Одиночество на двоих

Аргус Филч ежедневно прибирается в замке. В коридорах — днем, пока студенты на уроках сидят и не путаются под ногами, а вечером — в подземельях. Покоям Снейпа Филч уделяет особенное внимание — не потому, что устрашающий профессор зельеварения требует идеальной чистоты, иногда Филчу кажется, что, даже если вся мебель в его покоях покроется пылью, грязью и крысиным пометом, Снейп вряд ли заметит хоть что-то. Аргуса он замечает. Когда Филч появляется, Снейп не напускает на лицо обыденное для внешнего мира выражение, будто унюхал кучу свежего драконьего навоза у себя под носом. С Филчем Снейп остается настоящим — Аргус не знает, почему, по какой немыслимой причине тот впускает его в свое пространство. Иногда Филч предполагает, что Снейп его и за человека-то не считает и попросту не воспринимает как полноценную личность, что, впрочем, вполне справедливо, если принять во внимание тот факт, что он даже колдовать не умеет толком — все манипуляции Филча с волшебной палочкой уже который год не заходят дальше превращения швабры в совок и обратно. А кто станет прятать исподнее от жалкого сквиба?.. Это лучше, чем ничего, упрямо твердит себе Филч, в очередной раз направляясь в лабиринты замковых подземелий. Этот вечер ничем не отличается от предыдущих. Снейп, одетый в черную ночную рубаху и мягкие розовые тапки с красными бантиками в горошек, сидит за своим столом и проверяет домашние работы. При появлении Филча медленно поднимает голову и смотрит на него, но ничего не говорит — как и всегда. Филч помнит, как Снейп однажды поведал ему, откуда взялись удобные пушистые тапки, столь контрастирующие с образом сварливого зельевара. Это был подарок. От давней подруги, которую звали Лили. Она подарила тапки еще в школьные годы, ибо прекрасно знала, что в комнатах Слизерина Снейп вечно ходил босиком — и это в подземельях-то, и с тех пор он не расставался с ними ни на один вечер. Филч догадывался, что Снейп очень любил Лили Эванс. Северус признавался, что ни с кем не спал после нее. Точнее — ни с кем из женщин. Когда Филч заканчивает с уборкой, Снейп откладывает проверенные домашние работы в сторону и молча, не говоря ничего — разговаривает он вообще редко — вкладывает в свою ладонь мозолистую руку Аргуса, и они бредут в сторону разобранной постели. Снейп задирает ночную рубаху, а Филч избавляется от своей нехитрой одежды — выцветшей, покрытой заплатами мантии и мешковатых штанов. Снейп берет с прикроватной тумбочки пузырек с маслом, и Филч издает привычное скрежещущее кряхтение, когда твердый мужской признак проникает в его бледный морщинистый зад. Снейп осторожен, он никогда не проявляет несдержанности, и Аргус очень благодарен ему за это. Северус размеренно двигается внутри Филча, заполняет его собой, шумно дышит сквозь стиснутые зубы, но ожидаемо не издает ни звука. От него пахнет потом, луком и чесноком, но Филча это мало волнует, тем более — когда Снейп, кончая, прикусывает кожу у него на загривке. Филч изливается следом — достаточно несколько коротких и сильных движений профессорских пальцев, сжавшихся вокруг его возбужденного члена. Филч всегда удивляется, что Снейп думает и о нем тоже. И Филч, наверное, даже любит его за это. Северус откидывается на подушки, собственническим жестом притягивает Аргуса к себе и прикрывает глаза. Филч неуверенно ерзает в его руках, неизменно ощущая, как скрипят после секса старые кости. — Что? — недовольно ворчит Снейп, подымая правое веко. — Пойду к себе, — коротко бубнит Филч, делая попытку выбраться из постели. Северус тихо фыркает в сморщенный плешивый затылок: — Сегодня ты будешь спать здесь. Спокойная констатация факта — и только. И Филч не в силах вымолвить больше ни слова. Филч становится нем от счастья. Ведь Снейп впервые попросил его остаться.