Скоро приду. Жди, и не скучай.

Вы когда-нибудь переживали смерть близких? Я-да. Пережил. Вот так просто взял, и пережил, опрометчиво твердя, что не вынесу потери. Молодой был тогда еще совсем. Восемнадцатилетний парень. Те прошедшие дни в светлой усадьбе сейчас кажутся прекрасной картиной, написанной легкой рукой невинными мазками. Картина, созданная нежным ребенком. Мы впервые встретились, когда мне было семь, ему- пять. Давний друг моего покойного отца навестил нас летним вечером, желая представить свою будущую супругу и ее сына. Признаться, наша первая встреча не удалась. Он раздражал. Неразговорчивый, тихий. Мне не хватало общения со сверстниками, но завести беседу первым я боялся. Несколькими годами ранее, на мой шестой день рождения, отец отправился со мной на прогулку верхом на лошадях. Мой вороной конь неожиданно взбеленился и резко вскочил на дыбы. Не удержав равновесия, я упал и неудачно приземлился на спину. Отказали ноги. После этого я почти не выходил из дому, только изредка выбирался на своей коляске во двор. Почти никто не мог разговорить меня. Единственными собеседниками были отец, мать и полосатый бездомный котенок, которого мы нашли под окнами дома. Друг отца приходил к нам через каждые два дня. Каждый раз он приводил сына. Дело дошло до первого диалога. Просто обмен парой слов. Я чувствовал, как мой голос дрожит от неуверенности. Ощутимая неловкость витала в воздухе. В следующий раз мы вели себя более раскрепощено, но и нерешительно. Встреча за встречей, взгляд за взглядом, новые слова и новые эмоции. Отношения набирали оборот, я раскрывал ему свою душу, он-свою. Между нами не было секретов и недомолвок. Я полюбил прогулки на свежем воздухе в зеленом поле, усеянном ромашками. Мне было трудно дотянуться до цветов с инвалидной коляски, и он собирал для меня большие букеты, отбирая среди множества только самые красивые. Чувства росли и, вскоре, дело дошло до первого поцелуя. Глупая была романтика. Глупые были мы. Но ведь были.. Детство кончилось с поступившим известием о войне. И сейчас я вспоминаю ту позднюю осень. Да, еще ту, тридцати пятилетней давности. Ему только-только стукнуло шестнадцать. Было холодно. Стояло раннее утро, но рассвет еще не тронул застывший небосвод. Легкий туман покрывал верхушки деревьев, окутывая ломкие, голые ветки, горбатые кусты. Под его ногами похрустывали опавшие листья. Атмосфера грядущего одиночества и страха за-ставляло меня сильнее вцепиться в ручки инвалидной коляски. -Ты замерз. Вернемся в дом? Я посмотрел на него. Смотрел изучающее, отчаянно пытался запомнить каждую малейшую деталь, черту родного лица. Ведь еще чуть-чуть – и рассвет. Еще чуть-чуть – и ты уезжаешь на фронт. Еще чуть-чуть – и война. -Не хочу. Постой со мной еще немного. Смотри, какой воздух свежий. -Свежий. Хорошо тут. Эх, вот закончится война, приду к отцу и выдам все как есть! -Думаешь, это правильно? Как ты думаешь, какова будет реакция родителей на наши тайные отношения? Это недопустимо, неприемлемо. Не стоит. -Брось. Все ерунда, ведь один раз живем. Если вернусь, то все ему расскажу. Не понравиться – возьму тебя на руки и убежим далеко-далеко от них. -А если не вернешься? -Не говори ерунды. Вернусь. Еще как вернусь. Но даже если и буду лежать в земле, то не унывай. Живи дальше. -Без тебя я не проживу. -Э, нет. Даже не вздумай! -А разве это плохо.. -Давай тогда договоримся: если меня не станет, то ты не торопись. Поживи в свое удовольствие, порадуйся, посмейся, а затем, приходи ко мне. Я буду ждать тебя там. Встреча состоится, обещаю. Мы молчали до самого рассвета. Он укутал меня в свой теплый плащ, крепко обнимая сзади. Потом, попрощавшись со всеми, уехал. И ничего. Холодный ветерок забрал все тепло его последних объятий. Помнится, я сильно заболел, подхватил простуду. То в жар, то в озноб бросало, в ушах звенело, а перед глазами мельтешили черные мушки. Тогда мне и начал мерещится его силуэт. Я разговаривал с ним. Было так легко и спокойно, будто и войны то никакой и не было! И ночь тихая.. Такая же тихая, как и тогда, когда он тайком выносил меня из дому, стараясь не скрипеть половицами, и учил ловить маленьких рыбок, что плавали в темной речке. Он настойчиво твердил, что если поймать красную с синими крапинками и проглотить ее глаз, то я сразу встану на ноги. Естественно, никого мы не поймали. Провозившись где-то с полночи, он яростно откинул самодельную удочку в кусты и сплел мне венок из васильков. Когда я очнулся и жар спал, пришло известие. Он умер. Умер через месяц и три дня с отъезда. Я не поверил. Как же так? Вот только этой ночью я с ним виделся! Это я что, все время с мертвым разговаривал?.. Нет, не может быть. Считанные минуты назад он сидел тут, рядом, и мы весело над чем-то смеялись! Хах. Да что же такое? Казалось, я так и с ума сойду.. Война продлилась недолго. Уже через полтора года я выбрался в столицу-на заработки. Почти все наработанное отправлял родителям в деревню. Страна была в тяжком положении. Всюду сновались нищие, бездомные. Многие женщины зарабатывали на кусок хлеба собственным телом. Помню, как и ко мне подошел какой-то тип- противный, склизкий, с заплывшими жиром глазками он противно улыбался мне, обнажая пожелтевшие зубы. Впервые в своей жизни я кого-то ударил. И ощущение после этого осталось неприятное. Как будто ладонью зачерпнул горсть мокриц. Долгое время проработал на рисовых полях. Там и познакомился с тем, с кем прожил добрые десять лет. Хороший был парень, но умер от заражения крови. Следующий мой ухажер пропал без вести, оставив на меня свою старую мать. Добрая была старушка. Была, и вскоре ее тоже не стало. Грустно. Но что поделать? Жить надо, жить. Вот и живу. Правда, в нищете, но живу. *** Чанмин, я тебя вспоминаю часто. До сих пор. Хоть и пытаюсь думать о другом, а мысли все равно возвращаются к нашей последней встрече, к тебе. Мы условились, что как только я поживу в свое удовольствие, так и к тебе можно. Я пожил. Пожил, посмеялся, повеселился, поплакал.. Теперь время собирать свои скудные пожитки, и к тебе. Скоро приду, жди и не скучай.