Все просто

В пять лет она научилась прятать деньги от своего отца. В девять – впервые встретилась с кредиторами, отобравшими у неё купленную за двести йен заколку – чтобы неповадно было тратиться, когда отец в долгах. В одиннадцать она уже сама готовила еду себе и нерадивому папаше. А в шестнадцать оказалась бездомной, в те же шестнадцать нашла новый дом, друзей, влюбилась… Если бы она была в сказке, то её избранник так же любил бы её до умопомрачения, от плюшевых сердечек и до нежных поцелуев под луной. Увы, то лишь было сном где-то на задворках её сознания, а в центре реальности было грядущее восемнадцатилетие, неблагодарная работа в храме и любимый, пропадающий с очередной любовницей, которые бегали за ним как утята за своей мамой уткой. Она видела его c женщинами неоднократно в преисподней, когда встречалась со знакомыми и лишь чуть реже в городе, гуляя с парнем, которого завела, чтобы не пропадала зазря цветущая молодость. Она любила, любовь её рвалась наружу, и необходимо было направить её подальше от острой бритвы в ванной комнате, и этот новый улыбчивый субъект рядом с ней стал отличным сосудом для её любви. С тех пор как он начал провожать её до ворот храма, наглый лис стал водить своих «птичек» туда, где им не место вовсе. Разве что само действо не выставлял напоказ. И неужели ему было приятно иметь этих размалеванных дур, все словно на подбор: одинаково красивые, одинаково тупоголовые, чтобы ничего не заподозрили и не потребовали после, ибо её милейший хранитель за отношения без обязательств. И вроде бы больно за оскорбленные чувства и обидно, но покрылось все это тленом времени, и чувства как-то притупились, утратили то волшебство, ведь она уже не ребенок, которому на дни рождения покупают мишек Me to you. И деньги ей в качестве подарка больше не нужны, а на вопрос, что же все-таки хочется душе её она улыбается и отвечает: «Может капельку любви и ложечку счастья». Ему она конечно так никогда не скажет, ни за что. «Не бывает любви между человеком и ёкаем» - приговаривал Томоэ слова, оказавшиеся абсолютной истиной. Как не бывает её между восемнадцатилетней девчонкой и лисом, прожившим уже несколько сотен лет, и по определению быть не может между богиней и слугой. Усладой были лишь улыбки принцессы зубатки, при взгляде на золотой ободок на её пальце и свадебные кимоно. Но госпоже богине кажется, что если она наденет эти украшения, они непременно утянут её на дно. Взять в руки их нереально, даже ради подруги. Не бывает любви между человеком и ёкаем… В свои восемнадцать она поняла, что все её попытки полюбить другого обречены на оглушительный провал, еще до того как она действительно начнет пытаться, и этого не изменить. Как и не изменить того, что всю свою жизнь в душе она останется верной лишь одному единственному мужчине, даром то, что ему все равно. Главное рядом. Главное не прогоняет. Ждет. Ждет, пока спадут эти чертовы маски, пока не начнет надсадно ныть тело, в ожидании прикосновения любимых рук и жить станет невозможно настолько, что можно будет поступиться и с законами, даже теми, что не прописаны на бумаге, а лишь в душе. Еще пара бутылочек саке и ты готов покорять вершины. Пить будут они оба, но опьянеет только она и то, совсем чуть-чуть. Разве нужен алкоголь, чтобы любить?.. И, оказывается, быть с любимым человеком не так уж и сложно, а носить подвенечное кимоно совсем не страшно, и инкрустированные гребни не тянут вниз. А какое дело им есть до рыдающей белой змеи и ухмыляющегося тэнгу? Лишь в определении кто будет крестным отцом, а кто мамочкой, ведь почему-то все непременно ждут именно этого, не смотря на абсурдность этих ожиданий. Пускай ждут, придет время и для их маленького продолжения. Не сейчас – потом.

***

В пять лет она научилась прятать деньги от своего отца. В девять впервые встретилась с кредиторами, отобравшими у неё купленную за двести йен заколку – чтобы неповадно было, тратиться, когда отец в долгах. В одиннадцать она уже сама готовила еду себе и нерадивому папаше. В шестнадцать оказалась бездомной, в те же шестнадцать нашла новый дом, друзей, влюбилась. В двадцать один единожды в своей жизни показалась на люди в свадебном кимоно. В двадцать шесть, гоняясь за силой и уважением, была возведена в ранг бессмертных богов. А на двадцать девятом году жизни выносила под сердцем младенца полубога. Все просто.