Осмунд Саддлер, таинственный лидер культа «Лос Иллюминадос», повелитель кошмарных ганадо и просто злобный мужик в некогда лиловой мантии и с нелепым посохом, шел по родной деревне. Нащупывая символом своей власти брод среди бескрайних луж, оставшихся после вчерашнего ливня, он все равно поминутно оступался и плюхался зловещим лицом в очередной миниатюрный пруд. Мантия давно потеряла роскошный и величественный вид, став похожей на плащ-палатку однородно бурого цвета. Порадовавшись отсутствию местных жителей в радиусе нескольких километров, лорд Саддлер поклялся себе непременно заасфальтировать деревушку целиком (сразу после того как поработит мир).
Дом старосты Битореза Мендеса стоял чуть в стороне от хаток ганадо. Большое и добротное двухэтажное здание. Даже слишком большое для одного жильца (хотя хозяин и сам не был крошечным). Лорд подошел к двери, стряхнул жирные шматы грязи с совершенно не аристократических резиновых сапог и деликатно постучался.
Ему никто не ответил. Добротный дом встречал гостей тишиной склепа. Лишь с большим трудом Осмунд услышал чье-то дыхание за дверью. В окне на мгновение промелькнул крошечный огонек свечи.
«Да что он там, спит, что ли, средь бела дня? — возмутился Саддлер. — Работать надобно, а он все окна позанавесил и засел, как медведь в берлоге. Ну я этому аспиду покажу еще!»
Вдруг из-за двери тихо спросили:
— Кто тама?
— Он еще спрашивает! — Осмунд в гневе топнул ногой, увяз в раскисшей земле и принялся с руганью чистить сапог заново. — Открывай, свинья небритая! Твой лорд в гости изволил зайти.
Староста приоткрыл дверь, высунул в щель лысую голову с длинной бородой и затравленно огляделся. Такой взгляд настолько не вязался с грозным видом Мендеса и его внушительными габаритами, что Осмунд не смог скрыть усмешки.
— Теперь признал, окаянный?
— Виноват, лорд Саддлер! — Дверь открылась шире. — Заходите скорее. Внутри все объясню — нечего на пороге лясы точить!
Биторез так спешил, что буквально втащил лидера в прихожую (она же кухня и столовая — в доме было не так много лишних перегородок). В следующий миг он кинулся на дверь, запер ее на засов, шпингалет, амбарный замок и цепочку. Подумав немного, он еще подпер ее стулом.
— Ты чего законопатился-то? — Осмунд постоял на месте, давая глазам привыкнуть к сумраку. Единственным источником света в комнате была свечка Мендеса, но и ее хватило, чтобы оценить плачевное состояние дома. Большая часть мебели переломана, на полу среди опилок валялись разодранные картины, на стенах можно было заметить копоть и следы от пуль. А еще откуда-то тянуло тухлыми яйцами. — Опять самогоном травился?
— Нет, — возразил Биторез (хотя запах говорил об обратном). — Я всю ночь со злом боролся!
— И победил?
— Не, еще осталось. Будете?
— Тьфу на тебя! — сплюнул Осмунд. — Ты сегодня сам не свой!
— Беда у меня приключилась! — пробормотал староста, прислонившись к стене. — Вы, лорд Саддлер, когда по дорожке шли, ничего странного не видели?
— Да нет вроде бы.
— Значит, пронесло — не заметил он! — вздохнул с облегчением бородач. — Вы только не шумите, свет не включайте, да к окнам не подходите! Вдруг он в кустах где-то засел?
— Что ты мне голову морочишь? — вспылил духовный лидер. — Не шуми, не ходи, не дыши! Беда у него, видите ли! Белая горячка к тебе пожаловала! Открой окно, вдохни свежий воздух, прибери свинарник свой! У тебя тут внутри уже грязнее, чем снаружи!
Саддлер решительно подошел к окну и, не обращая внимания на протестующие жесты побледневшего Мендеса, рывком раздвинул шторы. Но впустить в прихожую свежий воздух он не успел — к обратной стороне стекла припала страшная перекошенная харя. Человек снаружи, если его, конечно, можно было назвать человеком, был ужасен. Драная грязная одежда, спутанные светлые волосы, в которых застряли тина и водоросли, видавшее виды охотничье ружье в бледных руках. Саддлер в страхе отшатнулся, стонущий Биторез сполз по стенке, а жуткий пришелец открыл рот:
— Отдай! Отда-ай! Отда-а-а-а-а-ай! — от его голоса стыла кровь в жилах.
— Что это такое? — Осмунд машинально перекрестился посохом.
— Откуда мне знать? — простонал староста. — Третий день житья не дает! Ходит, стонет, все требует и требует, как заведенный.
— Что требует-то?
— Отдай президе-е-е-е-ентскую до-очку! Отда-ай! — с готовностью ответил скребущийся незнакомец.
— Как покойник блажит! — поежился Мендес. — А я мертвых с детства побаиваюсь. Мне паразиты всегда милее были!
— Отдай до-очку!
Белобрысое чудовище ткнуло в окно стволом ружья.
— Ложись! — заорал Биторез, бросаясь на пол и увлекая за собой Осмунда. Над их головой пролетело облачко дроби, которое разнесло стекло вдрызг и добавило дырок уцелевшей мебели. Страшное создание недовольно буркнуло и отошло от окна, не делая попыток забраться в помещение.
— Вы, главное, не бойтесь! — поучал Биторез Саддлера, поднимая его с пола и отряхивая от пыли. — Пошумит, постреляет, но в дом не войдет — не может почему-то. Раньше хуже было — он гранаты в окна закидывал. Сейчас-то на яйца тухлые перешел — полегче маленько стало!
— Что ж это делается-то? Пришел и никого не боится! — разозлился Саддлер. — Зря ты, Мендес, дом на отшибе строил! Ой, зря! Сидишь тут, как бирюк, а помочь тебе некому! Сейчас бы кликнул мужиков, и они показали б чудищу болотному, где раки зимуют!
— Поздно кликать, — возразил староста. — Он сам к ним вышел три дня назад. Ну и… — Биторез безнадежно махнул рукой и поплелся к заляпанному холодильнику. Там в трехлитровой банке ждал своего часа любимый самогон хозяина дома — гадостный на вкус, но ядреный и быстро бьющий в голову.
— Что «и»? — не выдержал Осмунд.
— Не живет теперь никто в деревне. Он их всех… один. Лишь мокрое место от наших осталось.
Староста со скорбным видом разлил по стаканам мутную жижу и протянул духовному лидеру его порцию. Тот с негодованием отмахнулся:
— А сам-то? Выйди во двор, покажи силушку богатырскую! Ты ж его двумя пальцами сломаешь, как соломинку! Боишься — вместе выйдем!
В любое другое время верный Мендес вскочил бы и побежал за своим лордом вприпрыжку. Но сейчас он осушил свой стакан и посмотрел на Осмунда исподлобья.
— А вы, лорд Саддлер, ежели такой храбрый, возьмите и выйдите к этому чудовищу! Только не обессудьте — дверку я за вами запру от греха подальше.
Из-под мантии Осмунда вылезло длинное щупальце с жалом на конце, и он гордо затянул:
— Я сам могу…
— Отда-а-а-ай президентскую до-о-о-очку-у-у! — взвыло зловещее создание. Его ружье загрохотало с новой силой, пробивая в двери отверстия. Затем незнакомец запустил в окна добрый десяток яиц, подтверждая серьезность намерений.
— Хотя давай лучше выпьем! — решил струхнувший духовный лидер.
Поспешно втянув щупальце обратно и стряхнув с макушки пахучий желток, Саддлер сделал глоток самогона и занюхал рукавом. Староста одобрительно кивнул и налил еще.
— Вот невезуха-то! — бубнил он. — Вроде совсем недавно Краузер эту пигалицу в деревню притащил, а хмырь с ружьем уже на следующий день приперся. По следам нашел?
— Поздно гадать! Девчонку Грэхема все равно отдавать нельзя — для серьезного дела она нам нужна! — твердо сказал Саддлер. — Подержим ее у себя, пока президент не расщедрится на большой выкуп, да и отправим обратно. Паразита в грудь засадим и отправим!
— Да помню я наш план! — Биторез громко икнул. — Только тяжко мне! Еды нет, дров нет, самогон кончается. Уморить меня этот гад собрался!
— Ладно, прорвемся. Что ж ты не убежал до сих пор? У тебя ведь потайной ход на втором этаже был! Там еще кружок такой синий вертеть надо было.
— Был. Поломал я его в прошлом месяце. Кручу-верчу, а он не шелохнется даже! Испортилось внутри чего-то.
— Вот блин! — выдал несвойственную духовным лидерам реплику Осмунд.
Следующую порцию самогона пили молча и не чокаясь. Призывов «Отдай» и «Отдай немедленно» не было слышно уже минут пять, и это пугало.
— Притих, упырь. Не к добру это! Лорд Саддлер, — голос Мендеса стал просительным, — может, глянете в окошко?
— Почему я?
— Так вы же самый храбрый! Сами об этом всегда говорили!
— Вообще, да! — расправил плечи Саддлер. Осмелев, он подошел к окну и бесстрашно выглянул.
— Ешкин кот! — произнес он через секунду осипшим голосом.
Староста не удержался и тоже просунул голову в оконный проем. Остановившимся взглядом он следил за тем, как белобрысый маньяк возится с его любимой бензопилой, украденной из любимого сарая.
— Отда-а-ашь? — Чудовище упорно игнорировало лорда, обращаясь только к Биторезу.
— Он все равно сюда войти не сможет, — хорохорился Осмунд. — Точно не сможет? — уточнил он после паузы, с опаской посматривая на Мендеса. Казалось, что бородач готов сомлеть в любую минуту.
— Я уже ничего не знаю! Давайте хоть круг защитный мелом нарисуем! Для верности, так сказать.
— Не отдашь дочку, — понял неизвестный. Бензопила в его руках утробно зарычала.
Биторез опустился на четвереньки и пополз под стол, не выпуская самое дорогое — банку с пойлом. Саддлер же заставил себя смотреть, как зловещее создание с маниакальным блеском в глазах перепиливает ствол раскидистого дерева перед домом. Закончив эту работу, оно толкнул дерево, позволяя падающему стволу разнести то, что нужно.
— Мой бедный сарайчик! — Мендес заставил себя подбежать к окну, и от увиденного его чуть кондратий не обнял. — Он его сломал! Там же самое святое стояло — аппарат самогонный! Куда я теперь без выпивки? Может, правда стоит отдать?
Саддлер аж поперхнулся:
— Так Эшли у тебя, Черноморда, все это время сидела? И ты молчал?
Духовный лидер в гневе замахнулся жезлом, и Мендес прикрыл голову.
— Ничего поделать с собой не мог, лорд Саддлер! Вот вам крест! Грэхем надо было в церкви спрятать, но я с ней расстаться не сумел. Такая миленькая… Как куколка. Я ее и за стол с собой сажал, и сказки рассказывал, и спать в кроватку укладывал, как свою доченьку. Она, правда, вопила, пиналась и материлась. Пришлось связать ее потуже и рот заткнуть. Но она сразу стала такая ми-и-и-илая!
— Да ты понимаешь, что натворил, извращенец бородатый! — взвился Осмунд. Умиляться вслед за старостой он не спешил. — В куклы ему поиграть восхотелось! Нас теперь из-за тебя в гроб загонят! Живо отдавай президентскую дочку, а то я за себя не отвечаю!
— Но… Как же наш план? — из последних сил сопротивлялся Биторез.
— Да какой план? Если он халупу твою деревьями поломает и нас передавит, не до планов уже будет! Отдавай, тебе говорят! Лучше потом дочку другого президента сопрем. Краузер сильный — ему не трудно будет еще раз смотаться!
— Не хочу другую — мне эта нравится! — канючил двухметровый обалдуй.
— А тебе мы еще кого-нибудь закажем! Хочешь певицу американскую? Или модель какую знаменитую?
— А… — Староста замялся. — А Миллу Йовович можно? Я давно себе Миллу хотел!
«Да ты еще больший извращенец, чем я думал!» — поразился Осмунд. Однако кивнул лорд утвердительно:
— Хоть Мишель Родригес! Шевелись давай — упырь к новому деревцу примеривается!
Биторез пулей взлетел по лестнице и ворвался в свою спальню. Он так спешил, что перепутал шкафы и открыл тот, что слева от кровати. Оттуда раздалось протестующее мычание связанного испанца с хитрой физиономией.
— Тебя отдавать не просили, Сера, — буркнул староста, захлопывая створку. — Сиди и думай над своим поведением!
Дочка американского президента обнаружилась в шкафу справа. Поскольку брыкалась она сильнее и больнее, чем испанец, Мендес ее замотал в веревки буквально по уши. Из получившегося кокона торчала только бессильно болтающаяся голова Эшли.
— Она у тебя там не задохлась? — воскликнул при виде дочки Грэхема Саддлер. — Если не очухается, я тебя отсюда взашей вытолкаю! Будешь сам потом чудовищу объяснять, кем ты там девчонку представлял!
Паникующий бородач быстро убрал кляп, хлебнул самогона прямо из банки и мощно дыхнул в лицо пленницы. Та закашлялась и с трудом разлепила слезящиеся глаза.
— Живая, лорд Саддлер! Но как ее отдать? Дверь я этому созданию не открою и сам к нему не пойду! И не просите!
— Есть идея получше. Эй, белобрысый! — гаркнул Осмунд. — Хочешь дочку? Забирай!
Обменявшись понимающими взглядами, Саддлер и Мендес принялись раскачивать испуганно попискивающую Эшли и с молодецким кряканьем выкинули ее в окно. Девчонка с визгом плюхнулась в самую большую лужу и забарахталась в ней, пытаясь освободиться от пут. Что произошло дальше, мужчины уже не видели — они спешно баррикадировали окно всей оставшейся мебелью. Рев бензопилы снаружи стих, кто-то негромко проворчал, а потом староста и Саддлер услышали хлюпанье и удаляющиеся шаги.
Обоих злодеев переполняло ощущение свободы и какой-то животной радости. Чудовище явно осталось довольно и раздумало убивать засевших в доме мужчин. За это определенно стоило выпить, тем более что в банке еще осталась мутная жижа.
***
— Ханниган, прием! Миссия выполнена!
— Рада слышать это, Леон! Президент уже начал беспокоиться! Значит, мой совет тебе помог?
— Еще как! — Бывшее «белобрысое чудовище», оттащив президентскую дочку подальше от дома и не прекращая разговора, принялось возиться с веревками. — Вот уж не думал, что местные жители настолько пугливые! Они нос из дома боялись высунуть! Не то что напасть на меня.
— Надо учить психологию, Леон, и не забывать про военную хитрость. Людям свойственно бояться всего неведомого!
— Я это заметил, — Леон внезапно нахмурился. — Не похоже, что с Эшли тут хорошо обращались. Может, мне вернуться и хату бородача подпалить? Чтоб надолго меня запомнил?
— Не рискуй — они могут обо всем догадаться!
— Ладно-ладно! — Белобрысый помог плохо соображающей президентской дочке подняться. — Мы скоро будем. Надеюсь, те два идиота за мостом еще не уехали!
***
Два дня спустя:
— А Мендес такой: «Ой, боюсь-боюсь! Ой, что ж я делать буду, если упырь вернуться вздумает?» — с жаром рассказывал духовный лидер. — А я ему храбро отвечаю: «Покуда я во главе культа стою, не будут больше чудовища осквернять землю испанскую и сиротить наших детушек!».
— Так и сказали, лорд Саддлер? — прищурился Джек Краузер.
— Да зачем же я лгать вам буду? Зуб даю — все так и было!
Застолье, проходившее в личной резиденции Осмунда на отдаленном острове, шло полным ходом. Лорд, раскрасневшийся от выпитого вина, рассказывал байку о том, как храбро держался под натиском неведомой и зловещей силы. Девчонку же этой силе он отдал просто потому, что не очень-то в ней и нуждался. Краузер, заливая в глотку хозяйскую выпивку, охотно поддакивал Саддлеру. Что же касается третьего участника попойки — Салазара, то он давно не участвовал в беседе и сопел под столом (все-таки карлику надо меньше спиртного, чтобы вырубиться).
Вдруг снаружи донеслись звуки стрельбы, крики ганадо и вой сирены. Громко стуча лапами по металлическому полу, в комнату ворвались Вердуго, скинувшие по дороге плащи. Быстро заклинив дверные ручки своими пиками, оба телохранителя карлика заскочили на стену и попытались одновременно протиснуться в вентиляционную шахту под потолком.
— Какая муха их укусила? — насторожился Джек.
Саддлер не удостоил его ответом. Встав из-за стола, он проковылял в соседнюю комнатку, где стояло множество мониторов. Камеры наблюдения с готовностью показали духовному лидеру горящие помещения комплекса, изрешеченные пулями стены… и высокую женскую фигуру в промокшем насквозь платье, сжимающую в руке пистолет. Она уверенно приближалась к месту проведения пьянки, оставляя после себя мокрый след и переступая через трупы ганадо.
Через несколько секунд незнакомка с силой пнула запертые двери. Вердуго испуганно застрекотали и принялись протискиваться в шахту с удвоенной энергией. Двери получили еще пару ударов, а потом страшная женщина произнесла сиплым голосом:
— Отда-а-а-ай мне образец Лас-Пла-а-а-агаса!
— Образец? О чем она болтает? — Дрожащий Краузер поспешил спрятаться за хозяйским креслом.
Лорд Саддлер машинально нащупал в потайном кармане колбу с бесценным образцом, тоскливо посмотрел на заблокированные двери и впервые подумал, что быть Темным Властелином — не такая уж простая работенка. Очень уж много на это уходит нервов!
«Мое! Не отдам! — мелькнула в голове яростная мысль. — Несколько дней мы тут точно продержимся, а там… Там видно будет!»
