Глава III
14 декабря 2013 г. в 15:01
А вода была совсем не холодной.
Вода… была такой мягкой, как бархат, и такой тёплой, как солнце, лучи которого ненавязчиво и нежно проникают в это царство тишины и спокойствия. Трудно поверить, что та же самая стихия, способная в гневе обрушить разрушающие многометровые волны на сушу и унести с собой тысячи жизней, сейчас так осторожно, так трепетно приняла его тело, не притянув на дно и не задавив своей чудовищной тяжестью. Здесь было хорошо. Здесь было почти так же, как в воздухе… Но воздух — грубее, легче, резче, как взмах острого клинка. В нём нет этой весомости, этой приятной плотности, что удерживала бы в себе, что заставила бы расслабиться, забыться, отдаться на произвол судьбы…
Пускай вода сама несёт меня. Пускай несёт, куда подальше, думает Алекс Мерсер. Хоть в открытый океан, прочь от всего. Сквозь верхние слои солнце кажется круглым жидким белым кристаллом без оправы, подвижным и мерцающим. Красиво. Очень красиво. Сквозь полуприкрытые веки Алекс смотрит на это чудо, не удивляясь тому, что пропала необходимость дышать. Но пропадает не только она – тут, в поистине бесконечном пространстве стихии стираются и время, и эмоции, и лишние вопросы.
Где остаётся только покой.
Чьи-то руки, прорвавшись сквозь воду, хватают его за плечи и тянут, тянут на землю, в реальность. У Алекса нет никакого желания сопротивляться, до тех пор, пока он не оказывается на пологом берегу, где он делает глубокий вдох и где на него вновь обрушивается все то, отчего он хотел убежать. Руки неизвестного все ещё продолжают лежать у него на плечах. Мерсер понимает, что хочет отрубить их здесь и сейчас… пока не услышал голос.
Знакомый до зубного скрежета, кажущийся спустя два года родным и близким, голос.
— Чёрт, я думал, ты утопиться решил.
Алекс Мерсер встаёт на ноги, поворачивается. Наступает секундное молчание, и в течение этой секунды в душе Высшего Заражённого будто взрывается питарда удивления.
— Наверное, мне это удалось, — неожиданно для себя отвечает Мерсер. — Иначе того, что я вижу тебя, не объяснишь.
Роберт Кросс в ответ улыбается, и улыбается так, что Алекс не может отвести от него взгляда. Прототипу показалось, что вместе с этой улыбкой и этим взглядом чёрных глаз капитана его захлестнуло ласковой волной неизвестной ранее теплоты, почти такой же, как от лучей солнца, только это было что-то более трепетное, яркое, живое…
Что-то, что другие могли бы назвать радостью от встречи со старым другом.
— Хотя, нет… Я, наверное, просто сплю.
— Спишь, — согласился Кросс. — Только во сне можно выйти абсолютно сухим из воды.
Мерсер дотрагивается до капюшона, ощупывает рукава и грудь, убеждаясь, что это и в самом деле так. Потом окидывает взглядом пространство: пологий каменистый берег, усеянный крупной круглой галькой, позади — бескрайняя зеркальная гладь океана. Странным кажется только то, что небо, бывшее ясным секунду назад, вдруг затянулось серым туманом, не пропуская солнца.
— Что это за место?
— Понятия не имею, — пожал плечами Кросс. Только сейчас Мерсер заметил, что на капитане — не привычная глазу военная форма, а обыкновенная повседневная одежда.
— Алекс, — тихо произносит Роберт; лицо его стало серьёзным. — У нас мало времени. Скажи мне, что стало с Нью-Йорком? Тебе удалось отвести удар?
Мерсер открыл рот… и не смог произнести ни звука. Он опустил глаза, глядя себе под ноги, а потом опустился сам, прямо на гладкие прохладные камни. Никогда ещё ему не было так тяжело решить: соврать или же сказать правду? Соврать тому, с кем он действовал заодно, тому, кто предал «Чёрный Дозор» ради того, чтобы спасти сотни тысяч жизней, тому, кого зверски убили и поглотили, когда цель была так близка…
— Нет. Не удалось.
Кросс ничего не отвечает. Кросс лишь молча садится рядом с ним.
— Почему? — через какое-то время спрашивает капитан.
— Это долгая история…
Мерсер вздыхает, потирая переносицу. Он чувствовал себя так, словно его затолкали под пресс и медленно, но верно давят из него все жизненные силы, волю, рассудок… Он знал, как нужно вылезти из-под него, знал, что это нужно сделать сейчас, чтобы иметь возможность действовать дальше, но, боже мой, как трудно начать, как трудно подобрать нужные слова…
— Ту первую бомбардировку, которой так жаждал Рэгланд, мне удалось предотвратить, — начал Алекс, устремив невидящий взор вдаль, к горизонту; воспоминания ожили и замелькали перед глазами, как кадры какого-то жуткого фильма. — Я спас город, и не мог игнорировать тот факт, что убил ради этого сотни, может, даже тысяч… Я не остался там. Я ушёл… скитаться по миру.
— Ты что-то искал? Что-то конкретное? — сам не подозревая этого, пришёл ему на помощь Кросс.
— И да, и нет. Ты знаешь, после того, как я узнал, что я — вирус, во мне что-то… что-то сломалось. Что-то очень важное. Я… был чертовски подавлен. Это было как сильное похмелье, как глубокая депрессия. И единственным способом избавиться от этого было найти… ну, что-то вроде светлой стороны человечества, я не знаю, как это назвать… я хотел объяснить себе, почему я так желал быть человеком, почему так стремился найти среди людей своё место. Я был в западной Африке, в европейской части России, на юго-западе Америки, много где, но везде я видел одно и тоже… боль, страх, насилие, несправедливость… мне продолжать?
— Я тебя понял, — ответил Роберт, и это понимание двумя искорками горело в его глазах.
— И в тот момент я решил всё переделать. Я решил, что у меня хватит сил сделать этот мир лучше. Я хотел дать людям то, что было у меня, как-то уровнять их, возможно, объединить их… И у меня бы получилось, я бы справился, но эти твари, эти сучьи твари, мать их, кинули эти грёбаные бомбы!
Мерсер срывается в крик. Руки, сжатые в кулаки, стучат по земле, расколов несколько камней на куски, оставив две неглубокие рытвины. Боль, дьявольская боль от обиды вырвалась наружу, защипала глаза, заставила упереться лбом в колени и прохрипеть:
— Два года, Кросс… и всё зря. Всё впустую. Этот хренов взрыв просто напрочь выбил меня из колеи…
— Только не говори, что ты будешь пытаться ещё раз.
— Что?
Алекс в удивлении поднял голову.
— Ты решил, что если заразишь всю планету, то всё сразу станет хорошо? — спросил Кросс, потом продолжил тихим, но твёрдым голосом. — Алекс, ты извини меня, но если этого не скажу я — не скажет никто. Я старше тебя почти на два десятка лет, и, поверь мне, я видел в этом мире больше, чем ты думаешь. У тебя позиция, как у ребёнка, впервые вышедшего за порог дома. Знаешь, что будет, если ты каким-то чудом заразишь весь мир без остатка? Он рухнет. Сложится, как карточный домик. Подумай, ты дашь человечеству такую мощь и такую силу, с которой оно просто не справится. Не устоит перед искушением. Человечество по сути своей деструктивно, и ты не сможешь изменить его природу. То, что ты видел — лишь малая часть того, что произойдёт, выпусти ты вирус. Если что и удерживает людей, так это либо закон, либо нехватка денег, либо ещё что-нибудь… Понимаешь? А ты сметёшь все барьеры, все перекрытия. Вся та система, которая складывалась веками и хоть как-то сохраняющая людей от самоуничтожения, полетит к чёрту. Так что это плохая затея, Алекс. Я не думаю, что это то, чего ты хочешь.
Мерсер молчал. Им вдруг овладело странное, до сих пор незнакомое чувство, словно то, в чём ты был уверен на все сто процентов, то, что ты так тщательно продумал и выстроил, теперь аккуратно разбирают на части и убедительно показывают, что в каждой есть изъян. И, что самое странное, с этим начинаешь соглашаться, пускай медленно, да, пускай против своей воли, но соглашаться…
— Да… — наконец произносит Алекс, тяжело вздыхая; осознавать свою ошибку всегда тяжело. — Ты прав. Я не подумал об этом. Но… если это действительно так, то что мне теперь делать? Как мне теперь жить? Я уже не смогу вернуться к… привычному кругу. Не смогу жить среди человечества… может, нахрен в космос улететь, а? Освоить другую планету, да и остаться там?
— Не паникуй. Если тебя это утешит, то в этом мире есть и хорошие, добрые люди. Да, их гораздо меньше, чем всех остальных, но они есть. Ты просто плохо искал. Поверь мне, я знаю. Я видел. Например, Хеллер.
— Джеймс Хеллер?! — по-настоящему сильно удивился Мерсер, вскинув на капитана свои серо-голубые глаза. — Причём здесь он? Разве ты его знал?
— Знал. Пять… да, пять лет назад нам довелось служить в одном отряде морской пехоты, во время одной серьёзной операции, и… в общем, не вдаваясь в подробности, если бы не Джеймс, то весь наш отряд сдох бы на месте. Если бы ты это видел… он был готов отдать свою жизнь взамен наших десяти, не колеблясь. К счастью, обошлось без этого… он сейчас жив?
— Жив, — помрачнел Алекс. — Я его заразил. Его жена погибла в ходе новой эпидемии, которую я спровоцировал. Я не убивал её лично, я даже не думал, что она погибнет…, но он решил иначе. Он попытался меня угробить. Набросился с одним ножом, как с лопатой на танк, представляешь? Я подумал, что если я дам ему вирус, то хоть как-то компенсирую ему потерю… мне следовало с самого начала догадаться, что он не будет мне помогать, но я, как идиот, тянул до последнего… Я уж молчу про его дочку. Она бы в любом случае не умерла, как не умерла Элизабет Грин при заражении. Она бы просто стала крайне сильной Развитой, вырабатывающей вирус…
Лёгкие сдавило, как в тисках; говорить дальше становилось всё труднее и труднее. Он чувствовал, что каждое слово — словно один метр бесконечной колючей проволоки, которую кто-то тянет у него из горла. Он не хотел больше продолжать. Он и так сказал слишком много того, о чём следовало бы молчать.
— Как бы я хотел отмотать время назад… — уже шёпотом произносит прототип избитую фразу. — Я бы всё сделал по-другому. Не потратил бы столько времени и жизней зря. И ты бы тогда остался жив, Кросс. Обязательно.
Последние необдуманные слова выскочили непроизвольно, но удержать их Высший Заражённый уже не смог. И своеобразной наградой за это были рука, успокаивающей тяжестью опустившаяся на плечо, и ещё одна улыбка, такая же тёплая и ласковая, но одновременно с этим — мудрая и горькая.
— Я своё отжил, Алекс. Я рад, что смог увидеть тебя, хотя бы во сне. Кстати, можно тебя кое о чём попросить?
— Ну?
— Не делай больше глупостей. И извинись перед Хеллером.
— Что-о? — не сдержался Мерсер, подскочив с места. — Какого хрена я должен…
— А что, ты перед ним не виноват? — жёстко перебил Роберт. — Зная тебя, я рискну предположить, что ты кинешься мстить «Чёрному Дозору», и будешь абсолютно прав. И Джеймс тоже кинется, так? Так. Но сначала он попытается угробить тебя ещё раз. Однако свою ошибку ты уже осознал, а с «Дозором» в одиночку ты грызться не сможешь, как ни посмотри. Просёк идею?
— Как ни странно, но я и сам об этом подумал, — хмыкнул Алекс. — Иначе бы не отказался с ним драться. Да, мне больше нет нужды с ним конфликтовать, только вот с извинением ты, конечно, загнул…
— Но тебе действительно будет нужна его помощь.
— Я не спорю с тобой…
Мерсер прикрыл глаза ладонью, пальцами потирая закрытые веки. Перед глазами вспыхнули не вполне чёткие разноцветные разводы, подвижными кляксами принявшиеся переползать с места на место. На душе стало неожиданно спокойно и легко, словно оттуда вынули всё тяжёлое с острыми углами и напустили гелия, как в воздушный шарик.
— Алекс, — донёсся до него шёпот Кросса. — Прошу, не делай глупостей…
— Алекс, — эхом отдалось где-то в голове. И следом, словно тихий ливень, словно волны, наползающие друг на друга, начало повторяться:
— Алекс, Алекс, А-а-а-лекс…
До тех пор, пока он осознал, что слышит это наяву.