Сердце

      - Эй, Стэф, ты чего там копаешься? Давай, шевели поршнями!       - Да иду я, иду, чего орать- то? - не совсем вежливо огрызнулся я.       И правда, я слишком задержался, отрываться от группы не самая лучшая идея. Но я не мог заставить себя отойти от убитых нами патрульных, не посмотрев на их лица. Вдруг среди них я увижу Ее? Но нет, на этот раз боги были милостивы, и среди покойников знакомых не обнаружилось.       Шумной толпой наш отряд ввалился в деревню. Местные жители спешили убраться с улицы и не вставать у нас на пути. Хорошее решение. Преграждать путь оголодавшим солдатам, шлявшимся неделю по глухому лесу - не самое умное дело. В сущности, деревенским было все равно, кто обоснуется в деревне на этот раз - мы или государевы слуги. За последний год разрушительной гражданской войны они уже перестали различать нас - для них не было своих и чужих, лишь бы хозяйства не трогали да в деревне не безобразничали. Имеет ли эта война смысл для нас? Не знаю, может мы воюем просто по привычке? Наш бравый капитан ногой выбил дверь в единственный деревенский трактир.       - Тащи выпивку, олух! И комнаты готовь, - крикнул он остолбеневшему хозяину.       Через несколько минут столы уже ломились от закусок и алкоголя, а капитан распределял жребии дежурства на сегодняшнюю ночь. Мало ли кому придет в голову сунуться в деревеньку.       Слава богам, мне досталось вечернее дежурство на берегу маленькой речушки. Значит, не придется сидеть в трактире вместе с остальными, слушать их пьяные крики и смотреть, как они тискают деревенских баб. Нет, все они очень даже не плохие парни, но с некоторых пор такого рода веселье мне опротивело.       Расположившись на крутом склоне берега как можно удобнее, я раскурил трубку и отхлебнул вино из фляги. Наконец-то я наедине со своими мыслями, впервые за много недель. А солнце так медленно скрывается за полосой леса на том берегу, будто специально дает мне разглядеть этот мир во всех подробностях, оценить его красота. Только вот не сдалась мне такая красота без нее. Ничто не способно стереть из моей памяти мгновения, когда мы еще детьми бегали на высокую стену Столицы смотреть на закат. Наблюдали за солнцем, скатывавшимся за горизонт и радовались наступлению ночи. Уже тогда ночь была нашим временем - тогда мы научились зарабатывать воровством, чтобы хоть как-то выжить.       Кристина, как и я, была беспризорницей. Мои родители бросили меня, потому что не могли прокормить, а ее умерли, когда ей было три. Судьба столкнула нас, когда мы удирали от гвардейцев, в страхе, что нас посадят в тюрьму. Мы быстро нашли общий язык. Нас объединяли голод и холод. А еще ненависть к государству, благодаря которому мы вынуждены были воровать и каждый день рисковать собой, чтобы не подохнуть, как голодные псы.       Шли годы. Мы росли и совершенствовались. К 15 годам мы были уже настоящими профессионалами преступного мира. Мы были неразлучны. С той самой первой встречи я знал, что люблю ее больше жизни. Любила ли она меня? Я до сих пор не знаю. Во всяком случае, всячески пыталась убедить меня в этом. Когда в Столице начался бунт, мы примкнули к армии повстанцев. Там нас встретили с распростертыми объятиями, и наши умения наконец нашли достойное применение. Это было лучшее время в моей жизни. Мы сражались бок о бок, нас окружали друзья и единомышленники. Единственное, что каждый день отравляло мое существование, это непрерывный страх за Кристину. И я пытался по мере сил уберечь ее ото всех опасностей жизни военного человека.       В тот день с утра шел дождь. Мы заняли небольшую крепость на Востоке империи. Все пили и веселились, празднуя победу. Кристина весь день была непривычно молчалива и к середине вечера ушла из-за стола, сказав мне не волноваться и продолжать веселиться. Краем глаза я видел, как она разговаривала о чем-то со странным человечком, который прилип к отряду несколько недель назад. А ночью, когда празднество закончилось, я обнаружил, что она пропала. Странного человечка в лагере тоже не было. С тех пор я не находил себе места. Я искал ее повсюду, я верил, что она жива. Пока однажды в бою снова не встретил того подозрительного типа. Я не дал товарищам его убить сразу, я хотел обо всем его расспросить. Он не стал отпираться. Честно рассказал мне, что был государевым слугой, но однажды, когда его полк попал в окружение, отбился от своих, и, чтобы не погибнуть в безлюдной степи, примкнул к нам, прикинувшись торговцем. Сразу заметил Кристину и смекнул, что если приведет к своим столь талантливого бойца, ему сразу все простится. Кристина быстро согласилась, услышав про богатство и власть, которые ей обещает армия государя. Она действительно жива и вполне успешна - уже командует собственным подразделением.       Мои товарищи были в бешенстве. Они сыпали проклятиями, буквально излучали ненависть. Предательство - самый тяжкий грех по мнению всех наших бойцов. Сказать, что моя жизнь разрушилась в тот день - ничего не сказать. Мое сердце остановилось и рассыпалось на миллиарды мелких осколков. Я пытался убедить себя, что она давно мертва, что она ушла из этого мира. Но глубинная связь между нами каждый раз напоминала мне о ней, заставляя искать ее черты в лицах моих врагов. Я не жил. Я существовал.       На рассвете раздался тревожный сигнал дозорного. Три гудка. Значит, враги близко и их много. Я бегом вернулся в трактир и вместе со всеми поспешил к той окраине деревни, откуда раздался сигнал тревоги. И сразу стало понятно, что у нас нет никаких шансов. Врагов было по меньшей мере три сотни, а наш отряд не насчитывал и 50 человек.       Я смотрел на колонну и не верил своим глазам. Впереди всех, как командир, на большой красивой лошади сидела моя Кристина. Точнее, это несомненно была она, но совсем чужая, с изменившимся, холодным колючим взглядом. Колокольный звон в деревне, призывающий жителей разойтись по домам, болью отозвался в моей голове.       Зря я обманывал себя все это время, убеждая себя, что она погибла. Погиб я, и все это время только создавал иллюзию жизни. Отбрасываю свой меч в сторону и выхожу навстречу вихрю вражеских стрел. Возьми мое сердце, Кристина. Оно было твоим изначально.