Аромат боли

Хмурое воскресное осеннее утро. Холодная двухкомнатная квартирка на окраине города, откуда было очень проблематично добираться какой-либо части города, но выбирать не пришлось - это единственное, что осталось нам с братом от родителей после их смерти. Слабый запах одеколона витал в воздухе. Мне нравился этот аромат, он напоминал о былых днях, когда родители были живы. Мать дарила его отцу ежегодно. И я унаследовал эту привычку. Брат всегда был рад этому подарку. На его губах появлялась широкая улыбка. Приобнимал меня за плечи и мягко касался губами лба. Вчера я уснул, так и не дождавшись возвращения брата. Интересно, он ночевал дома? Затаив надежду внутри себя, я отворил дверь в его комнату, которая, увы, была пустой. Кровать была застелена. Он не ночевал дома. Наверняка, провел ночь с очередной женщиной. Честно сказать, я ревновал. Это глупо, знаю, но я любил только этого мужчину. Так же нельзя... Сам понимал это, но продолжал любить. Никак не мог обуздать это чувство, которое, словно ураган, бушевало в моей груди. Кажется, он и сам уже обо всем догадался, но не подавал виду. От этого становилось легче. Я боялся с ним говорить об этом, да не то, что боялся, скорее мне было неловко. Нет. Скорее стыдился своих чувств к нему. Странно, да? Затворив дверь его комнаты, и глубоко вздохнув, ровно шагал босыми ногами по холодному полу, слегка поникнув и уйдя в какое-то забытье. Все остальное делалось на автопилоте, не заметно для меня. Я все думал, как дальше жить. Скрывать становилось все труднее, но говорить открыто о своих чувствах я не мог. Язык не поворачивался. Когда я, наконец, пришел в себя, дождь стучался в окно, в руках была кружка зеленого чая с мятой, кажется. Сам сидел на пороге балкона, смотря вниз. Хоть жили мы довольно-таки высоко, я всегда различал силуэт моего брата среди толпы людей, которые постоянно шныряли туда-сюда. Даже в такой ливень они куда-то спешили нескончаемым потоком зонтов. Я не любил дождь, он вызывал у меня чувство некого беспокойства. Я его не боялся, нет, мне было некомфортно в такую погоду и даже как-то уныло. Давящая тишина окутывала со всех сторон, я уже не слышал шум дождя, который барабанил по стеклу. И сколько это может продолжаться. Так и оставив чай нетронутым, я оставил кружку на столе, и уже было направился в свою комнату, как тишину разорвал, как показалось на тот момент, громкий и какой-то тревожный звонок телефона. Он словно кричал, чтоб я не брал его, но рука сама невольно взяла трубку и поднесла ее к уху,- Алло. На конце провода послышался знакомый голос девушки. Нет, я не знал ее. Она часто звонила брату в последнее время. – Клайда сейчас нет дома.- вдохнув в грудь побольше воздуха, и зажмурив глаза, ответил я собеседнице. Должен отметить, у нее был чарующий и довольно-таки необычный голос. Я не знал, кем является эта особа для брата, но ее частые звонки меня напрягали. Голос был обычно более громким. Это меня немного напрягало. -Прости меня...- всхлипывая шептала она в трубку, я никак не мог, понять почему она извиняется, но мне стало дурно,- вчера он слишком много выпил,- продолжала она с большими выдержками,- я не смогла его остановить... Дослушивать дальше было бессмысленно, итак все понятно. Да и силы покинули меня, рука отказывалась держать трубку, которая с грохотом упала на пол. Но все же я хотел убедиться. Лично услышать это. Глубоко вдохнув, и собрав последние силы, я поднял телефон и произнес лишь одно слово,- Мертв? Ответ на мой вопрос, как и думал, был утвердительным. Девушка дальше продолжала что-то лепетать, но я не собирался слушать ее оправдания – повесил трубку. Я знал, что брат любитель выпить, но за руль он никогда не садился в таком состоянии. Он был разумным человеком. Как ни странно, слез не было. Была лишь нескончаемая пустота и некая боль, которая раздирала и парализовала все внутри меня: все чувства, эмоции, желания. Сидел на холодном полу, словно сломанная игрушка. Смотрел в одну точку, за которой ничего не было. Она ничего из себя не представляла. Просто точка. Это было все, на что хватало моих сил, которые вот-вот должны были кончиться. Уже давно стемнело, и дождь прекратился. Даже тучи были частично развеяны ветром, открывая яркие звезды, которые ярко светили в темном небе. Пелена темноты спала с глаз. И дышать как-то свободнее стало. Наверное, отошел от шока. Впустил в себя реальность, которая была до ужаса жестокой. И вот глаза наполнились слезами. Несколько хрустальных капелек скатились вниз по щеке, и я сразу же вытер их запястьем. Слез больше не было. Но все равно было больно. Я впервые жалел о несказанном. Я жалел, что не признался раньше. Я понимал, что уже ничего не получится изменить, но все же прошептал в темноту, в надежде, что та донесет мои слова до брата. -Я люблю тебя, Клайд. Знаешь, Клайд, я несколько дней не выходил из дома. Я все вспоминал те дни, что мы были вместе. Пытался проанализировать все, но я никак не мог уловить тот миг, когда ты поработил мое сердце. Тот момент, когда я бесповоротно, слепо влюбился в тебя. Может, это было настолько давно, что моя память так жестоко стерла этот миг из моей памяти? Или же я просто не заметил, как любовь тихо подкралась ко мне маленькими шажочками и с гребнем накрыла меня, подобно волне. Знаешь, мне больно. Бессонные ночи тянутся до невозможности долго. Смыкая глаза, я вижу твой образ. Твою беззаботную и ласковую улыбку. Теплые больше ладони, которые постоянно трепали мои волосы. Тихий смех… Я ничего не трогал в твоей комнате, только проводил время, сидя на твоей кровати. Царил все тот же, оставленные тобою в тот день беспорядок. На полках было много твоих фотографий. С друзьями и в одиночестве. С них ты смотрел на меня с счастливым блеском в глазах. Мне стало жутко интересно… Беспокоило ли тебя что-нибудь? Может, ты пытался что-то скрыть за улыбкой, показывая то, насколько ты счастлив. Но было ли оно настоящим, Клайд? Ничего не рассказывал, а стоило спросить, как ты ловко переводил тему. Всегда с улыбкой слушал мою пустую болтовню, которой я хотел разговорить тебя. Достучаться до твоего сердца, чтобы ты пустил меня. Но ничего не удавалось, и от этого мне было даже немного обидно. Может, я всегда был для тебя ношей, что тянула тебя вниз, не давая расправить крылья в свободном полете? Я был полностью зависим от тебя. Неприспособленным к жизни щенком. А может ты и относился ко мне, как к домашнему зверьку, который, радостно виляя хвостиком, встречал тебя каждый день у порога? Да, скорее всего так. Иначе бы ты не пытался оградиться от меня стеной безызвестности, сквозь которую я тщетно пытался пробиться, словно упертый баран. С моих губ сорвался печальный вздох, который заставил меня вернуться из былых грез в реальность. Я все еще был в твоей комнате. Видимо, в тот день ты куда-то спешил, что обронил со стола огромное количество листов. На некоторых из них была музыка твоего собственного сочинения. Ты много раз обещался мне сыграть что-либо, но до этого так и не дошло. Еще одно нарушенное тобою обещание. Их было много, но не будем отвлекаться на это. На других же листах – портреты. Преимущественно девушек. Я видел в них знакомые очертания. Позволив себе их собрать, я стал с интересом и легкой улыбкой разглядывать каждый рисунок, ведь в них была вложена частичка твоей души, и от них исходило какое-то приятное тепло, которое понемногу меня успокаивало. Каждый рисунок отличался особенной живостью и реалистичностью, хоть ни один просмотренный мной на данный момент рисунок не был закончен. Большинство из изображенных я знал в лицо: твои друзья, знакомые, одногруппники. Казалось, что тут есть каждый, кого ты когда-либо знал. Но не было меня, Клайд… Это сильно задело меня. А когда мне попался портрет той женщины, спокойствие мигом пропало. Самое удивительное, он был закончен, и их было довольно много. Мой разум окутала пелена ревности, которая раздирала меня изнутри. Пальцы, которые были не в силах держать листы, задрожали, обронив их. Зубы сильно закусили губу, и, кажется, я почувствовал легкий привкус железа во рту. Но это было неважно. Я не знал ее имени. Кем она приходилась ему. Конечно, были подозрения, куда же без них, но я не хотел в них верить. Как назло, она смотрела на меня с листа бумаги. Она была очень красива. Мне даже казалось, что в ее взгляде была насмешка, и тогда я не смог сдержаться. Упав на колени, я вытаскивал из груды бумаги ее портреты, а пальцы беспощадно рвали бумагу на мелкие клочья. Истерика. Ненависть. Да, ревность и лютая ненависть. Я частично ее винил в твоей смерти, ведь в ту ночь она была с тобой. Почему она, черт возьми, позволила тебе сесть за руль? Почему не остановила? Я не понимал этого. Ты не заслужил такого, Клайд. Мое дыхание сбилось, губы жадно глотали тяжелый воздух. Я обессилено упал на холодный пол. Он был приятным: остужал мое разгоряченное тело. Грудная клетка тяжело поднималась и опускалась. Не осталось ни одного ее портрета. Я уничтожил все. Но это ничуть не облегчило моих страданий. Камень на сердце был таким же тяжелым, как и прежде. И чтоб хоть как-то избавиться, как-то перекрыть, отодвинуть ее на второй план, я стал бить кулаками пол. Обычно это помогало. Терзания уступало место физической боли, которую я так желал. Ее было легче переносить, но, увы, ничего не получилось. Лишь кость выбил и содрал кожу. Я не чувствовал этого. Душевная боль отводила на второй план физическую, и это сводило меня с ума. Я уже давно искусал в кровь свои губы, а на костяшках содранная кожа ныла какой-то приятной болью. Силы покинули меня, и я кое-как забрался на кровать, заткнув уши наушниками. Хотел погрузиться в себя. Хотел хоть немного отдохнуть от всего. Погрузиться в сон без снов. Я уже был готов к этому. Но глаза все никак не хотели закрываться. Внутри меня стало разрастаться чувство какого-то странного беспокойства. Словно что-то вот-вот произойдет. И гадай, хорошее или же наоборот, плохое? Пустой взгляд был устремлен на дверную ручку. Не могу описать, что со мной тогда происходило, когда та медленно опустилась, а дверь осторожно отворилась. В дверном проеме был ты. Точно ты. Но я уже было подумал, что мое воображение решило сыграть со мной в злую шутку, незаметно для меня погрузив в жестокий сон. Но это была реальность. По спине пробежал холодок. Я не мог ни пошевелиться, ни слова сказать. Происходящее повергло меня в шок. Не понимал, что происходит. Ждал хоть какого-то простейшего объяснения от тебя. Но ты, не сказав ни слова и даже не посмотрев на меня, распахнул шкаф с одеждой и стал небрежно закидывать ее в сумку. Я не понимал твоих действий… -Клайд…- только и смог произнести я хриплым и сдавленным голосом. Горло и губы в один мигу лишились какой-либо влаги, зато на глазах ее было более чем достаточно. Он молча повернулся и посмотрел на меня, во взгляде читались жалость и некое сожаление, словно он просил у меня прощение. Мне стало страшно. Я не хотел, чтобы он уходил. Но разве он послушает, попроси я это? Я всегда был странным. Моя любовь не менее странная. Ты никогда не примешь ее. Терять было нечего. Я должен был давно понять, что бессмысленно ждать взаимных чувств. Должен был, но никак не мог смириться с этим. Не желал. Да и мысль об это приводила в ужас и вызывала дрожь. Его лицо было в синяках и потеках. Руки в ссадинах. Но все равно был прекрасен, как и всегда, и к этой красоте я неосознанно протянул руки, встав с кровати. Губы продолжали шептать его имя. Тот же продолжал неподвижно смотреть на меня. Сожаление в его взгляде стало более четким. -Что с тобой?- я решился сделать несколько шагов к нему, в надежде, что он ответит на мой вопрос. Но внутренний голос уже сейчас вопил мне, что ответа не последует. Что я, как всегда останусь ни с чем. Голос был прав… Он лишь пожал плечами и отвернулся, продолжив собирать вещи. Тогда я, потеряв последние капли разума, сократил расстояние между нами до нуля и крепко обвил руками его талию, прижавшись к нему и уткнувшись лбом в его спину,- я люблю тебя,- я уже ничего не боялся. Он все равно уйдет. Мне нечего уже было терять. Да и желание сказать ему лично о своих чувствах было огромным и, казалось, что признание неосознанно сорвалось с моих губ. Я хотел, чтобы он знал об этом. Нет… Не так. Чтобы он услышал это из моих уст. Я был готов к тому, что оно оттолкнет, ударит, накричит на меня, но этого не произошло. Он лишь глубоко вдохнул и положил свои ладони поверх моих. Его ничуть не удивило мое признание. Простояв так некоторое время, он все же оттолкнул меня, повернувшись. Глаза заполонили слезы, из-за которых его лицо расплывалось в моих глазах. Мне стыдно. Я не хотел, чтобы Клайд видел моих слез. Не хотел, чтобы он видел меня таким. Закрыв глаза, я смахнул кристальные капельки рукавом и попытался привести в порядок дыхание, которое уже давно сбилось, но мне так и не удалось осуществить задуманного. Его горячее дыхание опалило мои губы, а сильные руки крепко прижали к себе за поясницу. Я прекрасно понимал, что эта игра. Я понимал, что буду его игрушкой лишь на один раз. Но… Но я желал этого. Желал, осознавая, что после этого буду больше ненужной ему игрушкой, которую сразу же заменит другая. Ну не дурак ли я, раз позволяю такое делать собственному брату? Нет. Я дурак лишь по одной единственно причине. Я позволил любви разрастись подобно гибискусу, бутон которого довольно долго остается закрытым, но цветок проживал не больше суток. Так вот и мои чувства. Так и моя любовь подобна этому цветку. Он распустился, но вот-вот утратит свою красоту. Я знаю, что не буду сожалеть о содеянном. А что касается его, то думаю, что ему наплевать на происходящее. Он спал с многими девушками, не имея к ним никаких чувств…. Его губы жадно целовали мои, которые отвечали с неменьшей жадностью. Мгновение, и наши языки сплелись, а до моих ушей донесся звук падающих на пол пуговиц. Я понял, что тот нетерпеливо сорвал их, когда рубашка скользнула вниз по моим плечам. Разорвав поцелуй, он грубо откинул меня на кровать, а сам навис сверху. Глаза... Его глаза были пустыми. Стеклянными. В них тяжело было смотреть, и тогда мои руки невольно обвили его шею, а пальцы зарылись в его волосы, мягко ероша их. Мои губы потянулись за вторым поцелуем, но немножко опоздали. Его уста уже прильнули к моей тонкой шее, которая сразу же вытянулась. В его действиях не было никакой нежности. Он даже и не старался. Делал так, словно хотел переспать со мной для галочки. Это меня не удивило. Главное, что он сейчас со мной. Он принадлежал мне. Мысли о том, что будет дальше ,куда-то сразу же улетучились, а глаза осушились: в них больше не было слез. Захватывая бледную кожу зубами, он оттягивал ее, от чего по телу бегали мелкие волны возбуждения. Пальцы скользнули по шее и принялись расстегивать пуговицы. Руки дрожали. Пуговицы не поддавались, что позабавило брата. Я понял это после того, как с губ сорвался тихий смешок. Клайд так же не терял времени даром. Он уже стаскивал с меня джинсы, в то время как я все еще мучился с его рубашкой. Поцелуи больше не покрывали мое тело. Оно и без того было возбуждено до невозможности. Тяжело было ждать. На щеках красовался румянец, который сильно бросался в глаза на белоснежной коже. Я смущенно смотрел на его лицо сквозь пушистые ресницы полузакрытых век. А он лишь ухмылялся, заставляя мое сердце сжиматься. Мне так было интересно, что у тебя на уме. Что побудило тебя на этот безумный поступок? Но даже если бы я спросил у тебя это напрямую, в ответ бы услышал очередной смешок, который разорвал бы мое сердце в клочья. Я уже лежал перед тобой абсолютно голым, дрожал не пойми от чего. Но это был не страх и не холод. Мое тело пылало. Ты все так же был в одежде. Моя вина. Смог расстегнуть только рубашку, и то еле-еле. В глазах все плыло, казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Я слышал, как ты расстегиваешь свой ремень. Нервно сглотнул. Теперь мне становилось страшно? Но от чего? Я осознано пошел на это. Я мог оттолкнуть его, убежать. Но нет. Я не сделал этого. Тогда почему я сейчас боюсь? Я такой противоречивый… Но, несмотря на страх, я назад не отступлю. Ни за что не отступлю. Я хочу, чтобы ты был моим хотя бы на одно мгновение. Я зажмурился, а он тем временем перевернул меня на живот, крепко держа мои бедра на нужном ему уровне. -Расслабься,- на удивление, его голос был не холодным, а спокойным и мягким, он действительно заставлял расслабиться. Это единственное, что я услышал от него в тот день и последнее за всю нашу с ним историю. Мое тело, слушаясь его, покорно расслабило мышцы. Ушел страх и напряжение. И это меня очень радовало. Но в эту же секунду мое тело пронзила странная боль, которая не была мне знакома. Эта боль заполнила собой каждую клеточку моего тела, и изнутри меня вырвался протяжный крик, а в уголках глаз появились хрустальные слезинки, которые, скатившись по щекам, пали на простынь. Я чувствовал его в себе. Каждый его толчок – новая волна боли. Казалось, что что-то раздирает меня изнутри, но постепенно боль сменялась наслаждением, и я не заметил, как крик перешел в тихий стон. Я кусал свои губы, пока во рту не появился ужасно знакомый вкус железа на языке. Ослабленные пальцы крепко сжимали простынь, ноги дрожали, а горло пересохло и требовало хоть капельки влаги. По телу, не переставая, бегали мелкие мурашки, заставляя содрогаться и прогибаться в спине от удовольствия. Я неумело и немного смущенно двигался в такт ему. До моих ушей доносились его тихие стоны, которые, как мне показалось, он пытался сдержать. Как долго это продолжалось – неизвестно. Время потеряло свое значение. Я был счастлив. И никогда не пожалею об этом. Не пожалею о признании… Я наслаждался каждым мигом пребывания его во мне, но все приятное, как известно, быстро подходит к концу. Я чувствовал, что уже на грани, и вот-вот это все закончиться, но пытался сдержать себя. С его губ сорвался протяжный стон, и я почувствовал, как его горячее семя разлилось внутри меня. Это заставило меня сильно дрогнуть, подавшись вперед. Смысла сдерживать себя уже не было, и следом я сам излился, запачкав простынь. Я почувствовал, как он покинул мое тело, и сразу же по ногам потекла густая жижа. Поцеловав меня в основание шеи, он отстранился и накинул на мое тело простынь. Глаза налились свинцом. Силы покинули меня. Как же не вовремя. Меня по сей день мучает вопрос, остался ли ты, если бы я попросил тебя об этом? Я слышал глухие шаги, но сил разомкнуть глаза и произнести что-то я не мог найти, хоть и старался. Их не было… И тогда я уснул, за что не перестаю себя проклинать. Когда я проснулся, был уже вечер: солнце лениво катилось за горизонт, заполняя алеющим светом твою комнату, которая уже опустела без тебя. Не было ни твоих вещей, ни еще чего-то, что могло напоминать о тебе. Лишь едва уловимый аромат до боли знакомого одеколона витал в воздухе…