Хорошие люди

Впервые Энни решает убить Армина спустя два месяца после начала тренировок. Мальчишка, проходя мимо, неловко задевает ее стакан с водой. На мокром холсте рубахи Энни видится очертания ее тела, напоминающие о том, что она женщина, и даже в обличье всесильного титана – всего лишь женская особь. Она смотрит на того, кто извиняется и будто бы нечаянно касается ладонью с зажатым платком ее бедер, и чувствует неприязнь. В это время года цветущие деревья ее родной деревни сыпали бы лепестками и росой, если бы мир не сошел с ума и не столкнул ее лицом к лицу с человеком, потерявшим страх и принципы – хуже только сомнения, дальше только Всевышний. Армину до Бога пока далеко, у нее еще есть время до половины вздоха, пока капюшон скрывает от нее лицо и улыбку, пока у нее еще есть возможность убить его. У Энни нет сомнений с восьми лет – она «хороший человек», он сам так сказал... Ее отец был первым ее любовником. Микаса после очередной стычки получила от нее не только два шрама – на груди и шее, но и поцелуй, из-за которого едва не лишилась острого своего языка. Райнер с его мускулами или господин капрал с его надменностью возбудили бы в ней больший аппетит, нежели сообразительный белокурый мальчик, чудом сдавший тест на выживание. Она ненавидит Армина. Она не видит в нем ни гениальности, ни мечтательности, о которой постоянно твердит Эрен. Но, всматриваясь в вечно извиняющееся лицо и голубые пустые глаза, Энни знает, что помимо ненависти в ней прочно поселилось еще одно чувство, сильнее которого может быть только желание жить. Страх. Отец о таком тоже говорил… Что-что, а говорить старик умел – поэтому она сама постоянно молчит, предпочитая рассуждениям тишину. Он знал, что дочь слабая, слабее тех других, кому была дарована сила, все-таки женщина – но самодовольно и без права на отказ лишил ее права на обычную жизнь. Энни не протестовала, игры она жаждала, о ней она мечтала – сменить утлые стены отцовской хижины на высокие деревья, на запах реки, на кровь и ощущение погони – что может быть лучше этого. Энни наблюдает за Армином и уверена, предложи подобное ему, он, неуклюже кланяясь и извиняясь, нашел бы слова, чтобы отказаться от силы и свободы, и кривая улыбка надолго бы застыла на лице мальчика. Не из-за ложных принципов или собственных желаний – из-за верных до ужаса расчетов, происходящих в белокурой голове со скоростью дыхания обращенной в титана Энни. Энни знает, что он умнее ее. Энни знает, что он следит за ней – в прозрачных его зрачках она привязана за руки и обнажена, с сорванной маски стекает титанья кровь, а он, извиняясь, срывает с нее кожу. Она готова поклясться цветущими деревьями родной деревни – он не остановится. Когда он снова проходит мимо нее, она спрашивает его о будущем, и получает странный ответ, которому не верит. Перед сном она желает ему доброй ночи, но точно знает, что ответ его вымучен и неискренен. Ей неловко с ним. Она не уважает его. И даже той доли почтительной неприязни, которую заслужили Эрен или Микаса, не выпадает мальчонке, виноватому лишь в том, что он почти угадал секрет пусть и всесильной, но женской особи. Энни пусто от собственных мыслей. Энни специально ставит стакан с водой на самый край, и, обливая себя, долго трет жесткой тканью внутреннюю сторону бедер – представляя, что это делает Армин. Ей мокро и больно, но разве это не похоже на Него?.. Впервые желание убить его появилось у нее, вызванное природным инстинктом самосохранения. Она растила этот животный страх не быть выданной раньше времени, пока Армин жил, ел, спал и желал ей доброго утра – ее расчеты не подвели, он действительно теперь видел ее насквозь, но жить без подобного обнажения женской, хотя и титаньей души она уже не могла, не хотела. Протянуть руку – коснуться Армина и одернуть назад, чтобы больше не обжигаться об этот кровавый лед внутри него, об эти острые скулы и колючую улыбку. Она снова в мокрой рубахе, и у нее снова полыхает пламя внутри – не оставляя ни кусочка плоти или души Бертольду, Райнеру, отцу, целому миру – она не войн, она уже даже не женщина. Приподнимая капюшон мальчишки, за которым тот прячет дьявольскую свою догадку – не страх, Энни чувствует, как отчаянно и горячо бьется ее титанье сердце – совсем по-человечески. Ей ничего не стоит убить его сейчас – но как быть со страхом? Как быть с прозрачными его зрачками, в которых ни души, ни сомнений, ни тоски? Она знает, будь решение за Ним – он бы не колебался. - Ты хороший человек, Энни, - скажет Он ей, разглядывая распятые в кристалле ее руки, без жалости и с интересом, - Я обещаю тебе – я верну тебя к нам. Ей становится страшно и хорошо от мысли, что он не остановится. Цветущие деревья ее родной деревни осыпают спящую влюбленную Энни лепестками и росой…