Innocence

- Она в поезде? Чувствуя горький вкус поражения во рту, Альбус Дамблдор заметил с кривой улыбкой, что первое, о чем спросил Геллерт Гриндевальд, любовь всей его жизни, это была она. Геллерт, с другой стороны, не заметил ничего странного. Он выглядел, как столетие назад – молодой, красивый и сильный. И его легкий немецкий акцент был все так же заметен. А еще Альбус никак не мог понять, почему Геллерт... Почему Геллерт выглядит таким... таким молодым. Если сравнить их обоих, то Альбус выглядел точно так же, как и в момент своей смерти. - Нет. Геллерт был поражен. Вся его сущность выражала полное отчаяние, и сердце Альбуса было разбито, потому что он знал, что вся эта жажда и отчаянное стремление, вся эта боль в сердце Геллерта, отражающая его собственную... предназначена совсем к другому человеку. - Она была такой невинной, Альбус, - прошептал Геллерт. – Как ее может не быть в поезде? На несколько мгновений, оба мужчины замолчали. Точнее, Геллерт был просто-напросто слишком погружен в свои мысли. Она была такой юной, такой счастливой, такой... невинной. Воспоминания о ее радостной улыбке, о ее сладком голоске, которым она смущенно просила его почитать ей, мелькнули в его мыслях. Эти короткие моменты счастья, что были у них, были разбиты, когда Альбус, неосознанно ревнуя к тому, сколько внимания его лучший друг уделял ей, утащил его прочь работать над Дарами. Все эти горячие идеи и планы, что он и Альбус осторожно продумывали и воплощали в жизнь, были направлены на то, чтобы, когда их революция случится, ей не нужно было бы больше прятаться. А затем этот ужасный, ужасный миг, когда глупый Аберфорт предложил, что ей лучше покинуть дом вместе с ним, чем присоединится к старшим ребятам в их поиске справедливости. Никто из них не желал расставаться с ней, поэтому они устроили дуэль между собой. Но, в конце концов, он потерял ее. Навсегда. Все они потеряли ее. Она лежала мертвой на полу в гостиной, ее золотистые волосы рассыпались вокруг нее, а ее очаровательные голубые глаза теперь закрылись навсегда. И, несмотря на то, что даже после смерти она походила на ангела, вина тянула его вниз. Каким-то непостижимым образом, но он знал, что, несмотря на то, что любое из их проклятий и заклинаний могло убить ее... Он знал, что это он и его волшебная палочка забрали ее жизнь. Он ушел на следующий день, не желая видеть, как его драгоценную девочку положат в землю. Арианна Дамблдор. Она была такой же невинной, как он был темным. Они были разными, такими разными. Он был гениален, и, несмотря на то, что он знал, что она была сообразительной, так же он знал и то, что ее сообразительность навсегда останется на уровне маленького ребенка. В то время как ее тело взрослело, ее разум нет. В ее голосе все еще были слышны милые нотки невинности, и ее улыбка была по-детски мягкой и нежной. Она никогда не знала отказа, прося лишь любви. И он был готов дать ее ей. Однако, несмотря на все это: ее душевное состояние, его жажду власти, их различия – он любил ее. И он все еще любит ее. В прошлом, хотя он убил многих на своем пути к власти и чистоте крови, ее смерть, возможно, была единственной, о которой он сожалел. Многие отдали свою жизнь, сражаясь за и против него и его дела. Но он тут же забывал обо всем этом, погружаясь в воспоминания о звонком, счастливом голосе девочки, что умерла самой первой. Сначала он хотел привести чистокровных к власти, веря, что именно он лидер этой блестящей, выдающейся революции. Затем он встретил ее, и цель его войны изменилась. Он захотел добиться того, чтобы его драгоценной девочке больше не приходилось прятаться. И каким-то образом, в один короткий миг между скорбью и пониманием, Геллерт осознал то, что он бессознательно и так знал. Он посмотрел Альбусу прямо в глаза. - Ты любил меня. Теперь все стало понятным. Все эти задумчивые тайные взгляды, что бросал на него другой мужчина, когда они работали вместе над Дарами. Все это недовольство, когда Арианна просила Геллерта почитать ей, эта тень, что ложилась на его лицо, когда Геллерт с улыбкой соглашался. Этот хмурый вид, когда Геллерт учил Арианну словам из его родного, немецкого, языка. Все эти вещи и даже больше. Все это стало теперь понятным. Альбус... Он... Ревновал. К его младшей сестре. - Да. Вновь наступила тишина, и Геллерт нашел себя неспособным как-то выразить свои мысли. Да и какие у него могли бы быть мысли на этот счет? В конце концов, что ты можешь сказать своему лучшему другу, тайно влюбленного в тебя, пока ты сам тоскуешь по его душевнобольной сестре? - Я любил ее больше, чем ты можешь себе представить, Альбус. Альбус доброжелательно улыбнулся. Он улыбнулся той самой улыбкой доброго дедушки, которую он столь многим дарил: - Я могу себе представить. - Она была не такой уж и больной, как вы с Аберфортом хотели думать, - сказал Геллерт, осторожно подбирая слова. – Арианна могла говорить... хорошо. Она была сообразительной. Ее единственной виной было то, что она не могла нормально управлять своей магией. И она, ее магия, проявила себя другим способом. - Твоя привязанность к ней сказала мне все, что мне нужно было знать, - продолжил Альбус с улыбкой. – Я всегда знал, что нам с тобой никогда не быть вместе. Но почему-то, зная о твоей любви к Арианне, все становилось только хуже. Иногда я хотел, чтобы она умерла. Эти слова поразили Геллерта в самое сердце. - А потом, конечно, я жалел о подобных мыслях, - говорил дальше Альбус. – И когда она умерла, я не мог чувствовать ничего, кроме потери на многие и многие годы, поражаясь, а что если это мои больные желания привели ее к смерти. А что если бы я только не желал ее смерти, столько много раз, то, возможно, она бы не спустилась вниз, чтобы узнать, почему мы тогда спорили? На мгновение, юный Альбус мелькнул сквозь негодование, потерю и сожаление, что ясно слышались в голосе пожилого Альбуса. - Она очень сильно любила тебя, Геллерт, - сказал Альбус, сделав небольшую паузу. – И я... завидовал. - Она тоже любила тебя, - проговорил мягко Геллерт. – Ты был ее братом. Единственный, который не оставил ее перед тем, как она сама ушла. И они замолчали вновь, только на этот раз тишина между ними не была неудобной. Скорее, голая правда, что лежала перед ними, была успокаивающей и... она просто была. Никаких секретов, никаких отрицаний. Просто незамысловатая и обычная правда. И бремя их секретов, что они несли столетие, наконец, было снято с их душ и разделено с другим. - Геллерт! Громкий крик разбил тишину, и они оба обернулись в поиске его источника. Арианна бежала прямо к ним, возникнув прямо из белизны Кинг Кросс, в возрасте, которого ей так и не довелось достигнуть при жизни. Ее волосы развивались позади нее, длинные и распущенные. Сияющие, голубые глаза поразили Геллерта даже на расстоянии. Ни за что нельзя было спутать с чем-то другим слезы в ее глазах, так же, как и счастливую улыбку, что словно прилипла к ее лицу. Она практически повисла на Геллерте, крепко обнимая высокого мужчину. - Тебе понадобилась вечность, чтобы умереть, - проговорила она с четкостью и ясностью, которой Геллерт никогда не слышал раньше в ее голосе. – Даже Альбус и то умер раньше тебя. - Хватит его шокировать, Ари, - мягко проговорил Альбус, и Арианна отошла от Геллерта, надув губки. - Это было совсем не весело ждать тут целое столетие, Альбус, - возразила Арианна, скрестив руки на груди. – Здесь было очень скучно и не с кем поговорить. Ну, за исключение этого... – она махнула в сторону дрожащей массы чего-то там на скамейках вокруг них. – И это даже не может говорить! Геллерт просто смотрел на нее. - Мне кажется, он в шоке, - со смешком заметил Альбус. – Такой была бы Арианна, если бы те магглы-мальчишки не напали на нее. Такой она должна была бы быть. - Ты меня оскорбил, - вздернув подбородок, обиделась Арианна. – Пусть я и не могла выражать свои мысли и чувства, но это все потому, что у меня был словарный запас шестилетнего ребенка, Альбус. Это моя вина, что ты, Аберфорт и мама никогда не читали мне никаких других книг, помимо детских? По крайней мере, Геллерт читал мне философские книги. Я, может быть, многого не понимала из них, но он был очень хорош в разъяснениях. - Поэтому, - ее старший брат повернулся к Геллерту, у которого было полное любви и счастья выражение лица, - ее не было на поезде, Геллерт. - Она хотела дождаться нас, - улыбнулся Геллерт, притягивая свою драгоценную Арианну в свои объятия. - Теперь остался лишь один в списке, - возликовала Арианна. – Надеюсь, Аберфорт не будет так долго тянуть, чтобы умереть. Тогда мы сможем все вместе сесть на поезд! Внезапно она нахмурилась: - Надеюсь, он не попытается напасть на Геллерта. - Я его остановлю, - заверил Альбус Арианну. И внезапно он тот самый Альбус, которого знал Геллерт в юности. Он больше не морщинистый, пожилой волшебник, но красивый и счастливый юноша, каким он был когда-то. – Если он, конечно, не попытается напасть и на меня тоже. - Идем, - заявила Арианна, указывая на дрожащую массу на скамейках. – Давайте попробуем поговорить с... этим, ладно? Давайте дадим им понять, что хоть кого-то это волнует. Геллерт посмотрел на массу перед собой с долей высокомерия и негодования. Он заметил, что Альбус сделал то же самое. Но потом он посмотрел на шестнадцатилетнюю девушку в его восемнадцатилетних руках, и это ее невинное, полное надежды выражение лица заставило его остановиться и посмотреть на эту массу через призму ее глаз. - Да, - медленно согласился он, немного сомневаясь. – Давайте. Альбус улыбнулся: - Ну, нам все же нужно чем-то заниматься все это время, что мы ждем Аберфорта. Они начали двигаться в сторону массы, и с двумя самыми важными людьми в его жизни рядом Геллерт Гриндевальд никогда не чувствовал себя счастливее. Даже в этой странной, новой для него девушке, в этой Арианне, он все еще видел ту Ари, которую он когда-то знал. Ари, которой она могла бы быть. Конец