Память...

Она крутится в кровати, и в очередной раз бросает взгляд на будильник: 6.30. Минуты медленно сменяют друг друга и у нее мелькает мысль о том, что время напоминает вязкую массу. Оно нарочито замедляет ход, когда хочется подогнать его бег. Как только она вновь закрыла глаза, она почувствовала тот самый запах. "Но что за запах? Откуда я знаю этот запах?" -Крутилось в голове у Лизы... "Это запах...джина?" Запах чудится ей до боли знакомым и до щемящей тоски в груди родным. Это нотки Олд Спайса и виски. Это запах машинного масла и кожи. Это запах кого-то близкого... Она смотрит в потолок и пытается прогнать те мысли, что мучают её на протяжении последних нескольких недель. Ей кажется, что она забыла нечто важное. Нечто, что было ей столь дорого...Будто она забыла частичку себя... Она поворачивает взгляд в сторону стола, и она видит тубу с солью. *Бен оставил что-ли?* -Пронеслось у нее в голове. Она спускает ноги на пол и ее тело покрывается мурашками от сквозняка. Она набрасывает на плечи легкую кофточку, и подходит к окну. Берет тубу и на миг замирает, не решаясь даже вдохнуть. Перед глазами мелькает чье-то лицо. Она не может с уверенностью сказать, кто он, потому что отчетливо видит лишь грустную улыбку и зеленые омуты глаз… Она делает вдох и выдыхает. Отмахивается от видения и списывает все на то, что не высыпается уже несколько ночей подряд… Выходит в коридор, спускается в гостиную и рефлекторно проверяет полы под ковром у двери. Как и следовало ожидать, там никого и ничего не оказалось. Она усмехается самой себе, только поняв, что поступает так каждый день в течение практически полугода. Ее взгляд упирается в едва заметные следы странного рисунка. Круг. Пятиконечная звезда. Неизвестные символы. Вот то, что здесь было когда-то нарисовано. Она хмурится, спрашивая себя, почему так решила? И, не найдя более-менее подходящего и удовлетворяющего ее ответа, возвращает ковер на место. Память хаотично выдергивает одно за другим воспоминание, пока не натыкается на крохотный обрывок, вспыхнувший лишь на секунду перед ней. — …Что это?... Она слышит собственный голос, будто из-под толщи воды. — …Ловушка. Она защитит тебя и Бена от непрошенных гостей… Звучный голос с хрипотцой. Усталый. Заботливый. Ее сердце начинает бешено колотиться в груди от ударившего в нос знакомого запаха. Такого же, как и в спальне. Она неосознанно делает шаг вперед, поворачивает ключ, нажимает ручку вниз и толкает дверь от себя. В дом врывается промозглый ветер, от которого она поеживается и кутается в кофту. Она стоит так на пороге несколько минут, не решаясь выйти или вернуться в спальню, и ждет. Ждет, что кто-то родной, вот-вот приедет и поднимется по ступенькам, чтобы постучать… Как в полусне, она прижимает ладошку к сгибу плеча и шеи, физически ощущая чье-то обжигающее дыхание и… слезы… Она слышит свой успокаивающий голос и одну-единственную фразу: «Все будет хорошо… Все будет хорошо…» Имя тонет в каком-то шипении. Будто кто-то врубил ненастроенное радио... Спустя некоторое время, она, нехотя, но все же закрывает дверь и медленно проходит на кухню. Включает чайник. Ставит на стол пустую кружку, бросает в нее два кусочка сахара, насыпает ложку кофе и заливает как раз подоспевшим кипятком. Запах сразу разносится по кухне и перед глазами мелькают очень яркие картинки… — …Бен, ты вымыл руки? – строго спрашивает она подростка, схватившего с тарелки только приготовленный бутерброд. — Ага, — отвечает он с набитым ртом. — Доброе утро, Лиза, — вошедший мужчина нежно касается губами ее щеки, скользит рукой по тонкой талии и устраивается за столом, напротив подростка, активно уплетающего за обе щеки бутерброд. — Доброе утро, — отзывается она и ставит перед ним кружку свежезаваренного кофе. На его губах лишь на мгновение появляется благодарная улыбка. Появляется, чтобы тут же исчезнуть. Лицо мужчины становится задумчивым и отстраненным. И она точно знает, чем поглощены сейчас его мысли. Она понимает, что никто не в силах унять или хотя бы приглушить его боль. Лиза не знает о произошедшем с ним в тот короткий промежуток времени, что прошел с их последней встречи. Но она чувствует, что случилось нечто страшное. Нечто, о чем он не может говорить вслух. Нечто, что предпочитает держать очень глубоко в себе, то что причиняет ни с чем не сравнимые страдания. Нечто, что не излечить: — Все хорошо? – коснувшись рукой его крепкого плеча, она обеспокоено заглядывает в зеленые океаны. — Да… Все в порядке… — моргнув, приглушенно произносит он. Он рассеянно оглядывается вокруг и, даже не притронувшись к завтраку, выходит из-за стола: — Не жди вечером. Буду поздно, — с этими словами он ласково касается губами ее лба. — С тобой, правда, все в порядке? – неосознанная тревога не покидает ее. — Да… Просто много работы, — отмахивается он… Воспоминание настолько яркое, что кажется, до него можно дотронуться рукой. Но и в этот раз ей не удается рассмотреть лицо мужчины. Только глаза. Глаза, в которых горькая смесь эмоций. От этого взгляда сжимается сердце… От него душа разбивается на осколки… Она обессилено опускается на стул, напротив окна, и пытается унять дрожь во всем теле и бешено бьющееся в груди сердце...Она точно знает, что ничего из того, что ей привиделось, никогда не происходило...Эти воспоминания… эта жизнь... ее не было... Та авария...Наверняка, в ней дело… Решает она. Появившиеся после выписки из больницы яркие и реалистичные сны, постепенно начали вмешиваться в жизнь наяву, сбивая ее с толку. Выбивая из легких кислород. Вынуждая заново учиться дышать. Учиться жить. — Ты просто перенервничала, — по привычке убеждает она себя: — С каждым случается… Она берет со стола кружку, делает один глоток и, поставив ее обратно, устремляет взгляд в окно. На противоположной стороне дороги стоит черная машина. Шевроле Импала – подсказывает память. Сердце стучит еще быстрее и она, подчинившись интуитивному зову, поднимается со стула и в несколько секунд преодолевает расстояние до двери. Рывком открывает ее и выбегает на улицу, ища взглядом молчаливого свидетеля ее ночных терзаний. Но машины и след простыл. Словно, ее и не было вовсе. Также, как и тех картинок, что время от времени пробиваются сквозь толстую стену, именуемую памятью...Ее новой памятью...