Love is...

OST: Stateless – Bloodstream ben cocks – so cold

В этом году зима подкралась совсем незаметно, обрушившись на головы радующихся не по-январски теплому солнышку людей пушистыми снежинками. Слишком уж неожиданно Снежная королева вступила в свои права, щедро украшая никогда не спящий город белоснежным снегом, окутывая холодом многолюдные улицы, заставляя людей потуже завязывать теплые шарфы и прятаться перед её величием в своих уютных норках-квартирах. Люди давно перестали обращать внимание на окружающий мир, засовывая замерзшие руки как можно глубже в карманы и замыкаясь в кольце собственных мыслей. Они спасались от беспощадного холода, стараясь лишний раз не высовывать носа на улицу, предпочитая вместо этого общество телевизора и чашки горячего какао. Снег оставался под ногами случайных прохожих грязно-серым, превращаясь в незамысловатую слякоть и теряя свое былое очарование. Люди, вечно куда-то спешащие, словно Кролик из - ведь, на самом деле, далеко не детской - сказки про Алису, шагали по своим очень важным, как им кажется, делам, не желая остановиться ни на минутку. Особенно беспощадна к хрупкому снегу эта толпа у выхода из метро. Вечная беготня туда-сюда, подобно белке в колесе; постоянная давка, давно ставшая синонимом слова "Метрополитен", и неизменные толпы, снующие без передышек. А теперь вопрос: чего же им всем так неймется? Неторопливо поднимаясь на поверхность из подземки, он немного сморщил носик, ощущая холод всем телом, остановился около первой стоящей у дверей урны, прикуривая. Ощущая горечь на кончике языка и тяжесть оседающего в давно убитых этой дрянью легких дыма, замер. Он никуда не спешил. Просто стоял и курил, жадно вглядываясь в лица пробегающих мимо анонимов, бесполезно стараясь узнать по их лицам, кто они, куда так спешат, что даже не замечают красиво укрытый белой простыней из снега пейзаж. В голове проносятся толпы мыслей, ровно столько же, сколько людей пролетают мимо. В груди, словно в клетке, трепещет сердце-птица, желая вырваться наружу и улететь туда, где человечество замрет хоть на мгновение, прислушиваясь к окружающему миру. Тяжело вздыхая и выкидывая искуренный до самого фильтра бычок в урну, натягивает шарф повыше. Реальность, какой бы жестокой она ни была, еще никто не отменял. Цзытао, пора бы уже просто смириться с этим. Теперь, когда он снова может мыслить в пределах этой вселенной, все резко сужается, вначале до страны, после - до города, а уже в последнюю очередь, до всех проблем, которые красным шлейфом по жизни преследуют Цзытао. Заваленный экзамен в институте - это меньшее, что вообще тревожит парня, но свой уродливый отпечаток на нем всё же оставляет. Его снова уволили с подработки, и деньги остались лишь на сигареты, но и те уже покупаются самые дрянные. Лухан, его сосед, с которым они уже не первый год снимают комнату, опять будет читать нотации о том, что жить так, как живет Тао - нельзя, и давно пора браться за ум. А он бы и рад взяться, только вот ум у него какой-то не такой. Все как-то не так и не то. Цзытао словно потерянный носок в лабиринте Фавна, только вот почему-то волшебного клубка Ариадны у него нет. Несправедливо, не правда ли? Снежинки, красиво кружась в своём последнем танце, опускались на землю, а иногда на щеки прохожих. С неким напускным равнодушием юноша продолжил шагать вперёд, перебирая в голове возможные варианты выхода из этого, на первый взгляд, полного тупика. Почему все так сложно и запутанно, словно кубик Рубика, а ведь Цзытао не Лухан, он не умеет решать логические задачи, ему ближе литература. Злость наказывает совершенно неожиданно, в тот самый момент, когда обледеневший асфальт уходит из-под ног, и парень с негромким "блять", падает на землю, больно приложившись затылком. Определённо, любимец фортуны! Только она, видно, любит его лишь как объект для издевательств, другого просто не дано. С минуту лёжа посередине холодного, усыпанного снегом тротуара, Тао думает: а не послать бы ему все к чёртовой матери: и универ, и работу, и сигареты, и даже Лухана с его синдромом курицы наседки. Нет, Цзытао благодарен своему другу, без него он бы давно подох от голода в сточной канаве, квартиру ведь забрали бы за неуплату, но иногда Лухан перебарщивает со своей опекой. — Чего разлегся, - недовольный голос, звучащий откуда-то сверху, сразу заставил Тао вздрогнуть, ведь ощущения, что на эти блаженные минуты покинули его тело, вновь вернулись, атакуя парня холодом со всех сторон, мокрой после падения в снег задницей и беспощадно ноющим затылком. — Проваливай, пока я полицию не вызвал! Кряхтя, прямо как старенькая стиральная машинка дома, он встал, отряхивая куртку и ноги, краям уха слушая что-то про то, что наркоманы совсем страх потеряли. Люди такие забавные и такие ненавистные для Цзытао. Было бы у него такое право, он, без зазрения совести, расстрелял бы всех. Меньше людей - меньше проблем. Прихрамывая на одну ногу и придерживаясь рукой за многострадальную голову, юноша раздраженно сплюнул на землю стараясь контролировать свои эмоции. Негоже человеку вызверятся на других, агрессия порождает агрессию, а мир ею и так переполнен. Цзытао оглядывается по сторонам и понимает, что единственный, кто просто стоит. Люди вечно куда-то бегут: кто за уходящей девушкой со слезными мольбами о втором шансе; кто за автобусом, отъезжающим с остановки; а кто-то просто для поддержания физической формы – конечно, ведь движение – жизнь. Только он стоит и не двигается, отстранено оглядываясь по сторонам. Все верно: движение – жизнь, а он не живет, так, всего лишь существует, перебиваясь с хлеба на воду. Мир принимает свой привычный серый вид, и даже снег уже не кажется таким белым-белым, а девственно нетронутые верхушки деревьев лишь раздражают взгляд. Появляется неумолимое желание выкурить еще сигаретку, но нельзя, в пачке осталось всего три - нужно оставить на завтра. Похлопав руками по карманам, проверяя не потерял ли он чего во время своего фееричного падения и убеждаясь, что все на месте, юноша двинулся вперед, опуская голову вниз, упираясь взглядом под ноги. Холод отбивает все желание чем-либо заниматься, а настроение уверенно скатывается в пучины Тартара, но ведь еще совсем недавно мир казался таким восхитительным. Вдыхая полной грудью холодный воздух, Тао вновь замер на месте. Приятное покалывание в пальцах и легкая прохлада на щеках от тающих на них снежинок. Почему-то вновь захотелось улыбаться миру. Отрывая взгляд от собственных раскрасневшихся на морозе пальцев, юноша повернул головой сначала в одну сторону, а позже и в другую, с интересом разглядывая прохожих, которые теперь двигались словно в замедленной съемке, а снежинки все так же элегантно опускались на землю, отдавая ей себя без остатка. Сглотнув застрявший в горле ком, он растрепал и без того взлохмаченные и влажные от снега черные волосы. - Правда, красиво? Приятный низкий голос, что прозвучал над самым ухом, ничуть не удивил парня, хотя по всем канонам должен был. Слегка поворачивая голову в сторону говорящего, Цзытао несколько удивленно захлопал глазами. Позади него стоял высокий, даже по сравнению с самим Хуаном, парень в забавной шапке с волчьими ушками, из-под которой хаотично выбивались рыжие кудряшки. - Прости, что ты сказал? - на ломанном корейском переспросил юноша, уже с таким же восторгом, как до этого разглядывал пейзаж, смотря на этого широко улыбающегося незнакомца. - Красиво, говорю, - тихо произнес собеседник, забавно щуря глаза и наклоняя голову в сторону, словно щенок. Почему-то все меркнет, будто расплываясь в баке, а первые загорающиеся фонари этому лишь способствуют. Таким правильным кажется все происходящее, таким привычным, что даже страшно. - Держи, - непонимающе глядя на паренька-волчонка и слегка хмуря брови в попытках сообразить, что же от него хотят, Тао отстраненно озирается. - Нет, ты не понял, - тараторит незнакомец, еще шире улыбаясь, и протягивает Цзытао руку. На его раскрытой ладони сиротливо лежала одна единственная жвачка в ярко синей обертке с красным сердечком посередине и влюбленной парой, держащейся за руки на фоне луны. "Love is..." - гласила надпись внутри сердца. Почему-то Тао захотелось смущенно отвести взгляд в сторону, но он продолжал неотрывно рассматривать яркую обертку, и опомнился лишь тогда, когда теплые пальцы незнакомца аккуратно взяли его за запястье и вложили в ладонь так называемый подарок. - Ты... - мысли в голове путались, обрывая все ниточки, связующие с реальным миром, но невероятно сильно хотелось что-нибудь сказать, хоть что-нибудь. - Кто ты? Голос осип и звучал надрывно, словно Тао боялся собственных слов. А снежинки продолжали вальсировать на землю, отбрасывая волшебные тени в свете фонарей. Незнакомец лишь улыбался, нежно глядя на потерянного паренька напротив, так и не отпуская его запястья из захвата своих горячих пальцев.