь и хрен знает еще чем занимаешься. - А сверху льет, - Рената намылила лицо. - Мечта. - Это Господу надо отправить рационализаторское предложение, - Земфира отсела от ванной, - чтобы он свойства "аш-два-о" поменял. - Я уверена, что он сказал бы: "Все ради вас". Рамазанова покачала головой, улыбаясь. Затянулась сигаретой и задумалась. - Как ты представляешь Новый год без меня? - Целый год? - Хотя бы только праздник. - Зачем представлять то, что я не хочу? Я представляю только то, что хочу видеть. - Думаешь, все так просто? Вывела из сознания девушку - и все? Я только хотела ее обматерить, как появилась ты. - За наглость надо платить. - А ты не наглая была в этой ситуации? - Есть такое правило: "Не трогай то, что тебе не принадлежит", - Рената ловила капли ртом, стоя под душем. - Вот я никогда не беру чужое, особенно людей. Как там на улице? Вертит? Я так люблю этот снег. Она встретилась взглядом с улыбающимся взглядом Земфиры. - Что? - У тебя крепкие нитки. - В смысле? - Лови, - певица бросила ей махровый халат. - Вижу плоды диеты "Поссорься с Рамазановой". - Что случилось? - Ульяна стояла в дверях спальни, скрестив руки. - Собака, больно как, - Рената прикладывала к колену ватный диск. - Можно же духами. Почему сразу такое зверство? - Ничего не случилось, - Земфира пожала плечами. - Всего лишь гололед. - Шуба в крови. - Твоя мать чуть не убила человека, - Литвинова не выдержала. - Расспросы кончились? - Эта кровь - чужая?! - Нет, к счастью. - Мам, ты с ума сошла? - Вот и я о том же, - Земфира подперла щеку кулаком. - Вы вместе были? - Частично. - Как это? - Может, тебе в следователи пойти? - съязвила Рената. - Кофе на столе, а я спать. - Спасибо! - крикнула актриса ей вдогонку. - Круто ты с ней. - Иногда это полезно. - Не боишься, что она потом про тебя напишет в мемуарах: "А мать моя была глыбой замерзшего яда"? Рената накинула черный с кружевами халат и повернулась. - Я похожа на глыбу в халате? Ты прекрасно знаешь, что у нас с ней прекрасные отношения. - У меня завтрашний день расписан. - У меня тоже. - Надо идти, - Земфира встала. - Тем более ты так театрально меня гнала. Они встали возле входной двери. - Просто... Нет, это непросто. Если ты хочешь жить одиночной жизнью, то есть без меня, я не буду против. Нет, я буду против, - Рената опустила глаза, - но больше не буду так себя вести. Это ведь страшно. Это даже на фанатизм похоже. Есть такие люди, "фанатики". Вот и я начинаю пользоваться их методами. Это же ненормально. Нет, нормально, просто противоречит любви. Если человек любит, то он отпустит, ведь так? - "Без души" это значит "не для меня"? Литвинова улыбнулась, но ничего не ответила. - Прости, что иногда бываю не жестокой, - кивнула Земфира и вышла, оставив хозяйку квартиры в раздумьях. Та надела домашние тапки и побежала вниз, поймала у самой двери. Поймала и крепко обняла, и Земфире пришлось обернуть ее, дрожащую, с мокрой головой, в пальто. - Ты не врешь, - шептала Рената, обнимая все крепче. - Никогда, никогда. А я совсем запуталась, какая ложь правдива, а в которую стоит верить вынужденно. Прости. Столько наговорила тебе, даже забыла половину. Не знаю, за что просить прощения. Ты, наверное, так устала. Но я знаю, знаю, что любимый человек не отпустит. Это все - блажь. Он не отпустит. Это все - утешения для слабых... Земфира повернула ее лицо к себе и заглянула в увлаженные близкими слезами глаза. - Когда-нибудь я положу в твою сумку диктофон. - Зачем? - Будешь поражаться прыжкам логики собственных слов на протяжении дня. Целуясь, словно на первом свидании, они качались из стороны в сторону. А в дверь подъезда продолжал задувать снег. Город тонул.