Эгоист.

Я стоял на пороге своего дома и смотрел на существо, бьющееся в истерике у моих ног. - Прости меня, Джи… - захлебываясь в рыданиях, кричало оно. Но я все так же презрительно наблюдал за тем, как этот человек с досады молотил кулаками о кирпичный пол крыльца, в кровь раздирая костяшки пальцев. И это был человек, которым я раньше восхищался. Человек, ради которого я изменился, переборол свою слабость. Человек, которого я любил. Фрэнк Айеро, который раньше был для меня олицетворением идеала, позорно валялся у меня в ногах. А ведь буквально четыре месяца назад он был первым, кто желал поиздеваться надо мной. Над ботаником, страдающим лишним весом. Но я всегда любил его, несмотря ни на что. И ради того, чтобы добиться взаимности, я всеми способами пытался стать лучше, похудеть. И мне это удалось. Потратив три долгих месяца летних каникул, я изменился не только снаружи, но и изнутри. Сопливый слабак уступил место уверенному в себе человеку. Я сразу перестал быть всеобщим посмешищем, наоборот стал пользоваться большой популярностью. Внимание со стороны девушек резко возросло, но я отвергал их всех до единой. Изменилось и отношение Фрэнка ко мне. Издевательства с его стороны прекратились, и он даже пытался сблизиться со мной. Моей радости не было предела. Наконец, я смог добиться своей цели. Но один случай разрушил все. Кто же знал, что все люди одинаковы? Так трудно найти среди них тех, кто будет готов принять тебя таким, какой ты есть внутри. Всем важна оболочка. И Фрэнк был не исключением. Он предложил мне переспать на второй день нашего общения. Тогда, я уже был готов признаться ему в своих чувствах, но на меня словно ушат ледяной воды вылили. "- Никаких чувств и всякой ванильной херни. Просто перепих. Ведь все мечтают переспать с такой красоткой, как ты, Джи." Я не сдержался. Жертвуя своим достоинством, я все же признался ему. Рассказал обо всех чувствах, о каждой эмоции, о мыслях, бушующих во мне, когда я нахожусь рядом с ним. И ушел, звонко ударив его по щеке. Рыдания существа стали немного утихать, оно перестало колотить руками об пол. Из груди вырывалось частое и прерывистое дыхание, ореховые глаза покраснели и опухли. — Джи... — почти беззвучно произнес Фрэнк. — Пожалуйста... прости меня, Джи...— его голос снова стал повышаться. — Пожалуйста! — теперь явно слышались истерические нотки. — Зачем мне тебя прощать?— холодно спросил я. Фрэнк невольно вздрогнул и поднял на меня глаза. Истерическая ухмылка исказила его лицо, а слезы с новой силой хлынули из его прекрасных ореховых глаз. — Потому что... я люблю тебя, Джи...— его голос резко упал до шепота. — И что? Да, я просто прирожденный садист. Но я хочу, чтобы Фрэнк почувствовал всю боль, через которую я прошел. Его лицо исказила гримаса сумасшествия. С неистовым криком он снова ударил об кирпич руками, не жалея нежную кожу. Судороги проходили по его телу одна за другой. Он обхватил руками меня за ноги и, уткнувшись в них носом, тихонько подвывал. Я медленно опустился на колени, заставляя Фрэнка отпустить меня. Он поднял на меня свои прекрасные глаза. Я отчетливо видел, сколько надежды плескалось в них. Но я не мог оправдать его ожидания. Если сейчас поддамся, так и останусь слабаком. Касаюсь тонкими пальцами лица Фрэнка, аккуратно убирая с него волосы. Нежно поглаживаю большим пальцем по щекам, стирая дорожки нескончаемых слез. Поднимаю взгляд и смотрю ему прямо в глаза. Сейчас они такие по-детски наивные. — Джи... — снова шепчет Фрэнк. Слова застревают у него в горле, мешая ровно дышать. Осторожно прикладываю палец к его губам, призывая замолчать. У него такие мягкие губы, что я не могу удержаться, и в следующий миг их накрывают мои. Я целовал его как можно нежнее и аккуратнее. С этим поцелуем я хотел показать, как сильно я любил его. И как много боли доставила мне эта любовь. Руки Фрэнка робко легли на мою талию, но в тот же момент я отстранился от его губ. Непонимание и боль появились в его глазах, когда я легонько толкнул его руками в грудь. Он снова хотел что-то сказать, но я перебил его: — Не будь таким наивным, Фрэнки. Я видел, что он сам все прекрасно понимает. По щекам снова бегут слезы, но он будто не замечает их. Опять тянется руками ко мне. — Немного, хотя бы один раз... — словно в бреду бормочет Фрэнк, обвивая меня руками. Утыкается лицом в грудь и дает волю слезам, пока я лишь успокаивающе глажу его по спине и волосам. Его пальцы с силой сжимают ткань моей футболки, с каждым всхлипом плечи сильно вздрагивают. О, Фрэнки. Если бы не тот случай, я бы большой радостью крепко обнял тебя, целовал бы твои мягкие губы, лишь бы никогда более не видеть твои слезы. Но ты все испортил. Медленно отстраняю дрожащее тело, надавливая на плечи. Стараюсь не смотреть ему в глаза, чтобы не видеть боли, исказившей его лицо. - Прощай, Фрэнк, - бросаю я и поворачиваюсь к двери. Закрывая ее, я услышал тихий шепот, заставивший мое сердце болезненно сжаться. Я люблю тебя, Джи. Спускаюсь по стене и обхватываю колени руками. Что-то теплое течет по щеке. Неужели, я плачу? Болит что-то в области сердца. Колет, тянет, сжимается, ноет, разрывается... Глупый маленький мальчик. Почему ты до сих пор здесь? Я отчетливо слышу твои тихие всхлипы. Они ранят мой слух, затрудняют дыхание, заставляя легкие разрываться. Я так хочу быть с тобой, Фрэнки. Но моя гордость не позволяет мне приближаться к тебе. Я просто жалкий эгоист. Я делаю больно не только себе, но и тебе. Никогда себя за это не прощу.