Невозможно

Стоял теплый майский день, на чистом небе не было ни облачка, солнце грело уже совсем по-летнему, а листья на деревьях едва-едва шевелились от легкого — наверняка теплого — ветерка. Впрочем, все это я могла наблюдать лишь через окно — одиннадцатый класс, май, а значит, школьное обучение подходит к концу. А значит, скоро экзамены. Нет, не так. Экзамены не просто скоро — первый через четыре дня. А потому я, сгорбившись, сидела за столом и уныло разглядывала изображение на экране компьютера, воплощавшее собой — о, в этом все были совершенно уверены! — один из вариантов экзаменационной работы. Собственно говоря, скорее всего, ничего похожего на экзамене не будет, но прорешать все доступные задания нас заставили. Ибо школе двойки не нужны. Можно подумать, я за ними гонюсь. Нет, напротив, весь год, и даже чуть больше я усердно готовилась, но все равно чувствовала неуверенность — так, эту черту в себе определенно надо менять. Именно поэтому, в сущности, я сидела здесь уже около двух часов и просидела бы еще больше, если бы не телефонный звонок, прорезавший тишину квартиры. Я недовольно подняла трубку: — Алло. — Лена, спустись, пожалуйста, во двор, — и отключился. Это был Максимилиан, я по голосу узнала. Вот и что ему от меня понадобилось? Знает же, что у меня куча проблем и в это время я обычно занята… Бормоча под нос ругательства, я надела кеды и, как была, в черных джинсах и темно-синей футболке, вылетела из квартиры, захлопнув дверь. Что бы там ни было, нужно с этим поскорее разобраться. Надеюсь, это не очередная неприятность, хотя… Что еще ожидать от некроманта? Хороших новостей? Скептически фыркнув, я вышла на улицу. Ветер, обдав волной теплого воздуха, мгновенно растрепал волосы; я огляделась, отыскивая глазами Макса. А, вон он, на самой дальней лавочке сидит. Я вяло подошла к нему. — Ну, что случилось? — поинтересовалась я, хмуро глядя на него. Какой-то некромант странный сегодня, причем я даже не могу сказать, в чем эта странность выражается. Вроде все как обычно: простая черная одежда, гордый и чуть мрачноватый вид, светлые волосы гладко зализаны… Вот только в выражении темных глаз появилось что-то новое. Неуловимое. Тревожное. Чувствую, ничего хорошего он мне сегодня не скажет. — Лена, я… — он старался не смотреть на меня прямо, это было необычно. — Я должен тебе сказать… кое-что. Оберон… мертв, — последнее слово он словно выдавил, заставил себя сказать. — Что? — у меня просто дыхание перехватило от этих слов. — Что за бред? — Это не бред, — Максимилиан по-прежнему не поднимал глаз, сосредоточив свое внимание на моем плече, — а правда. Если хочешь, я… — Правда? — перебила его я почти шепотом. Почему шепотом? — А я тебе не верю. И… И вообще, почему ты мне это сообщаешь? Почему ты, а не, например, Гарольд или… — Почему не Гарольд? — резко спросил Макс. — Да потому, черт побери, что этот твой Гарольд… Он… Короче, он погиб. Тоже. Я просто потеряла дар речи. Нет, нет, это не правда, потому что… Потому что это невозможно! Не-воз-мож-но. И вообще, кто верит некромантам? В памяти, как назло, пронеслись события почти четырехлетней давности, когда Максимилиан огорошил меня похожей новостью, разве что масштаб трагедии был тогда чуть меньше. «Помнишь, как все было в тот раз?» — Ты врешь, — коротко сказала я. — Вру? — даже усмехнулся, хоть и плохо у него это вышло. — Хорошо, если не веришь мне — пойдем в Королевство. Надеюсь, ему ты поверишь? — А пошли, — отозвалась я с ноткой какой-то наглости в голосе, вопреки медленно поднимающейся волне страха. Если он сам предлагает пойти туда… Это может означать две вещи: либо умело подстроенную фальсификацию, либо… Нет. Это просто не может быть правдой. Максимилиан протянул мне руку, я неуверенно взялась за его ладонь. Один шаг — и в лицо подул холодный ветер, над головой зашумел лес, а на лоб упали первые капли начинающегося дождя. Я машинально обхватила себя за плечи, съеживаясь: резкая смена обстановки давала о себе знать. Тут же некромант накинул на меня свою черную ветровку, причем, по-моему, тоже скорее машинально, а затем быстро пошел вперед через лес. Почти бегом мы вышли из чащи на опушку и остановились, как вкопанные. Чуть впереди нас, метрах, может, в двухстах, шла процессия. Она была огромна — десятки, сотни людей, и все в черном. Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Разумеется, все эти люди могли не иметь никакого отношения к сказанному Максимилианом, но сознание уже успело связать факты, как ни старалась я прогнать от себя подобные мысли. Наконец, словно очнувшись, я сделала пару шагов к процессии и тут же была повалена Максом на землю. — Что ты делаешь? — зашипела я, стараясь вывернуться из его хватки. — Тебе туда нельзя. Мы останемся здесь, — стальным голосом произнес он. — Почему это? — Ты уверена, что хочешь знать? — Макс прищурился. — Если вкратце, то они считают тебя предателем, — увидев мою реакцию, он сильнее прижал меня к земле. — Сейчас расскажу. Здесь была война. Я не успел особо разобраться, кто с кем воевал, но это сейчас и не важно. Ты в ней не участвовала, и, сдается мне, именно это является причиной такого резкого, негативного отношения. Знала б ты, что в трактирах говорят... Ладно, не об этом. Так вот. Это была поистине страшная война, она унесла много жизней, Королевство сейчас разорено до предела, — он говорил, делая частые и длинные паузы, задумчиво глядя в одну точку; руки, переставшие меня держать, выдергивали из земли травинки и разрывали их на мелкие кусочки, — и вот, наконец, состоялся последний бой. Другого выхода не было, оставалось лишь идти и сражаться. Тогда они и погибли. Сначала твой Гарольд, а потом… — он тяжело вздохнул. — Этим битва и кончилась. Говорят, тогда был чудовищный выброс силы, который просто смел врагов… И Королевство, считай, победило. Свобода и победа государства фактически ценой жизни одного человека. Правителя. Как и должно быть, — тихо закончил некромант. Я обессилено помотала головой. Рассказывая, Максимилиан не врал, в этом я была уверена — я никогда не видела его таким. Но откуда, откуда он это знает? Хотя… Сейчас это перестало казаться важным. Просто я поняла, не знаю как, но поняла совершенно отчетливо, что сказанное не ложь. Просто в одно мгновение осознала, что это — все, конец. Никогда больше Гарольд не хмыкнет скептически, не пригладит рано поседевшие волосы, не вздернет по старой привычке нос. Никогда Оберон не кинет на меня понимающий взгляд, не улыбнется уверенно и тепло, не возьмет за руку, давая понять, что все хорошо. Никогда. Правда наваливалась на меня, медленно ложась на плечи тяжелым грузом, сдавливая легкие, сжимая и выворачивая все внутри наизнанку, круша, казалось, все, на чем стояла моя жизнь — прежняя, спокойная и даже, наверное, счастливая в какой-то мере. Голову разрывали тысячи вопросов. Как это могло случиться? Как можно было допустить эту войну? А главное, почему Оберон не позвал меня? Я же… Я же могла помочь, хоть чем-нибудь, хоть что-то сделать! Почему?.. Странно, но слез не было. Совсем. Только лучше бы были слезы, а не то жуткое, давящее чувство, чувство, сводящее с ума, заставляющее ощущать такую немыслимую пустоту внутри, отбирающее кислород для дыхания. — Ленка! — какой-то задней частью сознания я уловила крик, раздавшийся рядом, — Ленка, не падай… — и руку, поддержавшую под спину. Я подняла невидящий взгляд на Максимилиана, встретилась с его глазами, а затем взглянула за его плечо. Людей уже не было. Не обращая внимания на попытки остановить меня, медленно поднялась и пошла к тому месту, где раньше стояла толпа. Каждый шаг давался труднее предыдущего, просто от осознания того, что я могу там увидеть. Могу увидеть то, что разрушит последнюю надежду, все еще теплящуюся где-то глубоко во мне. Я шла, а прежде мелкий дождь, сейчас перерастающий в ливень, хлестал все сильнее и сильнее. За минуту я вымокла до нитки и, наверно, простужусь, учитывая порывистый ветер. Теперь, наверное, все равно. Наконец я остановилась, отрывая взгляд от земли под ногами и глядя вперед. Цветы. Очень много цветов, они лежали, не оставляя ни малейшего шанса разглядеть зеленую траву под ними, словно укрывая, застилая всю землю, всю, до самого возвышающегося над этим морем цветов белого камня. Этот камень, гладкий, почти правильной формы, как будто светился, сиял собственным мягким, не ослепляющим светом. Я услышала, как за мной остановился Макс. Тихо переступил с ноги на ногу. Опустил голову. Я не видела этого — стояла к нему затылком, но отчего-то знала, что он делает все именно так, угадывала каким-то шестым чувством. — Лена, я… Тебя оставить одну? — спросил он чужим, незнакомым голосом. Я обернулась. Он стоял передо мной, ссутулившись, опустив плечи и все так же не поднимая взгляда. Я открыла рот, чтобы ответить, но из горла вырвался лишь какой-то неясный хрип. Он коротко кивнул. Мгновение — и надо мной взвился черный как смоль ворон и полетел куда-то в лес. И тут поднимавшееся отчаяние накрыло меня с головой. Струна, натягивавшаяся все это время, лопнула, не выдержав напряжения. Я упала на колени и заплакала. Громко, навзрыд, я так плакала, наверно, только в далеком детстве, потому и забыла совсем, что человек так может, что я так могу. Я плакала, бессильно опираясь руками на влажную землю, стараясь сохранить покидающее меня сознание. Собрав последние силы, я подняла голову и закричала, срывая голос: «Почему?!» Ответом мне был раскат грома, прозвучавший где-то вдали. Слезы стекали по щекам вместе с каплями дождя, так, что уже и не понять было, что именно я вытираю рукой. Да и зачем я это делаю, тоже. Вода застилала глаза, но в какой-то момент я заметила движение. Птица. Белый голубь уселся на камень и внимательно на меня посмотрел умным и совсем не птичьим глазом. Теплый порыв ветра взъерошил мокрые волосы, погладил по плечам и спине, согревая. Я поняла, что больше не выдержу. Просто не смогу. Просто потому, что все эмоции выгорели дотла, оставив лишь истощенное стрессом тело. Пустое. Абсолютно. Руки подогнулись, и я потеряла сознание. На минуту, может, чуть больше, может, чуть меньше. А хотелось, чтоб навсегда.