Охота на вампиров

      Продвигаться вдоль внешней стены частокола нужно было бесшумно, медленно, стараясь не наступать на мелкие ветки, то и дело преграждающие путь. Нет, она не боялась, что кто-то из местных поднимет тревогу: мужчины устали после дневной охоты, уже готовятся ко сну, а женщины полностью поглощены уборкой с общего стола. Бояться нужно было того, что скрывалось в чаще леса. Представив себе пару горящих глаз, мелькающую между старых стволов, девушка невольно поежилась и продолжила свой путь. Остановилась лишь в преддверии лесной чащи. Воровато оглянувшись, опустилась на землю и прислонилась спиной к столетнему дубу. Прямо за ним начиналась черта. Эта линия была воображаемой, но каждый живущий здесь знал ее границу. И никто бы в здравом уме не переступил ее с наступлением ночи.       Крисстал подняла голову вверх и встретилась взглядом с сиянием полной луны. Блеклые лучи слегка обесцвечивали внешность девушки: кожа казалась совсем бледной, каштановые волосы приобрели холодный оттенок, цвет глаз и вовсе не разобрать. На самом деле они у нее были зелеными со светло-желтым оттенком у ободка. Пухлые, аккуратные губы слегка приоткрылись, и девушка издала тяжелый вздох. Как же это тяжело. Просто невыносимо жить за стенами, в замкнутом пространстве. Хотелось свободы. Но, по слухам, свобода была условной даже в больших городах. Несмотря на защиту сильнейших кланов, люди не могли свободно перемещаться по стране. Конечно, этого никто не запрещал, но здравомыслящий человек и сам бы не рискнул навлекать на себя опасность.       Из того, что знала сама Крисстал, все началось девять лет назад, когда девочке было десять. Поговаривали, что Они пришли из какой-то далекой страны, ставшей непригодной для Их существования. Они – нечисть, питающаяся человеческой кровью и мясом. Проще говоря, вампиры и оборотни. Поначалу было действительно тяжело. Жестокие набеги на поселения, распространение вампиризма среди мирных жителей. Смерть, паника, ужас. А твари уже начали добираться до крупных городов. Вот тогда и начали возникать первые кланы охотников. Жаждущие мести люди, потерявшие в нашествиях своих близких, объединялись между собой. Их отчаяние побороло страх, они сумели дать отпор темным тварям, вынуждая их отступить. Вскоре за каждым городом был закреплен определенный клан охотников, обеспечивающий защиту населению. Профессия стала престижной, но не каждый осмеливался посвятить ей свою жизнь. Полностью искоренить нечисть так и не удалось. И хоть теперь в городах люди чувствовали себя в безопасности, маленькие поселения существовали в вечном страхе.       Крисстал еще раз вздохнула, прикрывая глаза. У нее самой оборотни забрали отца. Впрочем, эта рана уже давно не болела. Это произошло еще в первые годы нашествия. А вот мать перенесла эту потерю намного хуже. Нет, она держалась, но девушка уже позабыла, как выглядит ее искренняя улыбка. Хотя, во время подготовки к свадьбе, женщина будто обрела второе дыхание.       Свадьба. Еще одна причина вырваться хоть на время из ненавистной клетки. После первого нашествия жителей и без того небольшого поселка осталось совсем мало. Всего десять семей выживших, да и те не в полном составе. А круг ровесников Крисс и вовсе ограниченный. Адриан – сын местного шерифа да его сестра, на год младше. Последний городской совет пришел к заключению, что Крисстал и Адриан должны обвенчаться, дабы содействовать пополнению населения. Пререкаться не имело смысла, да и доводы были весьма логичными.       Вот только замуж Крисс не хотела. Нет, Адриана она любила. Они дружили с самого детства, вместе переживали горе от потери близких, только вот… Ее сердце не билось чаще при взгляде на него. Однажды, когда им было по шестнадцать, Адриан предложил подруге поцеловаться. Просто так, ради любопытства. По правде сказать, впечатления не очень: мокро, смущающе и немного противно. Не было замирающего сердца, бабочек в животе и прочей прелести, сопутствующей поцелуям, описанных в книгах. Наверное, это объяснялось тем, что как бы сама Крисстал не любила Адриана, оставался он для нее лишь другом.       Замуж не хотелось еще по одной причине. Девушка жаждала приключений. Внутреннее «Я» хотело совершать подвиги, стать знаменитой и уважаемой, приносить людям пользу… Из груди вырвался сдавленный смешок. Ну-ну, подвигов захотелось. Весьма «реальные» мечты для человека, который в руках оружия никогда не держал. Если кухонный нож не считать оружием, конечно, да и тем порезаться пару раз умудрилась. Но мечтать не запретишь и, раскинувшись под широкими ветвями, Крисс предалась упоенным фантазиям.       Всю приятную атмосферу испортили мурашки, побежавшие по коже, и стойкое ощущение того, что за тобой наблюдают. Распахнув глаза, шатенка направила напряженный взгляд в сторону черты. На секунду ей даже показалась та самая пара горящих глаз, мелькнувших в ближайших кустах. Сердце гулко колотилось в груди, так и норовя выпрыгнуть наружу. Передернув плечами и то и дело поеживаясь, Крисстал поднялась на ноги. Назад она возвращалась уже не так осторожно, время от времени оглядываясь, желая как можно быстрее оказаться за высоким частоколом.

***

      «Вот тебе и героиня» − криво ухмыляясь, размышляла девушка, уже лежа в своей кровати. Сейчас она окончательно утвердилась в том, что «горящие глаза» ей лишь померещились. По правде сказать, она и самих тварей в жизни особо не видела. Во время нападений женщин и детей прятали в погребах, а острого желания выбраться и подсмотреть в те моменты как-то не возникало. «Сама себе что-то надумала, сама испугалась – полное самообслуживание» − все-таки лучше самостоятельно поиздеваться над своими детскими страхами, нежели выслушивать такое от посторонних.       Лежать было как всегда неудобно – слишком жесткая кровать, грубая ткань постельного белья, узкое пространство. Перевернувшись на другой бок, Крисстал посмотрела на свою мать. Та уже спала на печи, наверное, видя десятый сон. На губах женщины играла легкая улыбка, которую та не могла изобразить в бодрствующем состоянии. Скорее всего, ей снился отец. Крисс он тоже иногда снился, но его образ за это время поблек: в памяти остались лишь теплые голубые глаза с мимическими морщинками в уголках. А еще смех – непринужденный и располагающий к продолжению веселья.       Окончательно погрузившись в воспоминания об отце, девушка пару раз зевнула. Взгляд осоловел, и сами глаза постепенно слипались. Кажется, ей даже успел присниться сон. Что-то яркое, о желанных подвигах и всеобщем восторге. А затем в сонливую реальность прорвались резкие, неприятно режущие слух, крики.       − Они пришли! – вопило сразу несколько голосов.       − Бегите!