Психушка

Вы когда-нибудь задумывались над тем, что все вокруг – семья, дом, работа или учеба, друзья, даже кошка, так нежно мурлыкающая каждую ночь у Вас под боком – может оказаться всего лишь иллюзией? Столь же прекрасной, сколь и пугающей фантазией больного сознания. Все вокруг лишь выдумка, созданная лично Вами для того, чтобы убежать от гнетущей действительности. Вот и я никогда не задумывался. Даже смысла не видел в этом. Все ведь настолько реально. Прикоснувшись к стенам – чувствуешь их холод, к человеку – тепло. Это так естественно и правдоподобно, что и мысли не проскальзывает, что это может быть иллюзией. - Дорогой, ужин на столе, - такой родной и любимый мною голос донесся с другого конца коридора. Я уже не мог дождаться, когда, наконец, смогу увидеть свою дорогую жену и обрадовать известием о премии. Да, сегодня босс был щедр как никогда раньше, поэтому я решил купить маленькие подарки детям и шикарный букет роз жене. - Пап, почитаешь нам сказку перед сном? – два счастливых голоска донеслись из-за угла. Мальчик с девочкой, внешне напоминающие меня самого, прибежали встретить отца, только вернувшегося с работы. - Конечно, - я потрепал детей по голове, ласково улыбнувшись, и протянул пакет. – У меня для вас кое-что есть. - Подарки! – радостно констатировали они. - Верно, так оно и есть, - разувшись, я проследовал за ними на кухню. Какое-то неизвестно откуда взявшееся внутреннее беспокойство преследовало меня с тех самых пор, как только я вошел в квартиру. Я перевел взволнованный взгляд на настенные часы, почему-то идущие в другом направлении, словно отсчитывали минуты до какого-то события, о котором я совсем забыл и, как бы ни старался, вспомнить не получалось. - Что случилось? – спросила жена, не поворачиваясь. Ее голос по-прежнему звучал добро и ласково, что понемногу начинало успокаивать. - Что-то должно произойти? Я забыл о чем-то важном? – спросил я, перебирая в памяти все, что только можно – от дат рождения, праздников и до мелких обещаний. - Не знаю, - неопределенно ответила она, все также не поворачиваясь. – Может и должно, а может и нет. - Странный ответ, - заметил я, слегка настораживаясь. Откуда-то возникшее предчувствие беды не давало окончательно успокоиться. - Какой есть, - пожала плечами она и, наконец, повернулась. Осознание начало медленно окутывать все сознание, страшная истина дала о себе знать. Почему я раньше этого не заметил? Все ведь настолько очевидно. Мерзкие улыбающиеся лица детей противно глазели на меня своими глазными впадинами, губы же их были растянуты буквально от уха до уха. Нос, волосы и уши отсутствовали по неясным мне причинам. Шея была неестественно тонка. Оставалось лишь гадать, как она до сих пор не сломалась под весом столь огромной головы. - Спасибо за подарки, папа, - как только девочка открыла рот, чтобы заговорить, оттуда полилось что-то на подобие гнили перемешанной с землей и кровью. Мальчик же полез своим маленьким пальчиком к тому месту, где должен был находиться глаз. Более отвратительной картины мне еще не доводилось наблюдать. Столь идеальная квартира, как мне раньше казалось, внезапно превратилась в помойку с одним лишь отличием – стены здесь белые и мягкие. Как давно я нахожусь в этой «камере пыток»? Почему мне не удается вспомнить жизнь до этого? - Дорогой, что с тобой? – спросила жена, медленно приближаясь. Ее нос и глаза были перевязаны пожелтевшим от времени бинтом, а количество зубов во рту можно было на пальцах пересчитать. Ротовая полость была вся черная с зеленоватым оттенком гнили, а язык жил явно своей отдельной от хозяйки жизнью, мерзко изворачиваясь во рту. Неожиданно он выбил один из зубов, от чего по подбородку стекла тоненькая струйка крови. Ее же тело было все исполосовано. Местами порезы были настолько глубоки, что явно угадывались очертания костей. А в скрюченных пальцах руки опасно поблескивал нож, направленный прямиком на меня. - Не подходи ко мне, - я начал медленно пятиться назад, в надежде сбежать отсюда как можно дальше, но вдруг обнаружил, что мои руки слишком сильно завязаны в смирительной рубашке. Когда они успели? Что происходит? Черт, не получается и шагу сделать! – Не подходите! – снова повторил я. Шаг. Еще шаг. Они все ближе приближались. Теперь я мог распознать весь этот смрад, волнами исходящий от их гниющих тел. - Пап, ты нас больше не любишь, когда мы такие? – спросил мальчик булькающим голосом. От этого мне стало еще противнее. Из его рта также полилась эта черная жидкость, но на этот раз он был слишком близко ко мне. Отвратительно пахнущая не то блевотина, не то дерьмо полилось мне прямо на штаны. - О Господи! – я со всей силы зажмурил глаза, стараясь не думать о том, что только что произошло. Теперь уже рвотные позывы начали подступать и к моему горлу. Я сделал еще один маленький шажок назад и, зацепившись обо что-то, с грохотом полетел вниз. Грязно выругавшись, я все же приоткрыл один глаз. Малец стоял прямо надо мной, слегка наклонив голову набок, и глядел отсутствующим взглядом пустых, в самом что ни на есть прямом смысле этого слова, глаз. Жидкость изо рта капала мне на лицо, касалась губ. Вонь была настолько резкой, что глаза начали слезиться. - Сыночек, не видишь разве, что папе плохо? – это некое подобие женщины подошло к мальчишке вплотную, пальцами схватило за пустые глазницы и с силой отбросило в сторону. – Мама должна проявить свою заботу о нем. Губы изогнулись в непонятной гримасе, отдаленно напоминающей своими очертаниями улыбку. Острый нож отрезал сначала одно ухо, затем другое. Пока же я пытался унять тот крик, что сейчас расходился по всей квартире, она от души смеялась. Даже более того – заливалась со смеху. Следующим местом, куда был воткнут нож, оказался живот. Сначала мне показалось, что она просто рисует таким образом какие-то узоры, но все же я ошибся. Она доставала из меня почку, печень, затем и до кишок дошло дело. Никогда не думал, что из одного человека может вылиться столько крови за раз, и он при этом не умрет. Кстати, почему я до сих пор жив? Когда же эти мучения закончатся? - Прошу, хватит! – прокричал я. - У меня есть для тебя кое-что, - загадочно ухмыльнувшись, поговорила она. – Скоро придет время, - и после этих слов мы одновременно перевели взгляд на настенные часы, которые все также продолжали идти в другом направлении, отсчитывая последние минуты. - Что тогда произойдет? – спросил я сквозь дикую агонию. - Увидишь, - ее громкий смех снова пронзил мне слух, при этом ее язык продолжал быстро извиваться, напоминая собою плененного змея. Ее руки начали разрывать мне ребра, слышался хруст костей, сопровождаемый ее смехом и моим криком. Дети же безучастно стояли сзади и отсчитывали вслух последние секунды, внимательно наблюдая за происходящим. Кажется, она добралась до самого сердца. Только она хотела вырвать его, как что-то ее остановило. Струя рвоты направилась прямо мне в лицо, проникая в рот, в горло, в дыхательные пути. Я зашелся болезненным кашлем, который совершенно не помогал избавиться от инородного вещества в организме. - Три, два, один, - закончили свой отсчет дети, с каждым словом повышая голос. - Пришло время для новой инъекции, - проговорила жена, откуда-то доставая шприц. Жидкость быстро распространялась внутри меня, и я мог четко ощутить каждое ее мельчайшее передвижение внутри. Тело тяжелело, мысли пустели, все отходило на задний план. Почему-то стало невероятно легко и спокойно. Даже мерзкое лицо жены и детей начало терять свои формы и определенные очертания. Спасение! - Убейте меня, пожалуйста, - из последних сил проговорил я, проваливаясь в забытье. Все вокруг стало как прежде, последние события начисто стерлись из памяти. Я снова стоял на пороге с пакетом в руках, и радостный голос позвал с другого конца коридора: - Дорогой, ужин на столе. Этот кошмар не ушел, нет. Совсем скоро он снова вернется, как только часы дойдут до определенного участка. Из памяти оно также не стерлось. Возможно, благодаря инъекции просто затуманился рассудок. И так продолжается уже более двух лет. Изо дня в день медсестры приходят в эту отдаленную палату, выполняя свой ежедневный обход душевнобольных пациентов, у которых уже нет надежды на спасение из мира больного разума. Каждый день им приходится слышать крики несчастных, но ничего поделать с этим не представляется возможности. Какой же мир для них реальнее – до или после момента, когда часы достигают пика, и начинают отсчитывать минуты в обратном порядке?