ЛП

Последние несколько лет у меня была амнезия, и всё это время я любила почитывать различные страшные истории. Сложно объяснить, что меня в них так привлекало, но они мне были будто очень близки, к тому же с каждой новой прочитанной историей мне казалось, что вот-вот я вспомню свою жизнь. И вот сегодня я, наконец, вспомнила. Вся моя жизнь пронеслась у меня в голове, словно какой-нибудь фильм в ускоренной перемотке. Более-менее ясные и отчётливые воспоминания начинаются с детства, когда мне было четырнадцать лет. Я тогда жила в деревне и была чуть ли не единственным ребенком во всей деревне — по крайней мере, этого возраста. Надо ли пояснять, что друзей у меня не было? Мне было одиноко, но я не отчаивалась. Я любила гулять в лесу: всем известно, что если ты один, то лес, а в особенности деревенский, становится ещё волшебнее и прекраснее. И однажды, восхищаясь моим любимым лесом, я зашла дальше обычного и встретила девочку моего возраста. Она сказала, что её зовут Ная. Мы с ней подружились в тот же день, проведя вместе время чуть ли не до темноты (тут надо отметить, что места у нас были тихие и спокойные, и родители без опаски отпускали меня в лес одну, требуя лишь не слишком позднего возвращения). Моему счастью не было предела, но вскоре оно сменилось разочарованием: Ная сказала, что не будет со мной дружить, если я кому-нибудь расскажу про неё, так как она живёт совсем одна в небольшом домике в глубине леса. Ная боялась, что если про неё узнают, то детдома ей не миновать, а какой ребёнок в своём уме захочет туда? Мне пришлось пообещать ей, что я никому ничего не расскажу, и с тех пор мы каждый день с ней виделись и играли. Мы с ней были абсолютными противоположностями — я была тихой и замкнутой, а она заводной и веселой, — но нам никогда не было скучно. Ная всегда придумывала для нас какую-нибудь игру, с каждым разом всё интереснее. И с каждый разом всё опаснее… Когда нам было уже по шестнадцать, она предложила ограбить местный магазин. Я не хотела, но я Ная сказала, что будет весело, и я согласилась. Было очень страшно, и было много адреналина. После того, что мы сделали, я несколько дней не выходила из дома — боялась. Но потом, когда я от родителей услышала, что, мол, местная пьянь ограбила магазин, я поняла, что на меня никто не подумает, и перестала бояться. Не прошло и месяца, как всё повторилось снова. Зачастую мне всё это не нравилось, но Ная всегда говорила, что будет весело, и я не могла найти в себе силы, чтобы ей отказать. Так проходило всё наше детство. Когда нам стукнуло восемнадцать, мы вместе с Наей переехали в город. Мы с ней так породнились, что всегда неразлучно были вместе. С ней всегда было весело. Весело было наблюдать, как она проделывала мелкие, но казавшиеся мне весёлыми пакости. Но вот однажды она предложила мне убить человека. Я долго отказывалась, и даже её коронная фраза не заставила меня передумать. Тогда она пригрозила, что перестанет со мной дружить. Представив то жуткое одиночество и непонимание, которое снова могло бы стать моим спутником жизни, я нехотя согласилась. В конце концов, она ведь сказала, что будет весело... Сжимая нож в руке, я поджидала жертву в какой-то подворотне, а Ная была рядом. Она всегда бывала где-то рядом, когда я совершала очередное преступление. Но в этот раз всё прошло не так гладко, как раньше. Когда я воткнула в жертву нож, на меня будто нашёл ступор вместе с осознанием того, что я только что сделала. Ная уговаривала меня бежать, но я никак не реагировала, и вскоре её голос совсем затих. Когда приехала милиция, Наи рядом не было, и меня задержали одну. Я была очень зла на неё. Как она могла сбежать? Как она могла оставить меня в одиночестве?.. Поток моих возмущенных мыслей прервал до боли знакомый голос Наи — она сказала, что всегда будет рядом со мной и никогда не оставит меня одну. Я снова была счастлива. Почему-то вместо тюремной камеры нас с Наей определили в палату психиатрической клиники. Мои возмущения насчёт одноместной палаты не принесли результатов, поэтому мне пришлось спать на полу — лишь бы Нае было удобно. Больше всего на свете я боялась, что она снова уйдет и оставит меня одну. Я уже не представляла своей жизни без неё. Каждое утро медсестра давала нам какие-то таблетки, но Ная запретила мне их принимать и каждый раз куда-то всё прятала. Один раз она предложила мне напасть на медсестру, когда та снова принесет лекарство. Я согласилась, ведь это должно было быть весело. Но когда я сделала так, как сказала мне Ная, на меня надели смирительную рубашку. Меня жутко оскорбило то, что Ная, как всегда, осталась в стороне. Пока я, скорчившись в неудобной позе, лежала на полу, она развалилась на моей кровати и громко смеялась. В тот момент я поняла, как же я не хочу её видеть. Я сказала ей, а затем прокричала, чтобы она ушла. Я повторяла, раз за разом всё громче и громче, что хочу её забыть. Странно, но она послушалась. Она ушла, дав мне возможность её забыть. Правда, вместе с ней я забыла и всё остальное... Через несколько месяцев меня перевели в обычную больницу, а потом и вовсе выписали. Сколько врачи ни старались, я ничего не могла вспомнить. Рассказы моих родителей и всяческих знакомых тоже не приносили пользы — я выслушивала от них, что я была одиночкой по жизни, и понимала, что тут что-то не так, что я должна вспомнить что-то другое. И вот сегодня я вспомнила всё. Всё, включая последние слова, которые сказала Ная перед своим уходом: «Я вернусь, как только ты меня вспомнишь». Теперь она снова со мной. Но теперь она не такая, как прежде — она изменилась, попросила у меня прощения и поклялась, что больше не будет ни одного преступления. Я ей поверила и простила её, и сегодня Ная уже предложила мне новую игру. Мне пора. Ная ждёт меня. Она говорит, что русская рулетка — это весело.