Семейное Дело.

      Весна. Пора сезонного цветения сакуры. Теплый ветер кружит нежно-розовые лепестки, шелестит в кронах высаженных вдоль дорог вишен, шелестит прекрасными цветами. Все вокруг благоухает сладким и тонким ароматом.       По улице, держась за руки, идут двое подростков в униформе старшей школы Каракуры. Оба черноволосые, аккуратные и подчеркнуто-строгие. Серый костюм тройка, сидит на парне, словно вторая кожа и выглядит чистеньким, словно с иголочки. Его галстук повязан безукоризненно, о «стрелки» брюк можно было порезаться. А на запястье, на короткой цепочке, болтается крестик, символ древнего и славного, но давно забытого рода. Девушка ему под стать. Ее серый пиджачок был застегнут на все пуговицы, а белая рубашка повязана у горла ярко-красной, идеально выглаженной бабочкой. Ее юбка целомудренно прикрывала коленки, а глаза цвета морской волны – скромно опущены в пол. Ни дать ни взять образцово-показательная ученица старшей школы.       Но кое-что все же портило впечатление. А именно – мягкая округлость ее живота, отчетливо-видимая под серой тканью. Деликатное положение школьницы становится причиной косых взглядов и шепотков в стиле: «И куда только их родители смотрят? Им же еще и восемнадцати нет!». Однако, суровый взгляд ярко-синих глаз ее спутника заставляет невоздержанных болтунов торопливо разворачиваться и ускорять. На его бледном лице написана решимость защитить свою спутницу любой ценой, заставляющая девушку гордиться и краснеть.       Все это так непривычно для нее. Чувствовать себя защищенной. Чувствовать тепло человеческой руки, нежно сжимающей ее пальцы. Ощущать заботу и нежность, исходящую от идущего рядом парня. У нее нет особого опыта нормальных межличностных отношений. По правде говоря, у нее вообще этого опыта нет.       Всю свою жизнь она провела рядом с отцом, который в лучшем случае обращался с ней как с бесправной рабыней, которую можно унижать и бить когда заблагорассудится. А в худшем... в худшем как с выносливой лабораторной мышью, на которой можно ставить эксперименты. Самые невероятные и, подчас, весьма болезненные, эксперименты. Стены лаборатории в не раз и не два оглашались криками ее боли.       Однако теперь все это осталось позади, в другой жизни и Нэму слегка растеряна и не знает, как ей вести себя дальше. Простая жизнь, в окружении доброжелательных людей казалась ей когда-то пределом мечтаний. И вот, после колебаний длиною в жизнь она решается бежать из Общества Душ вместе с отцом своего будущего ребенка...       Урю... встреча с этим парнем изменила ее жизнь, разделив ее на «до» и «после». Отчеркнув все, что было в прошлом. Потому что до встречи с ним Нэму не знала, что такое милосердие, доброта и забота. Он показал ей все это на личном примере, когда защитил ее от ее отца, а потом предложил первой выпить казенное противоядие.       И так уж случилось, что она, искусственное существо, выращенное в пробирке ее гениальным и безумным «отцом»... влюбилась. Раньше Нэму не испытывала ничего подобного. Единственной ее целью было совершенствование своих навыков, чтобы лучше помогать Маюри-саме. Она не имела никаких желаний. Все, что было ей нужно это слышать скупые слова похвалы и видеть одобрение в устремленных на нее золотисто-оранжевых глазах.       Разумеется, никто из окружающих не знал, да и не мог знать этого. Всем остальным шинигами Нэму казалась спокойной, рассудительной, доброй, отзывчивой и терпеливой девушкой. Возможно, некоторым было немного удивительно, как эта девушка может быть настолько предана столь неприятному субъекту, как Куротцучи Маюри. Но никто не задавал лишних вопросов, ведь друзей у девушки не было. Во всем послушная своему отцу и создателю она покорно терпела все его издевательства и даже подумать не смела, что ее жизнь когда-нибудь изменится.       Но встреча с Урю что-то изменила в ней. Пробудила некую, неведомую ранее часть ее души, о существовании которой девушка ранее даже не подозревала. Неожиданно для себя, она обнаружила что может беспокоиться, тосковать и мечтать встретиться вновь. Но желания были слишком человеческие, а Маюри-сама считал, что его дочь должна быть выше человеческого бытия. Поэтому, как только появилась возможность, Нэму сбежала от него.       Тем временем они подходят к высокому, в сравнении с окружающими домами белому зданию, в приемной которого всегда толпятся люди и суетится медицинский персонал в белых халатах. Исида не обращает на это никакого внимания, увлекая Нэму пол лабиринту запутанных коридоров к намеченной цели.       Попасть на прием к директору Центральной Больницы Каракуры Исиде Руюкену удается далеко не каждому хотя желающих хоть отбавляй. Первоклассный специалист, врач от бога уже давно снискал себе славу среди простых жителей города. Но Руюкен неприступен и принимает только в исключительных случаях, с которыми не могут справиться его подчиненные или когда поступает слишком много пострадавших и в приемном отделении не хватает рук. Например, после крупной автомобильной аварии или… нападения Пустого.       Однако сейчас особый случай и особенная пациентка. Поэтому, на требовательный стук своего сына он отвечает коротким: «Войдите». Урю, вежливо распахивает перед ней двери. Нэму чуть слышно вздыхает и подчиняется, переступая порог. В своем просторном кабинете, сочетающим смотровую и административную функцию, Руюкен сидит за громоздким столом, сосредоточенно заполняя мед-карту. Без спешки, спокойно и методично, дорогая фирменная авто-ручка порхает по желтоватой бумаге, оставляя загадочные каракули медицинской скорописи. При этом он остается совершенно бесстрастным. Его гордое, отмеченное печатью благородства лицо, словно сошло со старинных гравюр, изображавших властителей и королей далекого прошло. А седые, пепельно-серые волосы делают мужчину похожим на ангела, свысока взирающего на грешный мир.       Белый халат и бледно-голубая, почти белая рубашка и тонкие бескаркасные очки еще больше усиливают это сходство. Директор больницы кажется воплощением ледяного бесстрастия, а потому Нэму чувствует себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Она сидит на стуле неестественно выпрямив спину и сложив руки на коленях, словно примерная школьница на уроке. Черные волосы уложены в аккуратную косу, убранную за спину. Глаза цвета морской волны скромно опущены. Она старается казаться спокойной, но пальцы, то нервно теребящие край серой форменной юбки, то поглаживающие живот выдают ее волнение и сдерживаемую нервозность.       Девушка чувствует себя крайне неуютно рядом с Исидой Руюкеном. Этот человек так подчеркнуто-холоден, и, в то же время, так интеллигентно-вежлив с ней, что девушка не знает, как реагировать. Она понимает, что Руюкен не любит ее. Еще бы! С чего ему, чистокровному Квинси, пусть и отказавшемуся от своего статуса, испытывать теплые чувства к Шинигами? Той, кто некогда помогала извести под корень весь его род. Той, которая изнасиловала его беспомощного сына, зачав от него ребенка, являющегося символом предательства их рода. Нет, Руюкену ее любить не за что, и тот факт, что он не убил ее при первой встрече уже можно расценивать как подарок Судьбы. Или результат хваленого самоконтроля, свойственного Квинси.       Нэму побаивается Руюкена. Она помнит, как опасно сузились его холодные голубые глаза, когда они впервые появились на пороге его дома, держась за руки. Она до с их пор с ужасом вспоминает, как побелело от гнева его лицо, когда речь зашла о ребенке. Но мужчина сдержался и не пустил стрелу ей в лоб, а лишь отвел сына в сторонку – поговорить за закрытой дверью. Там они стояли и орали друг на друга. Точнее кричал в основном Урю, а Руюкен отвечал ему короткими и явно злыми репликами, и стены дома вновь сотрясались от криков.       Потом все успокоилось, и седовласый мужчина вновь предстал перед замершей от страха девушкой-шинигами и холодно поприветствовал ее, обронив, что позволяет остаться в его доме. На некоторое время, разумеется.       Это был единственный знак расположения с его стороны. В остальное время он оставался безразличным и отчужденным. Эта линия его поведения приводила Нэму в некоторое замешательство. Если бы он кричал на нее, ругался, оскорблял, бил бы ее в конце-концов, так было бы… ну если не проще, то по крайне мере – понятнее. Нэму привыкла к боли, привыкла быть виноватой, привыкла быть наказанной по малейшему поводу и даже без оного, когда у Маюри-самы было плохое настроение. А здесь… повод для гнева и наказания явно был, но Руюкен по каким-то причинам запирал свой гнев внутри, вместо того, чтобы обрушить его на виновную.       Это казалось Нэму, по меньшей мере, странным. Ведь будь на его месте Маюри-сама, она бы уже давно лежала распиленная в какой-нибудь труднодоступной части его лаборатории, постигая, что такое ад. А Руюкен так и не сделал ей ничего плохого. Даже пальцем ее не коснулся, хотя и продолжал игнорировать, как будто черноволосой девушки-шинигами, поселившей в его доме и не существовало вовсе. Исключение составляли медицинские консультации, во время которых он проверял ее состояние. Вот, например как сейчас.       — Ну-с, каково ваше самочувствие сегодня? – нейтрально поинтересовался Рюукен, оторвавшись от мед-карты и впервые за все время удостаивает ее взглядом, в котором есть лишь профессиональное любопытство.       — Я чувствую, что становлюсь слабее. Концентрация реяцу в моем организме падает… – отвечает Нэму, сдерживая улыбку. Ей приятна даже такая отчужденная забота. За все время ее отец ни разу даже не поинтересовался, как она себя чувствует. Считал, что и так прекрасно знает это. А если ей не удавалось соответствовать его ожиданиям, если она теряла сознание от боли, за это следовало наказание.       — Что же, повышенная утомляемость довольно частое явление в этот период. – отвечает Рюукен, делая пометку в карточке – Мой совет: спите дольше и снизьте количество нагрузок, как физических так и духовных.       — Но... – тихо, даже робко, возражает девушка – я ведь посещаю занятия в старшей школе Каракуры...       — А вот это сейчас совершенно ни к чему – хмурится Руюкен, поправляя очки – При ваших-то обширных научных знаниях вы можете в этой школе преподавать. Зачем вообще надо было туда устраиваться?       — Ради маскировки... Кучики-сан поступила так же... – Нэму по инерции отвечает на риторический вопрос.       —Хорошая маскировка... – не меняя тона «хвалит» ее Исида-старший – Теперь все одноклассники в курсе вашей беременности от моего сына. И это в шестнадцать-то лет. Блеск. Пятно на репутации на всю жизнь.       — Простите... – девушка опускает взгляд, нервно теребя верхнюю пуговицу светло-серого пиджачка.       — В следующий раз думайте головой. – все так же спокойно произносит мужчина и почти сразу меняет тему, возвращая разговор в прежнее, нейтрально-медицинское русло. – Тошнота, рвота еще беспокоят?       — Да. – Нэму отвечает на вопрос, хотя и не видит в нем смысла. Зачем беспокоиться, если Маюри-сама создал ее тело достаточно выносливой, чтобы справиться гораздо, гораздо более серьезными проблемами?       — Довольно продолжительная интоксикация это необычно. Скорее всего, является результатом смешения реяцу Квинси и Шинигами. Ничего страшного. Это пройдет. А пока рекомендую пить больше воды, чтобы избежать обезвоживания. Сливовый чай в этом отношении творит чудеса. – спокойно отвечает Рюукен.       Почему-то в этот момент он очень сильно напоминает более суровый вариант Уноханы и Нэму, наконец, понимает причину беспокойства этого мужчины. Врач заботится о любой жизни, даже если это жизнь врага или просто неприятного человека. В этом, наверное, и заключается разница между врачом, спасающим жизни и… ученым – по привычке пытается подумать Нэму, но вместо этого в голове проскакивает слово «мясник». Испугавшись того, что плохо подумала о Маюри-саме, девушка поспешно отгоняет эту мысль.       А Руюкен, тем временем встает со своего места, обходит стол, опускается на одно колено, кладет ладонь левой руки на живот Нэму и закрывает глаза, прислушиваясь к течению духовной энергии в ее теле.       — Все в порядке. Нет никаких причин для волнений – заявляет он поднимая взгляд на девушку. И шинигами не может поверить своим глазам, на его узких губах появляется сдержанная улыбка. Как будто он... и правда рад, что с его внуком все будет в порядке. Как будто этот человек относится к еще не рожденному малышу как к самому обычному ребенку, а не как к выродку. Пусть даже его мать и является ненавистной ему шинигами.       — Значит, ребенок нормальный? – эти слова сами собой слетают с ее губ. В последнее время Нэму все чаще ловит себя на том, что ей приятна его прохладная забота, от которой на глаза наворачиваются слезы и хочется, так хочется обнять этого мужчину. Поблагодарить его за все, что он для нее сделал, сказать, что она гордилась бы, если бы он, а не Маюри, был ее отцом. Но она молчит, упорно сдерживая себя, не дает волю чувствам. Понимает – сделай она так и Рюкен лишь вскинет бровь в недоумении, а потом выпишет ей антидепрессанты.       — Вопрос вполне закономерный, учитывая кто его родители – скептически усмехается мужчина – Но, не смотря на это, ребенок нормальный. Все, юная леди, я вас больше не задерживаю. Вы можете идти.       — Спасибо. До свидания - Нэму встает и выходит в коридор. А тем временем прямо у нее за спиной, за закрывшейся дверью кабинета Рюкена происходят весьма и весьма интересные события.       — Ну и что это сейчас было? – раздается низкий, ворчливый голос. Куросаки Иссин перестает скрывать свою реяцу и высовывается из-за ширмы, скрывающей кушетку для пациентов. Он как всегда коротко острижен, небрит и облачен в черную униформу шинигами. Его поза выражает крайнюю степень довольства и лени – Я же вижу, что девочка тебе нравится. И за сына ты счастлив. Так какого черта ты ведешь себя с ней, как будто она тебе чужая?       Вместо ответа Руюкен стискивает в руке крестик, создавая лук квинси и поливает лежащего шинигами Лихт Рэегеном. Иссин лишь в самый последний момент успевает скатиться на пол и прикрыть голову руками.       — Ты что творишь? Совсем ополоумел?! – вопит Куросаки-старший, поднимаясь с пола а гневно глядя на закадычного приятеля, глядящего на него поверх сияющего голубым огнем перекрестья прицела.       — Черт. Опять промахнулся – ворчит Рюкен, убирая лук. Вздыхает, успокаиваясь, поправляет очки и только потом продолжает – Это семейное дело, так что не лезь в него.       — Ага, как же, не лезь. Тебя одного оставь ты либо девочку пристрелишь либо опять с сыном поссоришься.       — Чертовы шинигами! Так и норовят породниться со мной! Мало того, что из-за Масаки я должен любоваться на твою рожу, так теперь еще и мой сын решил пойти по тому же пути - беззлобно заявляет Рюкен открывая окно и закуривая сигарету. Некоторое время он смотрит вслед парочке держащихся за руки школьников. Урю с такой заботой поддерживает Нэму во время коротко спуска по ступенькам, что шинигами не может удержаться от улыбки.       Нежность и забота, это так непривычно, но вместе с тем так приятно. И девушка улыбается, робко и неумело, застенчиво глядя на улыбающегося ей парня. В такие моменты ей даже кажется, что она обрела настоящую семью.       —Если тебя все это так бесит, почему не покончишь со всем этим? - задумчиво спрашивает Иссин.       —Как я тебе уже говорил: это семейное дело - деланно-равнодушно выпускае в окно струйку сигаретного дыма.