" Смертельная любовь"

Он чувствовал, что все его нутро разрывается от страшной дикой боли. Он уже ощущал подобное, когда думал, что убил ее , отдав в руки палача. Но сейчас, сейчас было во сто крат хуже... Он захлебывался в этом океане отчаяния и безумия, опускаясь на самое дно. Эсмеральда... маленькая красавица... смешливая и улыбчивая.... серьезная и строгая.... Он потерял ее, потерял... Теперь ему оставалось только одно - надеяться, что он также успел подхватить эту проклятую заразу и что Господь позволит ему уйти вслед за ней. Ведь она значила для него больше, чем все в этом мире. Он по-прежнему прижимал ее к себе, не желая отпускать. Внезапно, он почувствовал слабое, едва заметное шевеление. Что-то дернуло его сутану. Он резко отшатнулся. Ее ресницы трепетали , ибо жизнь не ушла из нее. Ночные тени скользили по ее шее, подбородку, щекам. Неужели он мог сойти с ума всего лишь за несколько мгновений? Это иллюзия, и рассудок покинул его? Он смотрел на Эсмеральду и не мог поверить в то, что она жива. Это было чудо, настоящее и непередаваемое, которое могло вполне логично объясниться - только что миновал самый пик болезни. -" Ты правда готов оставить Собор ради меня? " - слабо произнесла она. Только в пору юности подобные вещи могут беззаботно интересовать человека, несколько минут назад стоявшего у самого обрыва. Он не мог говорить. Да и что значили слова, когда его девочка снова вернулась к нему? Клод уткнулся лицом в ее волосы. Губящий, разрушающий холод уходил из его груди. Он не мог наглядеться на свою любовь. Даже утомленная недугом , она была прекрасна. Нежная, смугловатая кожа, высокие скулы, дуги бархатных ресниц, и над ними — изгиб бровей. Черные косы были разбросаны по простыне. Они говорили еще достаточно долго и не могли расстаться. Она слегка приподнялась на подушках, затрудненно дыша. Ей становилось очень стыдно, что она подвергла Клода такой опасности - прийти сюда, к ней. Он заверил ее, что не смог бы простить себя, если бы не сделал этого. Их упоение могли остановить только крайне любопытные слуги, которым было невдомек - что может делать священник у ложа тяжелобольной уже пять часов к ряду. Город был охвачен страшной эпидемией. Люди болели и многие умирали , слышались крики матерей, хоронивших своих детей. Во избежании еще большей беды король приказал ограничить передвижение, и стража при поддержке стрелков гвардии поспешила выполнять распоряжение. Эсмеральда шла на поправку. Ее угнетал факт невозможности встреч с Фролло. Но она знала - это не надолго. Надо лишь чуть - чуть потерпеть . Клод... Интересно, что он делает сейчас? Наверно, думает о ней. Ей запали в душу его слова о возможности уезда из Парижа. Конечно, она бы не осмелилась требовать от него, чтобы он положил на жертвенник свое положение, свой статус, свою науку. Но как и любой женщине, ей было очень лестно , что он допускал возможность совершения подобного ради нее. Ее радовали лучи Солнца, заливающие собой пространство. С восторгом высунувшись из -под ставен , она смотрела на возвышающиеся башни Собора Пресвятой Девы, туда где билось любящее ее сердце. В эти трудные дни Пьеру случалось видеть архидьякона. И он удивлялся перемене , произошедшей с преподобным. Конечно, он все также возвышался мрачной грозной фигурой, был по -прежнему достаточно строг и суров. Но было и кое-что новое. Фролло больше не производил впечатления измученного, усталого человека. Напротив, теперь он был подлинным воплощением энергии и живости. Сам Клод беспрестанно ругал себя. Он знал, что это смертный грех- быть счастливым в период всеобщей скорби. Но он не мог себя заставить ощущать все по иному. И все же , несмотря на несчастье, поразившее столицу Франции , эта весна стала порой очарования для кюре. Он был влюблен, он любил страстно и бесконечно.