Бабушкины сказки

Этот домик на отшибе все жители Форкса избегали. Нет, когда приходила нужда, они, конечно, покорно стучались в хлипкую дверцу с нацарапанным на ней полумесяцем, но добровольно никто туда не совался. Еще чего. Недобрым взглядом их встречал огромный рыжий пес. Никто никогда не слыхал, чтобы эта псина гавкала, но боялись её всё равно. Так уж устроены эти люди. Дверь им открывала старушка — ветхая, как сам этот домик. Старая, верно, как сама эта земля. Старуха Несси улыбалась беззубым ртом и предлагала печенье, бывшее на вкус словно сухие дрова. Несмотря на то, что всё лицо и руки — единственные открытые части её тела — были покрыты сетью глубоких морщин, глаза у неё были ясные, не затуманенные годами. — Пришли послушать историю? — шепелявила Несси, откладывая свое печенье. Только дети ходили к ней. Они держали холодные морщинистые руки и заглядывали в лицо, целуя впалые щеки. Дети любили старуху Несси. Девушки боялись её за старость и всезнающие ухмылки, но тем не менее, приходили, прося то погадать, то сплести венок, то сварить отвар. Они садились в кружок, сложив свои юные головки друг другу на коленки, оставляя Несси в центре, одинокую, горбатую и гордую. Они засиживались допоздна и ведьма хохотала им вслед. — Красные девицы, молоденькие красавицы, главное — не оборачивайтесь, не оборачивайтесь! Бегите, как спугнутые лани, визжите и смейтесь! Девушки визжали и смеялись, и им казалось, что вслед им бежит какая-то огромная черная тень. Кто-то видел длинные черные волосы, кто-то — широкую шальную улыбку, кто-то — обнаженную смуглую кожу в шрамах. Они знали поверье, что отставшие девушки попадают в лапы к лесным духам. Правда, когда кто-то из них всё же не возвращался — ни к ночи, ни к рассвету, ни к следующему дню — никто не трубил тревогу. Дурочек таких пруд пруди — влюбляются в каких-то проходимцев, а потом ищи-свищи. Мужчины жевали сигары, обсуждали этих глупышек, сплевывали в сторону и строго-настрого запрещали сестрам и дочерям соваться к старухе Несси с отшиба. Те прижимали вышитые платочки и сплетенные веночки к молодым дерзким грудям и кивали, роняя круглые слезы и заикаясь. И спустя лунный круг они опять собирались вместе, те, кому не улыбнулась удача выскочить замуж за очередного небритого работягу — а может, это еще повезло — собирались, брались за руку и шли к пошатнувшейся хибарке, где проживала свой трехсотый, кажется, год старуха-ведьма. Лиззи заплетала на ходу косы и пела громче всех. В этом месяце она впервые познала боли в животе — не колики, а те, что ниже и глубже, у самого лона. Её веснушки и ямочка на подбородке светились ярче фонаря, который несли рядом, а улыбка так и вовсе казалась солнцем. Она пытливо смотрела на старуху Несси и сидела к ней ближе всех, подзывая рыжего пса к огню. — Иди сюда, блохастый, почухаю, — звонко восклицала она. Старуха только ударила по протянутой руке. — Откусит еще, — пробормотала она. Лиззи смеялась. Обратно идти было холодно и почти страшно. Она терла ладони, сложенные будто в молитве, и повторяла про себя все небылицы, которые запомнила. Когда же увидела юношу под деревом у развилки, она даже не удивилась почти — вскрикнула чуть, но тут же умолкла. — Ты кто? — настороженно спросила Лиззи. Незнакомец только растянул губы в широкой и шальной ухмылке. На нагой груди блестели белые шрамы, длинные черные волосы заплетены в косы — будто сама Лиззи плела. — Пойдем со мной, — он протянул ей сильную руку. Она, завороженная бедная пташка, вложила свои пальцы ему в ладонь. — Ты проходимец, который будет обещать мне жениться, а сам бросит с пузом? — Лиззи хотела, чтобы её голос звучал задорно и дерзко, но вопрос был почти что жалобным. — Не совсем. Прости. Незнакомец плакал. Лиззи откинула голову и смотрела в небо. Затем над затихшим к ночи городком разнесся протяжный девичий крик. За ним — печальный волчий вой. Лет сорок назад мужчины бы хватались уже за ружья, чертыхаясь и молясь на ходу. Теперь же, развалившись с бутылкой отменного виски на кресле каталке, они глядели на полную луну и жевали давно потухшие сигары. Они давно уже перестали надеяться на ружья и чудо. В полнолуние по лесу гуляла девчонка с бронзовыми кудрями. И волк. Всяким дурным девицам там не место — ежели дура полезла, никто ей не поможет. Так сказала старуха Несси. Бедные запуганные жители Форкса фыркали, насмехаясь над «бабушкиными сказками», но слушались, избегая и её саму, и её пса, и покосившегося домика на отшибе. Так уж устроены эти люди.