Искушение Темного

Мрачные тени суматошно скакали по стенам башни-лаборатории Черного Замка, а Темный нервно расхаживал перед огромным, в человеческий рост, зеркалом, заключенным в тяжелую, искусно выкованную медную раму. Отражение колдуна неподвижно замерло внутри, бесстрастно следя глазами за метаниями своего оригинала. - Каждый день в течение всех трехсот лет я задавал тебе один и тот же вопрос и получал один и тот же ответ, - бубнил чародей, заставляя взмахами плаща испуганно трепетать огоньки свечей в массивных канделябрах. Многочисленные реторты и сосуды с зельями на столе и полках мелодично позвякивали при каждом шаге. - Что изменилось сейчас, а? Отражение в зеркале демонстративно зевнуло и насмешливо почесало подбородок. - Это риторика, или я должен ответить, Прядильщик? Как будто сам не знаешь, почему. Маг на секунду замер, так и не опустив поднятую для следующего шага ногу, а потом одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, почти упершись носом в едва мерцающую блестящую поверхность: - Нет, не знаю! Отвечай! Почему сегодня ты говоришь, что существует заклинание, способное в один миг вернуть мне Бея? И это после стольких лет отговорок о том, что это невозможно! Зеркало издевательски закатило глаза и вздохнуло: - Стареешь, Румпель, начинаешь забывать элементарные вещи. Первый и самый главный закон магии какой? Каждое чудо имеет свою цену. Ты все свои услуги не в благотворительных целях оказываешь, весь мир знает твою репутацию и щепетильность в сделках. Ты же не предлагаешь свои услуги тем, кому нечего дать взамен, не так ли? И если раньше я говорил, что ты не можешь вытащить своего сына из мира, лишенного магии, значит, ты и не мог, потому что у тебя не было ничего, что окупило бы необходимое количество силы. А сейчас есть. Вот и все. - Все? Не все! – колдун отшатнулся и принялся нервно сплетать и расплетать пальцы. Поймав себя за этим занятием, он сжал кулаки и поспешно засунул кисти рук в просторные рукава подбитого соболиным мехом плаща. – Чем я должен заплатить? Что такого у меня появилось сегодня, чего не было вчера и год назад? - Браво! – отражение Темного радостно подпрыгнуло и довольно захлопало в ладоши. – Вот поэтому ты недаром носишь прозвище мастера лжи. Обмануть других не так уж и сложно. А вот самого себя, да и еще так, чтобы в это поверить настолько глубоко... Потрясающе, дорогуша! Рептильи глаза Темного злобно прищурились. Зеркало демонстративно пристально изучало свою чешуйчатую пятерню и полировало манжетой шелковой рубахи черные ногти. - Если хочешь, чтобы рядом с тобой снова был тот, кто любит тебя безусловной любовью, придется лишиться того, кто тебя точно также полюбил и доказал это Поцелуем Истинной Любви. Точнее, доказала. Мы же не извращенцы, да? Плечи Румпельштильцхена опустились. - Что ж. Я заплачу эту цену. Отпущу Белль. Все равно ей нет места рядом с Чудовищем. - Я сейчас расплачусь, - издевательски хмыкнуло Зеркало. – Уж мне-то можешь не врать, что не понял. Я сказал «лишиться», а не отпустить погулять. Как бишь там говорят? «Только смерть разлучит вас». Существует лишь один способ раз и навсегда убрать из своей жизни кого-то, – изображение продемонстрировало недвусмысленный жест, проведя ребром ладони по горлу, и пронзительно хихикнуло. – Магия подобной силы требует самую высокую плату, какую можно только помыслить. Хочешь вернуть любимого и любящего сына, принеси в жертву любимую и любящую женщину. Математика проста. - Нет! – отшатнулся Румпельштильцхен и еще быстрее заметался по комнате. - Нет-нет-нет! - Ну, тогда придется отказаться от надежды вернуть сына. Столько веков, сил, потраченных впустую, и из-за чего? Волшебных бобов больше нет, нет и другого способа преодолеть границу между мирами. Ты со счета сбился, скольких успел прикончить за это время. Одной девкой больше, одной меньше – какая разница, Румп? Сына другого у тебя нет и не будет, потому что никто не соблазнится твоей лягушачьей рожей, а прислугу новую еще разыщешь. - Белль не прислуга! – взвизгнул Темный. - Она... она... Белль! Его собственное отражение вместо ответа вытянуло вперед обе руки, и в открытых ладонях возник хорошо знакомый длинный кинжал с волнистым клинком. В следующий миг тяжелый кинжал оттянул широкий кожаный пояс под плащом Румпельштильцхена. - Не будь размазней, Румпель. Один крошечный шаг отделяет тебя от исполнения главной мечты. Действуй. Сто шестьдесят девять. Ровно столько шагов отделяет его башенку от темницы в подземельях замка. Тринадцать раз по тринадцать. Может, это судьба? Потные пальцы судорожно сжимают шероховатую рукоять кинжала, скрытого складками плаща. Все будет быстро. Заходишь, приближаешься и наносишь один-единственный удар. Большего и не потребуется, чтобы замолчало ее пылкое любящее сердце и потускнели глубокие лазурные зеркала самой чистой души на свете. Ей ведь даже не будет больно, правда? Только чудовище способно на это. Он и есть чудовище. Чудовище, чудовище, чудовище! Он замирает на месте, морщится, стараясь не дать пролиться набежавшим слезам, и изо всех сил бьет кулаком по стене. Потом пинает ее обитым железом носком сапога. Он – Темный, и не чувствует боли. Не должен чувствовать! Лицо Бельфайра, с немым укором взирающее на него из уголков памяти, заставляет немного успокоиться и почти ровным шагом преодолеть оставшиеся до темницы шаги. Тяжелая дверь с протяжным скрипом и стуком распахивается, подчиняясь мысленному приказу. Белль поспешно приподнялась на локте на жесткой деревянной лежанке и сонно прищурилась на свет факелов в проходе за спиной Румпельштильцхена. - Ну и что ты собираешься со мной делать? – голос хрипловатый со сна и пролитых слез, но в нем не было ни капли страха. Скорее наоборот, слабая беззащитная принцесса бесстрашно бросает вызов Темному, твердо уверенная в том, что ей не будет нанесено никакого вреда. Наивное глупое дитя... - Убирайся! – ему почти удалось совладать с голосом, но все равно в итоге он сорвался на позорный визг. Чтобы не видеть ее лица, нежность и красоту которого не в силах скрыть даже глубокий мрак каменного мешка, он повернулся к ней спиной, все еще теребя под плащом рукоять кинжала. Холодный липкий пот катился по лицу и стекал за воротник, усиливая и без того противную дрожь во всем теле. - Мое наказание уже закончилось? – рассыпавшийся звонким колокольчиком смешок Белль заставил заскрипеть зубами, едва не превратив их в мелкую крошку, поэтому удалось лишь процедить: - Я тебя отпускаю. Совсем. Прочь отсюда! Даже сердце перестало гулко биться в груди, когда, прислушиваясь, он ожидал звуков ее удаляющихся шагов. Но вместо этого на плечо мягко опустилась тонкая теплая рука, заставив подпрыгнуть и все-таки развернуться лицом к принцессе, встретив ее испытующий взгляд. - Это из-за поцелуя? Ты так испугался, что я лишу тебя магии, что решил попросту избавиться от меня? - Нет. Ты мне больше не нужна, - выдавил он из себя, чувствуя, как при слове «избавиться» рука сама по себе медленно потянула кинжал из ножен. - Я тебе не верю. Знаю, что нужна тебе, и знаю, что без проклятья мы оба сможем обрести наше счастье. Ты сам видел, что я смогу тебя освободить, - спокойно проговорила Белль, и ее цепкий взгляд уловил его судорожные движения под плащом. Прежде, чем Румпельштильцхен успел вернуть клинок в ножны, она с любопытством отдернула полу из тяжелого бархата и уперлась взглядом в блестящее изогнутое лезвие, до половины выдвинутое из ножен. - Ты хотел меня убить, - это прозвучало не как вопрос. В ее глазах так и не мелькнуло ни капли страха, а лишь изумление и недоверие, боль от страшного предательства того, кому она отдала свое сердце и любовь: - Румпельштильцхен! Ты хотел меня убить! Из-за магии?! - Нет! – до чего он докатился, что теперь оправдывается перед ней, как провинившийся школяр? Его последние слова практически невозможно было расслышать. - Я просто хотел вернуть Бея... - Бея? Сына? Ты же говорил, что он умер. При чем тут... – сконфуженная девушка беспомощно уставилась на мага, неловко ерзавшего под ее обвиняющим взглядом. - Он не умер. Пропал. Упал в портал, отправивший его в другой мир. Всякая магия имеет цену. Чтобы вернуть сына, нужно принести жертву... - Меня? - Тебя, - вздохнул Румпельштильцхен, раздраженно загнал кинжал обратно в ножны, понимая, что окончательно упустил свой шанс... и безмерно радуясь этому. – Ту, которая, уж не знаю, почему, полюбила Чудовище истинной любовью и заставила в ответ ожить его черное сердце. Можешь не бояться. Я не сделаю этого. Но и не откажусь от магии, пока не выручу своего мальчика. Поэтому ты должна уйти и больше не пытаться вернуться. Вместо того чтобы со всех ног броситься к выходу, девушка продолжала пристально разглядывать Румпельштильцхена, задумчиво покусывая нижнюю губу. - А есть ли другой способ? - Ты еще здесь? – вскинулся было погрузившийся в черную меланхолию чародей, а потом печально вздохнул: - Нет. Нет другого способа. Повисло долгое угрюмое молчание. Румпельштильцхен не мог заставить себя взглянуть на Белль, и не представлял, о чем та думает, что чувствует. Эта удивительная, непохожая на других принцесс, девушка думала непрерывно днем и ночью, ее мыслительным способностям и умению концентрироваться позавидовал бы любой ученый. Она всегда докапывалась до истины, даже когда Румпельштильцхен внутренне молился, чтобы она хоть раз сделала ошибочные выводы. Судорожный вдох заставил его, наконец, поднять на нее глаза. - Я согласна. - Отлично. Скатертью дорожка. Выход найдешь сама, надеюсь? - Ты не понял, – тихо прервала она его язвительную тираду. - Я согласна отдать тебе свою жизнь. - Что? Что ты мелешь? Ты сошла с ума! – он сам не заметил, как вцепился в ее плечи и принялся отчаянно трясти хрупкое теплое тельце. - Несмотря на то, что я не раз доказала свои чувства, ты так и не смог заставить себя поверить в искренность моей любви, Рум, - с вызовом глядя ему в глаза, твердо произнесла она, высвободившись из его рук. - Ты трусливо хочешь оставить мне жизнь, но при этом разбить сердце, прогнав отсюда. Я не хочу такого жалкого существования, без любви. Ни для себя, ни для тебя. Пусть лучше моя жизнь будет короткой, но сделает счастливым того, кого я люблю. Незаметным для ошарашенного Темного движением она выхватила кинжал из ножен на его поясе и протянула рукоятью вперед. Румпельштильцхен задохнулся, осознав, что она держит в руках власть над ним и добровольно отказывается от нее. Инстинктивно его пальцы перехватили рукоять и выдернули магический клинок из руки девушки. Острие плясало в опасной близости от быстро вздымающейся груди Белль, прикрытой лишь тончайшей почти прозрачной рубашкой над жестким корсетом платья. Одно малейшее неосторожное движение – и ничего нельзя будет вернуть. - Довольно! – нечеловеческим усилием воли он заставил перестать трястись собственную руку и решительно вернул оружие назад в ножны. Раскрытой ладонью он провел перед лицом Белль, окутав ее на миг сизовато-алой магической дымкой. Глаза девушки остекленели, потом она часто заморгала и удивленно уставилась на Темного, который демонстративно отвернулся и сложил руки на груди. - Румпельштильцхен? Ну и что ты собираешься сделать со мной? - Ступай, – справившись с эмоциями, чародей заставил свой голос повиноваться и звучать ровно и беспристрастно. - Ступай?! – она подпрыгнула и возмущенно уставилась на своего тюремщика. - Ты мне больше не нужна, - второй раз эти слова давались ему намного проще. Генеральная репетиция помогла Румпельштильцхену обрести необходимую твердость в голосе. Он, не моргая, наблюдал, как на лице принцессы с молниеносной скоростью меняются эмоции – недоумение, возмущение, разочарование, боль. В итоге победили уязвленное самолюбие и разочарование. - Знаешь, ты почти освободился! И мог бы обрести свое счастье, если бы только кому-то поверил. Но не поверил – испугался. «О да, как же ты права, как и всегда, дорогуша. Только загвоздка в том, что тебе я поверил, как никогда и никому. Это мне, мерзкому старому монстру, нет веры. Ты ошибочно слишком пылко веришь в меня и в добро, которые уже давно потерпели поражение на этом поле боя, откуда ты так упрямо не желаешь уходить! Знала бы ты, что случилось здесь всего несколько мгновений назад, то поняла бы, чего я так боюсь…» - мысленно усмехнулся он, стараясь не позволить болезненной печальной полуулыбке появиться на губах. Она с силой ткнула указательным пальцем в его грудь, все еще не страшась гнева ужасного Чудовища. Каждое обвиняющее слово, как раскаленная стрела, вонзалось в ничем незащищенное, истекающее кровавыми слезами сердце Темного. - Испугался! И как бы ты ни прятался за усмешками, это не изменится. «Спасибо, что напомнила, милая. Вот тебе коронный номер Румпельштильцхена, с ужимками и кривляньями». - Нет, душа моя, я не боюсь. Поверь, все намного проще. Для меня власть в сто раз дороже тебя, – он оскалился в веками отрепетированной ухмылке, наморщил нос и припечатал: - И все. - Это неправда! – с вызовом бросила ему в лицо Белль. Ее губы дрожали, а в глазах блестели бриллиантовые капельки слез. Румпельштильцхен еще крепче прижал руки к груди, впиваясь до крови острыми ногтями в ладони, чтобы сдержаться и доиграть свою роль, а не броситься на колени и начать униженно вымаливать прощение. - Ты просто давно не веришь в любовь. Впрочем, ты сделал свой выбор. И будешь жалеть о нем вечно. Все, что тебе осталось – пустота в душе и надбитая чашка. С этими словами она развернулась на каблуках и поспешно бросилась вон из каморки, стараясь отбежать как можно дальше, прежде, чем дать волю слезам. - Ты не права, родная, - едва слышно шепнул Румпельштильцхен. - Я не буду жалеть о том, что все еще осталась надежда на то, что ты когда-нибудь сможешь меня простить… Чуткий слух Темного уловил, как вдалеке с грохотом захлопнулись ворота замка, и он без сил опустился на жесткую лежанку, спрятав лицо в ладонях. - Не наигрался еще в благородство? – язвительно вопросил его собственный голос, донесшийся из материализовавшегося у стены магического зеркала. – Тысячи лет я служу воплощениям Темного, наблюдаю раз за разом ваши отчаявшиеся души. Но, клянусь, ты превзошел их всех, Прядильщик. Такого жалкого неудачника и труса не найти ни в одном мире. А знаешь, что ты мог бы получить в сотни, тысячи раз больше, чем нужно? Хоть понял, что упустил? Добровольное самопожертвование во имя любви! Да Поцелуй Истинной Любви – жалкий пшик рядом с этим! Этой жертвой ты бы смог купить себе невиданную мощь, способную смести любую преграду, в любом из миров! Бесконечное могущество, окупленное навеки вперед. Румпельштильцхен поднял голову и равнодушно уставился в собственное довольно осклабившееся отражение. - А ты, как обычно, струсил и отпустил ее. Этого следовало ожидать, - разглагольствовало между тем зеркало. - Но напрасно надеешься, что на этом все закончилось. Найти ее не составит труда, не так ли? Сколько пройдет времени, прежде чем ты поддашься искушению? Год? Десяток? Век? Правда, через столетие уже будет поздновато, у нее в запасе всего несколько десятков лет. О, знаю! – радостно подпрыгнул Румпельштильцхен в зеркале и пронзительно захохотал. - Я понял твой замысел! Ты дождешься ее смертного часа, и за миг до того, как за ней явится костлявая с косой, нанесешь свой удар. Восхитительно! Получишь сына и останешься с относительно чистой совестью! Ты же понял, что если, не дай бог, Белфайер узнал бы о том, как ты с ней поступил, чтобы вернуть его, он тебя точно никогда бы не простил. А так с тебя взятки гладки. - Я этого не сделаю, - хрипло отозвался Румпельштильцхен. - Это сейчас ты так говоришь, - прищурилось зеркало. - Помнится, ты обещал сыну избавиться от магии. И чем все закончилось? Нет, никуда ты не денешься, дорогуша. Рано или поздно оплатишь сделку всей своей жизни и придешь ко мне за заклинанием. Я знаю тебя, твою черную душу. Отчаявшуюся душу. «Которая давно не верит в любовь», - пискляво сымитировал советник Темного, подражая словам Белль, а потом уже обычным насмешливым тоном заключил: - Искушение победит, и не сомневайся. Это сильнее тебя. - Нет! - Да! – зеркальный двойник радостно пританцовывал, потирая ладони в предвкушении. - Ну, раз я не смогу побороть искушение, нужно, чтобы его просто не было! – прорычал Румпельштильцхен и нечеловеческим прыжком оказался перед зеркалом, выдергивая из-под плаща свой кинжал. Пламевидный клинок по самую рукоять погрузился в вязкие глубины зеркала, пронзив сердце отражения. В следующий миг зеркало осыпалось дождем блестящей серебристой пыли. Чародей нагнулся и поднял валявшийся в сверкающей кучке кинжал. - Может, я и трус, но это и спасло меня от роковой ошибки. Магия способна на многое, но не вернуть мертвого к жизни. Если раньше я боялся любви, то теперь боюсь жить без нее. Шанс вернуть Бея появился спустя триста лет. Терпения мне не занимать. Придумаем что-нибудь другое. И Белль будет жить, - пробормотал он, небрежным взмахом руки избавившись от мусора на полу. – В любом случае, это зеркало меня всегда раздражало. Кстати, надо подарить такое Регине, то, что надо. Он захихикал, радуясь собственному коварству, и дематериализовался из подземелья в багровом облачке дыма.