Наверное...

Да что ж ты смотришь на меня, как будто я сейчас должен открыть тебе другой мир? Я не могу этого сделать, понимаешь? Не могу изменить действительность, не сломав нас с тобой. А ты смотришь… веришь. Бесит. Бесит то, что я не могу ничего сделать. Я даже тебе пообещать ничего не могу. Не смотри на меня так! Ты сам должен понимать, что ничего не выйдет. Замечаешь, что я в тяжелых мыслях. Смотришь сочувственно, как будто, правда, понимаешь. Я не могу с тобой об этом говорить. Не хочу озвучивать все это. Ни к чему оно. — Масамуне-доно, — ну, черт бы тебя побрал! Ты не знаешь, что сказать дальше. Видимо, все-таки понимаешь, что не стоит. И я касаюсь твоего лица. Берешь меня за руку, нервно сглатываешь. Ты готов к чему угодно, верно? А глаза огромные... Как ты, мать твою, выжил в этой мясорубке, да еще и не потерял себя с такими глазами!? В них точно видно отражение твоей пылающей души, — не бойтесь… Хрена себе! Видимо, я выгляжу ну очень удивленно, ты смущаешься и опускаешь глаза. Я?! Боюсь?! Да за кого… а ведь боюсь же… Выдыхаю набранный для возмущения воздух, и ты снова смотришь на меня, приоткрыв губы. Усмехаюсь. — Не буду… Улыбаешься, крепче сжимая мои пальцы. А я поддаюсь порыву и целую твои дрогнувшие губы. Ты сильнее меня. Только хрен я это признаю… наверное