Инструкции по применению

Иногда Чарльз всерьёз думал, что его кто-то проклял. Глупо, конечно, но порой казалось, что кто-то невидимый тайно следит за жизнью молодого человека, чтобы, как только дела пойдут на лад, немедленно вмешаться и всё испортить, а потом наслаждаться его, Чарльза, страданиями. С весны работы у него не уменьшилось, но зато он умудрился её предельно упростить и систематизировать – прошлое сисадмина даром не прошло. На столе появился рабочий телефон, куда поступали все звонки касательно грядущих выборов – Сэц-Алан занимался вопросами, относящимися к бизнесу, – все необходимые документы были внушительными стопками сложены на полу возле стола в порядке срочности и значимости, компьютер обзавёлся целым арсеналом программ для обработки данных, а под рукой всегда находился объёмный ежедневник со списком всех назначенных встреч и мероприятий. Не то чтобы этот список действительно был нужен – директор прекрасно помнил обо всех своих встречах куда лучше своего помощника, другое дело, что большую часть из них он вовсе не горел желанием посещать. В общем, как только жизнь начала налаживаться, одним не сказать чтобы очень прекрасным утром в кабинет загруженного очередными отчётными графиками Давенпорта без стука зашёл директор с ноутбуком в руках. Невозмутимо прошествовав мимо помощника, он уселся на раскладушку, вытянул вдоль неё ноги и расположил компьютер на коленях, после чего совершенно спокойно поднял голову и произнёс: – Доброе утро, Чарльз. С трудом проглотив рвущийся наружу возмущённый возглас, Чарльз выдавил из себя: – Дддоброе утро, директор. А что вы здесь делаете? Ответом ему послужил недоумевающе-скептический взгляд: – Работаю, что же ещё. Ах, ну да, конечно. А то как же ещё работать директору крупной корпорации, как не валяясь на раскладушке в кабинете своего помощника. – Я имею в виду, что вы делаете в моём кабинете? – Давенпорт даже зубами заскрипел, но от крика удержался. Конечно, вряд ли директор пришёл сюда с единственной целью вывести его из себя, но исключать такой вариант было нельзя. – В моём кабинете сломался кондиционер, мне нужен Эмиль, чтобы починить его, потому что никому другому свою личную технику я не доверю. Поэтому я пока поработаю здесь, вы разве имеете что-то против? – …нет, директор, – обречённо вздохнув, Чарльз пригладил рукой слишком отросшие и лезущие в глаза пряди волос и вновь принялся за графики. Эмиль Савиньяк со вчерашнего дня находился в отпуске, а свои отпуски он предусмотрительно проводил вне столицы. Следующая неделя обещала быть очень длинной. *** В первый день вынужденного соседства Лионель просто молча сидел, уткнувшись в свой компьютер. Равномерный стук клавиш быстро стал привычным, но ощущать за своей спиной чьё-то присутствие было ужасно неуютно. Впрочем, за это молчание Чарльз был даже благодарен. Вплоть до самого конца рабочего дня, когда, захлопнув ноутбук, директор оглядел вставшего помощника с ног до головы и чуть заметно скривился: – Вы что, из тех людей, которые пытаются как можно дольше выглядеть молодыми, одеваясь, как школьники? С этими словами Савиньяк покинул кабинет слишком растерявшегося, чтобы злиться, Давенпорта. Оставшись в одиночестве, молодой человек произвёл те же действия, что и директор минутой ранее – оглядел себя с головы до ног. Кроссовки, растянутые, пузырящиеся на коленях джинсы, однотонная футболка… Тон этот был, правда, ярко-зелёным, ну да что с того? Когда Чарльз в последний раз видел брата-близнеца придирчивого директора, тот и вовсе был одет в условно сделанные из джинсовой ткани – а на деле, скорее, из дырок – штаны и майку с надписью “Существую в единичном экземпляре, если увидели человека, похожего на меня, – бегите”. С раздражением пожав плечами и пробормотав что-то вроде “на всех не угодишь”, Давенпорт выключил свет и покинул кабинет. *** На второй день Ли скептически хмыкнул, усаживаясь на раскладушку, но промолчал. Чарльз, едва не опоздавший на работу из-за того, что утром перерыл весь шкаф в поисках рубашки – нашлась одна, в красно-жёлтую клеточку – и приличных джинсов, почувствовал досаду, но промолчал. Молчалось рядом с директором легко, а вот работалось – довольно напряжно. Периодически Давенпорт начинал ёрзать на стуле, чувствуя неприятный холодок между лопаток – взгляд в спину, – но старательно не оборачивался. Вместо этого он запускал пальцы в свои и без того уже торчащие во все стороны волосы, взлохмачивал их ещё больше, смачно потягивался и начинал работать с удвоенной скоростью, хотя подозрение, что именно этого зловредный Лионель и добивается, не отпускало. Вечером Чарльз вновь удостоился внимательного оценивающего взгляда и лёгкой усмешки, когда директор обронил: – Теперь вы выглядите, как типичный сисадмин. Я, пожалуй, прикажу запереть все окна на этаже, во избежание повторения прошлого эпизода. Тут уже Давенпорт не мог винить никого, кроме себя. И как он мог забыть, зачем несколько лет назад была куплена эта самая рубашка?! *** Третий день проходил в лёгком оцепенении: Ли не удостоил помощника ни единым взглядом, сосредоточенно решая какие-то насущные вопросы по телефону, а в перерывах между разговорами не менее сосредоточенно раскладывая в компьютере пасьянс – характерное кликанье мышкой Чарльз отличил бы и без знакомой звуковой заставки. Весь этот шум мешал работать, но Давенпорт молчал, теребя края пиджака совершенно нового костюма, купленного вчера вечером после работы. Директор на костюм никак не отреагировал, так что было непонятно: то ли на этот раз внешний вид помощника полностью вписывался в дресс-код, то ли не вписывался настолько, что даже говорить об этом Савиньяк считал бессмысленным. Вечером, прочем, он вновь окинул помощника уже привычным взглядом “осоздательчтоэтотынасебянапялил” и, так ничего и не сказав, вышел за дверь. *** На четвёртый день Чарльз твёрдо решил, что если директора что-то до сих пор не устраивает во внешнем виде помощника – это его, директорские, проблемы, и Чарльз за них нести ответственность не намерен, он и так уже приложил все возможные усилия на поприще становления прилично выглядящим личным помощником кандидата в депутаты. Так что, не без некоторого труда поборов искушение вновь облачиться в привычные растянутые джинсы, Давенпорт отправился на работу в костюме, готовясь стоически выдержать все придирки начальства. Впрочем, эти нервные клетки были потрачены им совершенно впустую: едва молодой человек переступил порог своего кабинета, Лионель, не дав Чарльзу ни мгновения на то, чтобы опомниться, буквально за шкирку потащил его к своей машине, чтобы спустя пять минут остановиться возле дорогого салона мужской одежды, к которому сам Чарльз, находясь в здравом уме, и близко бы никогда не подошёл. Не потому, что не по карману – подобные расходы отец оплатил бы с удовольствием, – просто вся эта обстановка шика и помпезности вызывала немедленное желание очутиться где-нибудь как можно дальше, желательно, в самой дешёвой и непритязательной забегаловке, какую только можно найти в столице. Однако в присутствии Лионеля ощущения были совершенно другими – уютно, конечно, не стало, но и сбежать больше не хотелось. А под суровым директорским взглядом все возражения как-то сами собой запихивались обратно в глотку, так что оставалось только прикусить язык и мерить все выбранные начальством костюмы, лишь гневно зыркая в его сторону. В конце концов Лионель остановился на достаточно элегантном чёрном костюме, белоснежной рубашке простого покроя и красном галстуке. – С сегодняшнего дня этот костюм – ваша рабочая форма, ещё несколько на замену купите сами, но качество должно соответствовать, – с этими словами директор сел в свою машину и укатил, оставив Давенпорта посреди улицы с пакетами в руках. Хотелось орать и материться, но сил уже не было, поэтому Чарльз устало поплёлся домой. *** Пятый день ознаменовался для Давенпорта невероятным шоком, потому что директор притащил в кабинет второе кресло, поставил его по другую сторону рабочего стола и, усевшись, принялся беседовать с помощником на разнообразные светские темы. – Как вы находите текущую политическую ситуацию? – Я же вам во вчерашнем отчёте всё написал! – Не увиливайте от ответа! – Погода сегодня невероятно солнечная, не правда ли? – Ага, жарко, как в Закате. Судя по всему, это он есть… – Не считаете ли вы обучение в Лаик нецелесообразным для будущих первых лиц страны? – Да вы же сами там учились! – Что у вас за манера отвечать на вопрос провокационными заявлениями? К концу дня Чарльз собирался домой как никогда быстро, прихватив с собой несколько тяжеловесных папок с документами, которые так и не успел обработать в офисе. *** На шестой день усталый, голодный и невыспавшийся Чарльз ощутимо вздрагивал от мерного стука клавиш за спиной, всей душой мечтая запустить в опостылевшего директора хоть бы и собственной клавиатурой, лишь бы избавиться, наконец, от его присутствия. Тем больше было удивление Давенпорта, когда с наступлением обеденного перерыва Лионель, частенько этот самый перерыв игнорировавший, решительно захлопнул ноутбук и заявил: – Собирайтесь, мы едем обедать. Тяжело вздохнув и не предвидя от этого обеда ничего хорошего, Чарльз поднялся из-за стола. Предчувствия его не обманули – проводить обеденные перерывы в помпезных ресторанах в его жизненные планы никогда не входило. Равно как и сидеть за обеденным столом напротив директора и выслушивать занудные лекции о назначении каждого из многочисленных стоящих на столе приборов. Когда Ли дошёл до описания бокалов для вин, в голову Давенпорта начали закрадываться смутные подозрения, но чтобы их проверить, ему было необходимо оказаться в офисе. Подозрения лишь усилились, когда, уходя вечером из кабинета, Лионель окинул помощника уже привычным оценивающим взглядом и остановился на лице. – И последнее: сбрейте это безобразие. Сегодня же, – и, как обычно, покинул кабинет, не дожидаясь ответа. Чарльз пригладил ставшие такими привычными – почти уютными – усы, отращённые в студенческие годы на спор, по привычке взлохматил волосы и взял со стола ежедневник, открыв его на послезавтрашней дате. Что ж. Всё оказалось именно так, как он и предполагал. *** Неделей ранее – Эмиль, ты должен пойти вместо меня на этот светский приём. Это как раз редкий случай, когда я могу не появляться сам, а отправить вместо себя официального представителя, так что тебе даже притворяться мной не придётся. – Кому я должен – всем прощаю, я вместо тебя на всякие занудные мероприятия таскаться не нанимался! Вот если на вечеринки – другое дело, зови. – На вечеринки я и сам могу, а это приём в посольстве Гайифы, мне эти гайифцы ещё на прошлых политических дебатах надоели. – Ну что ты, у меня не выйдет, я же тебя там обязательно опозорю! – Всё у тебя выйдет, я тебя знаю. – Вот именно, ты меня знаешь, я своё слово держу: сказал, что опозорю, значит – опозорю! – Хватит дурака валять. – О, отличная идея! А поеду-ка я лучше в отпуск! Поняв, что дальнейшие споры с братом бесполезны, Ли медленно поднялся и, прошествовав к противоположной стене кабинета, выдернул из розетки шнур от кондиционера. Эмиль немедленно возмутился: – Ты что делаешь? Жара дикая, собираешься меня пытать таким незамысловатым образом? – Да нет. Я предполагал, что ты не согласишься, так что есть у меня один запасной вариант… *** На седьмой день совместной работы Ли, войдя в кабинет помощника, замер на пороге. И даже, кажется, чуть не уронил ноутбук на пол, уставившись на Чарльза. Чарльз довольно улыбался, с вызовом глядя на директора. Ещё бы: впервые за всю историю их знакомства он чувствовал себя почти победителем. Победителем – потому что теперь Лионель никак не мог себе позволить отправить вместо себя на приём Давенпорта. Почти – потому что даром это, разумеется, пройти никак не могло. Своим умением контролировать себя Савиньяк мог по праву гордиться – ни один мускул на лице не дрогнул, когда он, чуть растягивая слова, произнёс: – Я бы запретил вам появляться в офисе в таком виде, но, боюсь, работы здесь накопится слишком много, а через три недели новые дебаты. Так что настоятельно советую вам сделать всё возможное, чтобы к тому времени отрастить до приемлемого состояния то, что вы вчера сбрили. Глядя на захлопнувшуюся с громким стуком дверь, Чарльз удовлетворённо пригладил любимые усы и провёл ладонями по совершенно лысой голове. Выглядел он, разумеется, ужасно. Но оно определённо того стоило.