Тебе здесь не место

- …и теперь, когда двери Убежища открыты, мы должны быть особенно осторожны. Не забывайте про радиацию, мутантов и рейдеров, совершая вылазки. Не выходите к караванным путям поодиночке. Держите наготове оружие и помните, что мир за воротами опасен и враждебен. Каждый, кто выйдет отсюда без знаний и подготовки… фактически обречен. Легкая заминка. Интересно, заметил ли отец? Амата бросает короткий взгляд на бывшего Смотрителя, но тот лишь ободряюще кивает. Эту речь она читает каждую неделю, разбавляя ее все новыми подробностями о жизни вне Убежища. Источником информации служат обитатели 101-го, вернувшиеся после опасных прогулок по окрестностям, а также местная радиостанция, диджей которой непрестанно напоминает жителям Столичной Пустоши о том, каждый день их жизни может стать последним. Вот только мыслями снова и снова она возвращается к другу своего детства, ставшего тем единственным, кто вышел из Убежища в легком комбинезоне и с пистолетом в кармане, а спустя несколько месяцев вернулся, и… - Ну, что, дочка, - отец, улыбаясь, кладет руку ей на плечо. – Ты отлично справляешься. У тебя прекрасно получается поддерживать мир. - Да, папа, - она рассеянно кивает. Мир в Убежище – то, к чему они все стремились в тот злополучный день. И ради мира ей пришлось сказать «Прощай» тому, кто оказал им всем неоценимую услугу, забыв о прошлом и стремясь помочь. - Извини, ничего личного… просто тебе здесь не место. Тебе придется уйти. Наверное, она никогда не забудет его лицо. Растерянное, недоумевающее, ошарашенное… Усыпанное мелкими веснушками, которые никогда бы не появились, если бы он не бежал во внешний мир вслед за своим отцом. И эти шрамы – на лбу, на подбородке, свидетельствующие о том, знакомство со Столичной Пустошью проходило не совсем гладко. - Ты меня выгоняешь? – спросил он ровным голосом, но во взгляде мелькнула искренняя мальчишеская обида. – После всего, что я для вас сделал? Она даже не знала, надеялся ли он остаться, но сразу, без раздумья, пресекла любые попытки завести разговор на эту тему. Хрупкое перемирие в Убежище не должно было быть нарушено его присутствием. А то, что ее друг может его нарушить, она поняла сразу. Достаточно было взглянуть на залатанную во многих местах кожаную броню, на то, как уверенно он держит в руках свое диковинное оружие. На то, как сжаты в упрямую ровную линию его губы, которые она когда-то давно, в прошлой жизни, украдкой мечтала поцеловать, но так ни разу и не решилась… Получив от нее ответ, он развернулся, кивнул своему молчаливому спутнику, от одного вида изуродованного лица которого обитателей Убежища бросало в дрожь, и ушел. Ушел, чтобы больше никогда не возвращаться. И вот теперь она в свои девятнадцать лет – самый молодой Смотритель 101-го Убежища за всю его историю. А он – знаменитость, о которой без умолку рассказывают по радио. И, слушая эти передачи, она все острее ощущает горькую вину за свой поступок. За то, что не оставила ему шанса вернуться и не совершить тех чудовищных ошибок, о которых повествует диджей. Она знает, что он живет здесь неподалеку. В хорошо укрепленном поселении под названием Мегатонна. Нужно лишь собраться с мыслями и найти его, поговорить. Объясниться. Быть может, тогда тревога, которая мучает ее последние месяцы, наконец, отступит.

***

О том, что ночью опасно бродить по пустошам, она знала. Но преодолеть совсем небольшое расстояние до Мегатонны ей казалось сущим пустяком. Поэтому, вооружившись лишь пистолетом (таким же, какой она дала ему в ночь побега), Амата смело выдвинулась в путь. И пожалела о своей опрометчивости, не пройдя и двухсот метров. - Я тебя на куски порву! – насмешливый голос в нескольких шагах от нее принадлежит женщине. - Боишься?.. – вкрадчиво интересуется мужчина, заходящий спереди. Она знает, кто это. Рейдеры – настоящий бич Столичной Пустоши. Каннибалы, наркоманы, извращенцы… Тридогнайт умолял не размахивать перед ними белым флагом, но что она может сделать одна против четырех вооруженных человек? Яркая вспышка разрезает ночную мглу, и женщина с криком падает, бьется в агонии, хватаясь руками за оплавленное лицо. Мужчина в недоумении замирает, озираясь, но в следующий миг сгусток плазмы бьет его в грудь, прожигая броню, а следом живые ткани. Молодой парень, наверное, ее ровесник, роняет бейсбольную биту и пытается убежать, но внезапно припадает на одну ногу, а затем со стоном валится на бок, будучи не в состоянии двигаться. Последний рейдер – тоже женщина с забавным розовым ирокезом. Ей почти удалось скрыться, но стрекот автомата и резко оборвавшийся вопль однозначно свидетельствуют о том, что с нападающими покончено. - Было легко. Из ночной темноты появляется он, и Амата даже не удивляется. Она не верит в случайности, но верит в судьбу и закономерности. Ощущая дрожь в коленях, смотрит, как он приближается. Но не к ней, а к тому, кто корчится на земле, пытаясь отползти в сторону. Последний оставшийся в живых рейдер, пораженный каким-то парализующим оружием. Возможно, тем самым, что висит на поясе у друга ее детства. Вот он подходит к раненому и ударом ноги переворачивает его на спину. Опускается перед ним на одно колено, хватает за запястья, надежно прижимая к земле. Рейдер хрипит, второе колено того, кто расправился с его приятелями, упирается ему в грудь, не позволяя даже дышать, не то, что сопротивляться. Она смотрит и не понимает. Ей на какой-то миг кажется, что ее друг хочет поцеловать парня, распластавшегося перед ним, но в следующую секунду она все осознает и в ужасе отступает на шаг назад. Хрип несчастного переходит в бульканье, он дергается под тяжестью чужого веса, но его движения становятся все более вялыми и постепенно затихают вместе со звуками. В ночной тиши теперь слышны лишь удовлетворенные жадные глотки. Амата хочет убежать, но тень, мелькнувшая сбоку, заставляет ее застыть на месте. Она вспоминает, что он путешествует по пустошам не один, и после того, что она видела, ей вряд ли позволят так просто уйти. - Амата. Он не здоровается, лишь констатирует. Поднявшись, медленно подходит к ней. Она, не спуская с него глаз, включает Пип-бой, чтобы лучше разглядеть лицо, и в очередной раз потрясенно отшатывается. Усмехнувшись, он вытирает кровь рукавом. - Что с тобой? – она забывает все, что хотела ему сказать, все свои заготовленные заранее объяснения. До нее внезапно доходит, что он в них уже давно не нуждается. - Я в порядке, - отвечает он. – А ты? Что ты делаешь ночью на пустоши? Одна и без оружия. Она опускает взгляд на жалкий пистолет, который по-прежнему крепко сжимает в руке, и мысленно соглашается. Да. Для него это не оружие. - Я искала тебя. - Нашла. Он подходит ближе и внезапно касается ее лица рукой, убирая назад выбившуюся прядь волос. - Я хотела сказать… - Неважно, - обрывает он. Она ловит его взгляд, пытаясь найти в нем хоть что-то от того мальчишки, которого она знала. Но на нее глядит незнакомец. Смотрит, замораживая и цапарая острыми льдинками, застывшими где-то в глубине пронзительно голубых глаз. Она сглатывает и облизывает пересохшие от волнения губы, ощущая запах пота и крови, исходящий от него. - Рад тебя видеть. Но голос не выдает никаких эмоций, и внутри девушки все сжимается в тугой болезненный комок. Она даже не сопротивляется, когда, подавшись вперед, он сначала аккуратно, а потом требовательно касается своими губами ее губ. Разве не об этом она когда-то мечтала? Она чувствует во рту вкус чужой крови, колени дрожат, и голова идет кругом. Пистолет с глухим стуком падает под ноги. Одна его рука ложится ей на затылок, не позволяя отстраниться, а другая… Резкая влажная боль обжигает бок. Амата всхлипывает и вздрагивает, упирается в него ладонями, пытаясь вырваться, но это бесполезно. Он силен. Намного сильнее, чем тот парнишка, которого она помнит. - Извини, - шепчет он ей в самое ухо, роняя на землю нож и подхватывая ее второй рукой, не позволяя упасть. - Зачем?.. – шепчет она, кусая губы и пытаясь уцепиться за ускользающее сознание. – Зачем ты… - Ничего личного, - он осторожно, почти нежно касается губами ее виска. – Просто тебе здесь не место.