На одну ночь

Музыка : Константин Меладзе - Не пугайся, детка. Не знаю, зачем снова прихожу к тебе. Докатился. Съемки, работа для меня уже "к тебе". А ведь действительно. Учитывая, что дубли со мной уже сняты, я действительно прихожу не "сюда", я прихожу К ТЕБЕ. Любуюсь тобой в образе. Ты великолепен в работе - сильный повелитель; гордый узник; брат, на которого, как оказалось, можно положиться - идеален во всем. Голову тут же заполняют ненужные мысли. Вижу твой изящный силуэт рядом с Алланом. Ты, конечно, как всегда, в прекрасном настроении, миролюбив и дружелюбен, но энергичен до ужаса. Дорогой друг, сколько уже раз ты выручал меня. Причем, ни деньгами, ни, даже, советом. А просто своим присутствием. Сколько людей на земном шаре могут так? Как это объяснить? А как объяснить то, что в гостях друг у друга мы можем, ни секунды не преувеличивая, по три-четыре часа страдать фигней, не обращаясь друг к другу, и никому не будет скучно? Что мы можем долго молчать, просто сидя рядом на диване? А то волшебное время в Исландии, в домике у подножия вулкана? Подходящее жилище для двух богов. Какие там по ночам звезды! Мы специально выходили на открытое пространство, и проводили не меньше получаса с задранными головами. Время, которое не забыть! Уютный домик, налаженное хозяйство - островок счастья. Ты готовил и убирал, как заправская домохозяйка. А я чувствовал себя мужем, вернувшимся с работы. Сидел в кресле со стаканом вина, любуясь видом, а ты подходил сзади, опирался на спинку, и начинались наши бесконечные беседы за жизнь. Иногда к нам приходил ворчливый управляющий. Все следил, чтобы все было в порядке, все пытался найти что в доме не так. Но ты всегда умудрялся создать вокруг себя такую атмосферу покоя, гармонии, что ее никто не был способен разрушить. Таких, как ты действительно нет. Я понимаю твоих поклонниц. От тебя ожидаешь хотя бы просто интересного рассказа - твой тембр, манера речи, ее правильность, сложность, но понятность, красота, твои интеллект, умение делать выводы, эрудиция, память превращают ее в сладостный нектар. Сидишь с отвисшей челюстью и думаешь: "Продолжай, Том, только не останавливайся. Говори еще." Ожидаешь, чтобы ты оказался хотя бы просто не снобом - ты участвуешь в программе помощи голодающим детям Африки; своей положительной энергией заряжаешь все и всех вокруг, словно лампочка, вдохновляешь; всегда берешь из своей широкой и доброй души нужные слова, чтобы выразить любовь и благодарность. Это можно сравнить с ситуацией, когда хочется, чтобы ты хотя бы снял пиджак, а ты снимаешь его и медленно, пуговица за пуговицей, расстегиваешь еще и рубашку. Будешь рад хотя бы взгляду от тебя, а ты даришь поцелуй. Если бы ты знал, Том... Если бы ты знал, что когда мы смотрели на звезды, я чаял, чтобы одна из них упала, и тогда я загадал бы желание впиться в твои тонкие губы. Что когда мы были вдвоем в этом домике, лишь присутствие третьего человека удерживало меня от необдуманных действий. Что каждый раз, когда я сидел в кресле, а ты наклонялся так близко, меня прошивало молнией. Как же трудно контролировать себя. И еще сложнее это от того, что, кажется, мое отношение к тебе взаимно. Я вижу это. Как же давно мы научились понимать друг друга, читать друг друга без слов. Да, я женат. Да, у меня семья. Нельзя изменять Эльзе. Лучше и не думать об этом. И так эти мысли всю душу изъели. И никуда-то не деться от этих "Нельзя" и "Хочу. Хоть раз. Хоть один-единственный раз". А напряжение между нами только накапливается, мучая обоих. Я знаю, если я решусь, и открыто скажу тебе решительное: "Нет" ты, конечно, все поймешь. Конечно, будешь тактичен, конечно, ни разу не упомянешь. И не покажешь того, что чувствуешь на самом деле. Но ведь от этого наша боль не исчезнет. Вот сейчас мы с тобой и Аланом обсуждаем уже получившиеся сцены и те, которые, возможно, придется переснять. Льются предложения, мнения. Твой анализ ситуации, как всегда, безупречен. Умозаключения логичны. Еще бы, многим придирчивым зрителям нужно обоснование, и ты даешь его - век бы слушал все твои: "Локи одет так, потому что...Они пошли туда, потому что...Никто не заметил шума, потому что... Готов поспорить с Вами... К вашему сведению, молот Тора создает помехи лишь в радиусе 200 метров...Да она бы уже не достала туда..." Ты с абсолютно невинным видом, рассуждаешь о том, с какой силой Тор должен припереть брата к колонне. Одно то, КАК ты говоришь, заставляет меня воспринимать лишь часть твоих слов. Вся информация как-то ускользает. Но то, ЧТО ты говоришь: - Я думаю, в этой сцене Тор должен... - О да, вот бы прижать тебя сейчас к этой самой колонне. - Да, думаю, ты прав. - Надеюсь, ты не придал значения моему взгляду. Хотя, как можно не придать значения тому, что на тебя плотоядно пялятся? А потом ты издеваешься, повторяя реплики Эванса: - О, так гораздо лучше. Костюм немного тесноват из-за уверенности. Как там говорят, сексуальность это то, что невозможно скрыть? Знаешь, Том, видно, сколько усилий ты прилагаешь, чтобы это не прозвучало так, как все- таки прозвучало. Видно, как ты пытаешься скрыть напряжение, как пытаешься не пропустить в голос ЭТИ придыхания, сделать вид, что все хорошо, что все идет по сценарию, и на самом деле ты не имеешь ввиду ничего такого. Наконец-то, на сегодня съемки закончены и вся группа благополучно разошлась. А мы, пожалуй, задержимся. Убеждаюсь, что в павильоне не осталось ни людей, ни камер. Что сигнализация выключена. Все произойдет сейчас. Я не упущу момент. Не для этого терпел весь день. - И о чем же ты хотел поговорить? - ты мягко появляешься аккурат там, где мы снимали не вошедшую в фильм битву с инхериями. Запираю дверь на ключ, выпрошенный якобы для внеплановой репетиции. - Ого! Я смотрю, разговор предстоит серьезный, - в твоем голосе проскальзывает интерес. Подхожу к тебе, игнорируя вопрос и зарождающееся беспокойство в серых глазах. А затем целую. Долго, проникновенно. Так, как хотел уже целую вечность. Ты отвечаешь, понимая, что сопротивляться все равно бесполезно. Через некоторое время отрываешься от меня : - А как же Эльза? Индия Роуз? Как же семья? - твой охрипший голос заводит еще больше. Это надо сказать. Давай, Крис, просто скажи это. - Я подумал, что все равно никому не будет покоя, пока это не произойдет между нами. Как ты думаешь? Первый и последний раз. Согласен? Даю нам обоим минуту осознать, переварить и свыкнуться с этой мыслью. Первый и последний раз. Звучит заманчиво. Слишком заманчиво, чтобы не повторить. Именно поэтому нужно принять простой факт: после - нет. Никогда больше. Ни при каких условиях. Как бы сильно не хотелось. Но сейчас...Только сейчас не обращать внимания ни на что. Забыть обо всем и обо вся в мире. Судя по твоей реакции, ты думаешь точь-в-точь о том же, о чем и я. Чтобы не зарыдать прямо тут, улыбаешься: - Хорошо, Крис, я согласен. Словно сигнал. Все. Больше ничего не держит. Есть только Том и его губы. Есть только стройное, гибкое тело под руками. Созданное, чтобы трогать, мять, прижимать к себе. Хочу содрать с тебя не нужные тряпки, но ты не позволяешь: - Если вдруг кто-то все-таки проберется, у нас будет отмазка - заели застежки и ты помогал мне разобраться с костюмом. Ладно, хочу тебя в любом виде. Мы все равно видели друг друга и не раз. Более того, совместные тренировки и принятие душа никто не запрещал. Не зря дополнили твою броню куском кожи спереди, элегантно прикрывающим все, что нужно. Фанатки не преминули заметить, все, что не надо было. Сдергиваю с тебя обтягивающие кожаные брюки. Провожу ладонями по стройным бедрам. Холодная, гладкая кожа под пальцами. Почему ее так приятно ласкать? Наверное, из-за контраста температур. У тебя что же, аж отток крови по всему организму? Мы это быстро исправим. Минута, и ты разгорячен в той же степени, что и я. Провожу ладонью по твоему члену, лаская, и ты шепчешь заполошно: - Крис, я скоро...Давай уже. Разворачиваю тебя лицом к злополучной колонне, прижимаю. Присаживаюсь перед тобой на корточки. Глажу упругие, сочные ягодицы. А потом, не давая тебе опомниться, провожу между ними языком. Ты протестующе дергаешься. Все в порядке, мой хороший, просто расслабься. Вылизываю шелковое отверстие. Кто бы мог подумать, что это будет настолько вкусно. Ты зажимаешь себе рот ладонью, чтобы не кричать. И когда я расстегиваю брюки на себе, поворачиваешься ко мне и как следует ласкаешь меня ртом, смазывая. Кто бы мог подумать, что это будет настолько приятно. Терпеть больше нет сил. Вхожу в шелковую тесноту. Тебе больно, но на съемках ты уже привык терпеть. Покорно позволяешь мне входить и выходить до тех пор, пока мышцы не разработаны и разгоряченный член не проходит свободно. Контролировать себя невозможно. Вбиваюсь в желанное, податливое, покорное тело, до тех пор, пока нас не накрывает почти одновременно. Пытаемся прийти в себя и осознать происшедшее. - Крис, мы же не...? Это же не...? Не может же быть...? - Да, Том, это произошло. - Между прочим, ты таки порвал мне застежку на брюках. - ... - И не делай морду кирпичом, как будто ты тут не при чем. Что я костюмеру говорить буду? - Что-нибудь придумаем, бро. Я помогу тебе в чем угодно, утолю любую твою печаль. Дружески утешу. Всегда окажу поддержку, подставлю плечо. Ты тут же понимаешь, о чем я. Серые глаза озорно сверкнули: - Ты думаешь, без твоих утешений никак не справлюсь? Улыбаюсь: - Иди в пень. - Давай лучше в ближайшее кафе. Жрать охота. Но сначала снять, наконец, всю эту дребедень.