Forever Yours

      OST Les Miserables - Eddie Redmayne - Empty Chairs At Empty Tables       OST Les Miserables Cast - Drink With Me       ***       “- Мариус!       Пуля пронзает его, веки вмиг тяжелеют, и все, что он помнит, чувствует, понимает - это смерть. Смерть. Смерть... Кругом, всюду, бегство от нее бессмысленно, лишь пустая задержка неизбежности. Он так сильно ненавидит себя в этот момент, падая на мостовую, позволяя крови покидать его тело, разуму вовлекать себя в удушающий туман. Только сердце все еще борется, оно мчится по ступеням наверх, оно хватает флаг и с вызовом принимает казнь”.       - Мариус! – звучит голос из ветхих, осыпанных пеплом уголков души, но слышится как будто так близко, так запредельно рядом…       Ночь зовет его.       Он открывает глаза и видит перед собой идеально украшенный талантливой кистью потолок. Однажды он уже пожалел, что сумел проснуться. И вот вновь. Вновь.       Нет, со временем он научился сдерживать стоны, крики, рыдания. Мариус не хотел пугать впечатлительную любимую Козетту, только не после всего, что она делает для него.       Козетта. Ее имя чарующим бальзамом обволакивает на миг надорванный разум. Ангельское создание, неземное.       И вдруг еще вспышка перед глазами и воспоминания опять уносят его на десять лет назад. Он видит лицо чертенка, женственные красивые линии, ее испачканную кровью рубашку, натянутую на смелое тело, ее глаза, и все существующие оттенки истинной любви, страсти, жертвенности, преданности горят для него впервые настолько ярко, что он может их распознать.       Эпонина.       Молодой мужчина закрывает глаза, и одинокая слеза скатывается по его щеке. Он аккуратно приподнимается на кровати, покидает покои, оставляя жену мирно отдыхать. Со временем он научился не тревожить ее. Он на самом деле этого не хочет.       Потому что сегодня снова та самая ночь.       Сколько их выдается за год? Не счесть. И каждый раз память вонзается в его сердце, разрывая в клочья все, что милая Козетта бережно собирает воедино днем. Но целебные силы любви не действуют ночью, когда сознание Мариуса уже не принадлежит ей, а только его юности, терпкому вину и песням, человеку, способному вести за собой народ, его личному Наполеону, и всем тем, с которыми он больше всего на свете хотел бы погибнуть.       Вина.       Мариус выходит из дому, одевшись в первое, что попалось под руку. Минует улицы, бульвары, идет медленно, но уверенно, хотя его колени разрывает от боли, ноги подкашиваются, и заметно, как он содрогается, как осанка вдруг исчезает, словно под весом дюжины мешков.       Вина.       Он рыдает. Слезы катятся по его лицу, проникают за ворот рубашки, ядовитые прозрачные ручейки. Мариуса трясет, но он продолжает идти, ступает так твердо, как может, и, наконец, доходит.       Тупик. Ставни заперты, Париж спит. Перед рассветом самый крепкий сон.       И вот когда он на месте, ноги больше не держат его. Мариус падает, хватает ртом воздух, не в силах закричать. Приникает лбом к камню, плачет всегда так, словно все это было вчера. Он шепчет чьи-то имена, так ласково и с такой любовью, шепчет, будто говорит с камнем, с ночью, со своим прошлым.       Мариус плачет. Он преклоняет голову там, где хотел ее сложить.       Мариус зовет их. И они приходят. Все до одного. Стоят перед ним, как и десять лет назад, когда их гибкие тела пробуждались верой в революцию.       Они улыбаются.       Его призраки.       - Я…не…хотел…Я…с…вами… - он неразборчиво шепчет, захлебываясь в слезах, он обнимает себя руками, трясет головой, обнажает свою любовь, свою верность, и бесконечная уязвимость одиночества настигает его врасплох этой ночью. Нагой брошенный ребенок, дитя революции, мальчишка с баррикады, то ли по милости, то ли по жестокости Судьбы оставленный в живых. – Я…не…хотел…       - Мы знаем. – она улыбается так, как никогда никому бы не смогла улыбнуться. Опускается рядом с ним на колени, дотрагивается ладонью до щетинистого лица, мокрого от слез, нежно целует в лоб. Мариус дышит еще тяжелее, закрывает глаза, но все равно видит их. – Мы знаем, месье Мариус! – она лукаво улыбается, хитро и в то же время так безгранично ласково, называет его, как в часы своей нелегкой жизни.       - Эп…Эпонина…Если бы я только…только… - но она прикладывает палец к его губам и качает головой.       Терзаемый ненавистью к себе Мариус словно замирает.       - Я не жалею.       И отступает. Позволяет ему говорить с остальными. Произнести слова давно знакомой печальной исповеди. Он знает, что им не пришлось прощать его, но он все еще не может сам себя простить.       - Гаврош… - Мариус протягивает трясущиеся руки, и ребенок с чужим орденом на груди приникает к нему. Потом подходят они. Он чувствует их ладони на плечах, запах крови и пороха, табака, вина и смерти, поднимает глаза и рыдает еще больше, надрывно, даже скуля от переполняющей его боли.       Когда-нибудь они заберут его с собой. Когда-нибудь он по-настоящему вернется домой. Поднимется на баррикаду и улыбнется им той самой улыбкой мальчишки, играющего с огнем. Когда-нибудь он обретет свободу, за которую сражался вместе с ними.       Он запоминает их лица, улыбающиеся, братски усмехающиеся ему. Они окружили его. Мариус молит их о прощении, а они теребят его волосы, и от этого вина растекается по венам еще сильнее, бурлит, вызывает дрожь, кипит в его крови, как в ядре вулкана кипит лава.       - Грантьер… - черноволосый парень с усмешкой и любовью кивает ему, отпивая из бутылки. – Курфейрак…Комбефер, Баорель, Жоли… - его шепот безумен, но они слышат его. Они – холодные и такие родные. Далекие и такие необходимые. – Фейи, Жан, Легль…       Внезапно его рыдания прекращаются. Они отступают один за другим. Уходят во мрак, запирая за собой двери их последнего пристанища, принимают вечный пост на баррикаде, и он отпускает их.       Свидание во тьме. Свидание с прошлым.       На колено перед ним опускается тот, кто остался. Кладет руку ему на плечо. Единственный.       - Анжольрас…       - Мой Брат. – с гордостью отвечает тот.       Они смотрят друг на друга так, как могут смотреть только самые верные и близкие друзья на свете. Только те, в чьих жилах течет одна идея, одна вера. В чьих душах горит одинаковый огонь. В глазах Мариуса - мольба и вина, в глазах Анжольраса – наставление и улыбка. А печаль и любовь они делят поровну.       Светловолосый лидер берет его за ворот редингота и встряхивает. Словно приказывает ему: "Соберись!". Прислоняется лбом к его лбу и закрывает глаза.       Они долго стоят на коленях, предаваясь боли друг друга.       Анжольрас отстраняется первым. Обнимает мужчину, ставшего вмиг мальчишкой, и по-братски целует в лоб. Мариус крепко держит его за локоть, качает головой, и снова слезы текут из его глаз…или, быть может, это дождь.       Небо тоже плачет. Ему невыносимо смотреть на свою же ошибку.       - Мне пора. Ты же знаешь, Мариус.       - Я хочу умереть с вами…       - У тебя есть, ради кого жить, мой друг. Ты всегда знаешь, где можешь меня найти. Нас найти.       - Анжольрас, пообещай мне…       - Все, что в моих силах.       - Заберешь… меня… – прерывисто шепчет Мариус. – Заберешь меня именно ты.       Анжольрас поднимается и тянет за собой своего брата. Кровное родство ничто, по сравнению с родством душ. Сжимает его плечо и внезапно его лицо озаряет из ниоткуда взявшийся солнечный свет. Всполохи рассвета, врывающиеся в бездну бесконечно печальной ночи. Даже дождь прекращает лить.       - Только я. Обещаю.       Он хлопает его по руке, так просто и буднично, что это сводит с ума. Отступает, оставляя сгорбленную фигуру позади. Взбирается на баррикаду и поднимает красный флаг в лучи солнца. Тишину нарушают голоса, слышимые только Мариусу.       И он поет вместе с ними. Он поет.       Впервые на его губах появляется улыбка. Анжольрас одобрительно кивает и отпускает его.       Мариус уходит. В его душе звучит песня, силы которой хватит до следующей ночи. Она наступит непременно. Мужчина всегда ее ждет.       Мариус уходит. Возвращается домой, почти перед пробуждением Козетты. Улыбается ей и погружается в быт. Нет, ему не приходится играть с ней, изображать радость. Он любит ее. Он делает все, чтобы она не догадалась о его ночных трагедиях.       Мариус уходит. Но он вернется. Он всегда возвращается.       Наступит день, когда он уже не уйдет с баррикады.       В глубине души, несмотря на солнце и счастье, окружаемое его, несмотря на тепло любви, заботу и нежность прикосновений, несмотря на обещания и жажду жизни с Козеттой, Мариус давным-давно мертв.       Мариус пал.       И Мариус ждет.