В мире без тебя

Боль. Настоящая, страшная, как будто кто-то изнутри сжал твое сердце. И все, что ты можешь - это бессильно упасть на холодный, бездушный асфальт и кричать, захлебываясь в рыданиях. Выкрикивая его имя. Его имя. "Я люблю тебя, Белль. Ты сделала меня сильнее". Если бы она только могла двинуться с места. Если бы в последний раз могла обнять его, уткнуться лицом в его грудь, запустить пальцы в длинные мягкие волосы. Услышать еще раз, еще, тысячу, бесчисленное количество раз, что он любит ее, и повторять самой, пока в горле не высохнет, пока голос не откажет. "Он умер", - кажется, она и это выкрикнула вслух, задыхаясь - ей просто не хватало воздуха, слезы жгли и комок сдавливал горло, но облегчения не было. Он умер, как же так, ведь еще утром она целовала его в шею и смеялась, что с таким трудом научилась завязывать галстук, и в его карих глазах тоже были искры доброго смеха - а потом он ушел отдавать эликсир. За который впервые ничего не потребовал, впервые не заключал никаких сделок. Боже, как она была рада, что это случилось, что он вернулся, в его глазах больше нет сомнений, нет страха, нет скорби и чувства вины. Ему больше не нужен был костыль, и впереди у них была новая жизнь. Белль рыдала, прижав руки к груди, глотая бесполезные слезы, и слышала, как Нил - Белфайер, ради которого Румпельштильцхен перевернул мир вверх дном - бормочет что-то о правильном выборе. Белоснежка беспокоилась о Регине, Эмма обратилась к Нилу, и только на Белль никто не обращал внимания, она стояла на коленях, выплакивая свое отчаяние и горе, и никак не могла выплакать до конца. И на мгновение ей показалось, что она абсолютно одна, а впереди только осенние листья на асфальте, и Румпельштильцхена больше нет. Он не вернется, и напрасно, напрасно когда-то она подумала, что все будет хорошо, что когда-нибудь он наденет ей на палец то самое кольцо, что у них родится ребенок с его темными глазами и душевными порывами, которые она, Белль, видела даже сквозь призму зла. Все это потеряно, растворилось в золотистом сиянии, погребено и залито слезами. Она так хотела счастья, на которое он не надеялся, искренне считая, боясь, что не заслужил, потому что еще с детства привык, что его бросают те, кого он любит. И как только появился человек, готовый не бросить, любить и быть преданной до конца - все кончилось. Радость им судьба отмеряла по часам, по минутам, по секундам, и у Белль уже не было слез, чтобы оплакать жизнь, которой не было, не будет, не суждено. Она сама не помнила, как встала на ноги и шла куда-то вслед за другими, обнимая себя обеими руками, словно стремясь спрятаться в своем домике горя. Одна, совершенно одна, ведь только Чудовище могло обнять свою Красавицу и утешить, только его покрытая мраком душа была способна подарить ей любовь, только монстру было дело до маленькой потерянной девочки. Больше никому. Никому из тех, кто говорил о любви, добре и милосердии. Она больше не всхлипывала, не кричала, не билась в рыданиях, только воспаленными глазами упорно высматривала где-нибудь там, вдали, невысокую мужскую фигуру с растрепанными, тронутыми сединой волосами. Вот сейчас он вернется, обнимет ее, и тогда она снова поцелует его в шею, а потом в уголок губ, в морщинку на щеке, и уцепится за руку, чтобы не отпускать, никогда не отпускать, ни за что. "У злодеев не бывает счастливых финалов". Он не вернулся.