Шутка Силы

Да что ты будешь делать?! Поубиваю – и ситха, и джедаев! Нафиг! Чуть что – Скайуокер крайний, а как мне чего надо – так: «Скайуокер, молча-ать!» Доиграются они у меня, ох, доиграются: я – человек добрый, но только пока не озверею… А потом – выносите! И не меня, сами понимаете. Признаю, с Йодой разговор… Эх-х, ладно, там я сам виноват: напустил туману, что и банту не заметишь. Совет его мне не подошёл, потому как я тут не только «жертва привязанности» (т-т-т, чтоб мне прорубить архив и это там исправить!), но и ответственная сторона. Муж я или дуло из окна? То-то же. Собрания после этого разговора я прогулял без благовидной причины. А корифеи Ордена явно делегировали Кеноби монополию на общение со мной. Начинаю обдумывать карьеру вне ордена. На обеде мне опять навалили половник подливки в миску гречки. Я озверел и наработанным движением Силы отделил гречку от подливы. Некий падаван отсел от меня за столик подальше. Вечером выяснил, что Его Превосходительство иронии не понимает. В ответ на моё наигранно-изумлённое: «Я – магистр?!» он меня похвалил и чуть по голове не погладил. Я непочтительно решил, что канцлер не вышел ростом. Злой я после этих суток был – хоть домой не ходи. Переночевал на ящиках возле грузовой платформы (рромантика!), продрог, задубел к утру так, что руки-ноги не гнутся, в голове туман как с похмелья. И для полного счастья – Кеноби с постной миной: -Энакин, как так можно?! Энакин, тебе нужно встать! Энакин, тебя ждёт Совет! Я поинтересовался, на кой я им сдался в этот раз. Оби-Ван сначала распространился про важность, потом – про срочность, а закончил как всегда: -И вообще, Энакин, ты меня уважаешь? -Сам же знаешь, что по утрам я никого не уважаю. Что им надо? -Совет… -Советов не даю! – возмутился я и попытался завалиться на неудобные, но уже родные ящики. Надо ли говорить, что меня-таки подняли и пинками доставили «куда следует»? «Где следует» меня побуравили взглядами и будто нехотя поставили в известность, что по просьбе канцлера включают в состав Совета. Магистра мне не дали (да и какой Магистр – мои навыки ёмко и лаконично определяются званием «генерал»), из беседы старательно исключали. Нафиг вообще меня Кеноби будил – могли бы запись прислать. Когда Оби-Ван поймал меня после собрания, я понял, что думал о Совете слишком хорошо. И о Бене в частности. На этом моменте я, наконец, проснулся окончательно и сказал своему экс-наставнику куда они могут идти со своим философским экстремизмом и с кем в обнимку. Оби-Ван расстроился. Влез в холонет, пробежался по вакансиям родственных мне направлений. Хм, армия или инженерия? Надо уточнить значение моего образования и достижений у Халька из СБ… Настроение моё значительно улучшилось; может, и в самом деле сон был от нервов? Отчёты канцлеру закончил в пятом часу утра. Веки слипаются, глаза съезжаются к переносице, в шевелюре скоро будут колтуны… Подстричься, что ли? Проснулся я с жутким воплем – сам себя напугал. Звёзды, да что за напасть?! Опять, опять… Из зеркала в ванной на меня смотрел жуткий тип: волосы спутаны, под глазами синяки, щёки небриты, скулы несколько острее, чем… А когда я последний раз в зеркало смотрел? Ладно, шут с ним, с зеркалом… Выспаться бы… и помыться не помешает – в кои-то веки никуда не опаздываю. Увы, моё тело решило, что можно сделать оба дела сразу – и я, незаметно сползя на пол душа-ванной, уютно задремал под тёплыми струями. Пробуждение было отвратительным: мне снова приснился тот же кошмар и я, оглушённый своим же уже «отработанным» воплем, резво попытался вскочить на ноги. Итог печален: шишка на затылке, синяк на лбу. Правильно, а вот нечего было душ головой сносить! Не выдержав этого театра абсурда (при участии Мировой Несправедливости), толком не проснувшись, я взревел: -Да что ты будешь делать, Сила?! На кой ты мне их подсовываешь, эти видения, если я всё равно ничего изменить не могу?! – я стукнул кулаком по стенке, заработав ещё один синяк. – Ай!! Раз такая умная, так сделай что-нибудь! Обратно в комнату я вывалился злой как глупо побеждённый ситх. Синяки и щетина остались на месте. Моя бывшая падаван – существо редкостно наглое и решительное. Обычно я об этом знаю, но в этот раз забыл. А зря: через полторы минуты после моих воплей этот вихрь в джедайском плаще на терракотовые трусы вломился в мои комнаты, вышибив дверь с ноги, и учинил генеральную инспекцию. Даже под кровать заглянула, нахалка! Сконфузилась на секунду, но тут увидела меня. -Мастер, вы в порядке? Где ситх?! -Нет ситха, – обречённо говорю я. -Как нет? А вы… -А я, – заявляю самым строгим учительским тоном, – подрался с душем. Сумасшедший дом! По дороге в Сенат застрял в пробке. Ситха стулом по башке три раза, ну что мне стоило не тянуть до часа пик! Да ещё и живот крутит – не стоило, наверно, поглощать пол-литра жирных сливок без всего. Вот и Падме на меня так смотрела… В Сенате выяснил, что нужно чаще проверять комм-линк. Потому что канцлер не в Сенате, канцлер в опере. Пришлось менять дислокацию. В канцлерскую ложу я вломился, не дожидаясь антракта, взмыленный как беговой таракан. Надо заметить, очень зря: секретарь Палпатина (очевидно, в честь премьеры) благоухала как луговой концентрат. Преследовавшее меня последние дни раздражение уступило место тихой обречённости. Сливки робко поскреблись обратно. Лишнего кресла для меня в ложе не нашлось, так что пришлось применить принцип «будьте проще, сядьте на пол». Канцлер, кажется, устыдился и выгнал свою свиту. Дышать стало легче. Или я чего-то не понимаю, или дело пахнет керосином. Потому что искомый нами ситх – законно избранный канцлер. Сдаётся мне, что в ближайшее время я буду плотно изучать сводки Республиканского законодательства. Это вообще нормально, что оно там сидит?.. Кроме того, в разговоре выяснилось, что меня держат за идиота: начали мы с Гривуса (да с чего он взял, что я буду рад ловить его лично?! У меня жена на сносях!), продолжили подозрительностью Совета, скатились в философию – и я прослушал «милую» сказочку о некоем зачумлённом повелителе, придумавшем способ «создавать жизнь с помощью мидихлориан». Едва не поинтересовался, чем же его не устроил обычный способ. И, думаю, зря не поинтересовался, почему Сидиус решил, что меня привлечёт на его сторону «обещание» роты детей? Во-первых, я и сам с этим прекрасно справлюсь, во-вторых, они же всю галактику на уши поставят и оба ордена по кирпичикам разберут. А я помогу, потому что дети мне дороже. Лучше бы хорошего акушера и реаниматолога посоветовал! И юриста – до кучи. Домой я приполз выжатый как лимон и на всё готовый. Вообще, я чем больше измотан – тем более сговорчив. Только бы отстали. И именно потому прошляпил момент, когда на моём лице была замечена пудра. Падме немедленно устроила мне головомойку – в буквальном смысле слова. Пришлось с несчастным видом объяснять синяк и шишку. Жена моя дорогая меня немедленно пожалела, посетовала на мою впечатлительность, расчесала мои лохмы и накормила ужином. Я сдуру опять налакался сливок. Теперь тошнит, но выпил бы ещё. Если бы было. Проснулся я поздно. В воздухе повисла тревога. Падме рядом не обнаружилось, с кухни доносились знакомые голоса. Жёнин я узнал сразу, с идентификацией второго пришлось постараться – я давно и старательно избегал его обладательницу. Тревога тут же сменилась запахом жареного. Не успел я попытаться встать, как они обе вошли в комнату. Едва взглянув на супругу, я ощутил стойкий запах авиационного керосина: почему меня не разбудили на роды? И почему она скачет? И что, к ядру планеты, здесь делает орденский гинеколог?! Падме смотрела на меня странно: так смотрят на неизлечимо больного человека, которого убили бы, будь он здоров. Я насторожился. -Выспался? – столь же странным тоном спросила она. Я опешил, потому что ожидал чего угодно иного. Прислушался к себе – и с удивлением понял, что с удовольствием поспал бы ещё. О чём и известил доморощенный «консилиум». «Консилиум» переглянулся – и учинил мне допрос с пристрастием. Пристрастие оказалось вежливым. Я понял, что ничего не понял: на кой им частота моих кошмаров, душевые истерики и вкусовые пристрастия?! Зато явно поняла Падме: сначала она успокоилась, а под конец и вовсе начала забавляться и поглядывать на меня с неожиданной нежностью. -Ну что, Скайуокер, поздравляю, всё мне с вами понятно, – с возмутительно довольным видом заявила Иртония Арил. Учитывая, что последний раз я видел её десять лет назад и общался, дислоцируясь на карнизе – во избежание более близкого знакомства её цепких пальцев с моими ушами – мне это совсем не понравилось. -А вот мне ничего не понятно, – буркнул я и снова попытался приподняться. Не успел: Падме немедленно примостилась рядом и, умилённо глядя на меня, подоткнула одеяло потуже. Смущённо хихикнула и добавила, погладив меня по голове: -Какой же ты у меня впечатлительный, Эни! Я запутался окончательно: внезапно небеременная Падме, «упакованный» в одеяло я, орденский гинеколог в нашем доме и подробный допрос по событиям последних дней не наводили ни на какие разумные мысли. Я уже собрался было в резкой форме потребовать объяснений, но тут внутри меня… завозились. Я решительно выпутался из-под одеяла – и не поверил собственным глазам: -Вот тебе и… что-нибудь, – прошептал я. Моё дитё решительно меня пнуло… Должен признать, что после этого я позорно свалился в обморок – впервые в жизни без вспомогательного удара по башке.