Это просто сон

Работы в больнице всегда было много: пациенты с пустяковыми проблемами и тяжелые больные – не важно, если они занимают время и мысли. Жесткий стул в собственном кабинете со временем стал удобным, приятные мелочи, как то: кружка, безделушки, подаренные на Рождество, несколько «обязательных» горшков с цветами - постепенно занимали свободное пространство стола. Коллеги радовались, видя среди ручек и больничных бланков свой презент, Джон же на них просто не обращал особого внимания. - Этот доктор Уотсон такой милый, - восторженно шептались за его спиной медсестры. Джон старался улыбаться им, смеяться в компании других коллег, в общем, вести себя как обычный нормальный человек. В другое время и в другом месте это у него, может, и получилось бы, но слишком часто его лицо мелькало на страницах газет каких-то полгода назад. Поэтому в его веселость не очень-то верили, похлопывали по спине и выражали сочувствие. Это-то Джон и ненавидел больше всего. Последний пациент - красное горло, насморк, сухой кашель – простуда, скучно – получил свой рецепт в половине седьмого вечера. По мнению Джона это было непростительно рано. Придумать, куда девать вечерние часы так, чтобы не чувствовать тоску и ноющую боль в сердце, у него так и не получилось. Вот и приходилось ему сидеть дома в одиночестве, иногда бросая взгляд на запылившийся ноутбук. Блог вот уже полгода как не пополнялся ни одной новой записью. - Просто найди себе компанию. Джон сделал круг по кабинету и остановился около шкафа, где на полке лежал человеческий череп. Единственная вещь в кабинете, которую он принес сам и не позволял никому трогать. - Раньше у тебя неплохо получалось общаться с людьми вне работы. Череп молча скалился и не желал поддерживать разговор. Джон обращался к нему по привычке – когда рука не поднялась выкинуть, а пустые глазницы будто сверлили настойчивым взглядом, такой диалог показался самым естественным выходом из ситуации, ведь их связывало гораздо больше, чем просто проживание в одной квартире. - А пока что иди домой. Джон подхватил куртку, ключи, трость и неспешно направился на выход. Нога снова болела, Джон прекрасно знал причины, но даже не пытался ничего исправить. Само пройдет, убеждал он себя, как и в прошлый раз. Пройдет, когда Шер… когда-нибудь. На выходе из больницы какой-то оборванец в криво повязанном клетчатом шарфе сбил Джона с ног, провел рукой по его шее и, даже не извинившись, скрылся за углом. Приземление вышло жесткое, трость отлетела в сторону, а локоть попал в выщерблину между плитками, что из глаз брызнули слезы. - Да что ж такое! – воскликнул Джон и растерянно огляделся. Все произошло так быстро, что кроме шарфа он и запомнить ничего не успел. - Вы не ушиблись? – Бетси, медсестра, новенькая, смотрит обеспокоенно, искренне желает помочь. - Нет… нет, - Джон тяжело поднялся на ноги, потирая ушибленный локоть. - Я видела его, - доверчиво сообщила Бетси и протянула Джону трость. – Высокий такой, худой, растрепанный весь, волосы черные, вьются. На меня взглянул, будто насквозь увидел! И глаза такие серые, знаете, я запомнила, потому что у моей мамы такие же. Ой, что с вами? Джон снова осел на землю, издав низкий стон. - Не может быть… Не может быть… - Вам плохо? Ударились? Наверное, сотрясение, давайте пройдем обратно в больницу. Доктор Уотсон? Одна запоздалая мысль, кем человек в красном клетчатом шарфе может оказаться, одна надежда в следующее же мгновение поставила Джона на ноги. Он грубо оттолкнул Бетси с дороги и что есть сил бросился бежать в ту сторону, где скрылся незнакомец. Догнать, догнать, вдруг это он, должен быть он, обязан… пожалуйста! В голове теснились отчаянные мысли, которые никак не получалось отогнать в сторону. Дыхание быстро сбилось, нога болела, хоть в прошлый раз она прошла мгновенно, никого похожего на его недавнего обидчика нигде не было. Но вот впереди мелькнули темные волосы и край шарфа… - Шерлок! – закричал Джон. – Шерлок, остановись! Незнакомец обернулся – статный молодой человек лет тридцати в черном плаще. Не Шерлок, точно. Джон обессиленно прислонился к стене и прикрыл лицо рукой. - Ведь это же был ты… - прошептал он, снова оглядываясь по сторонам, и дотронулся рукой до шеи. На углу призывно сверкал вывеской бар, Джон решительным, несмотря на хромоту, шагом направился туда. Иначе он просто не сохранит рассудок этим вечером. *** Такси остановилось около обшарпанной двери с бронзовым номером «16» - новым жилищем Джона. Таксист смотрел насмешливо и снисходительно и вообще чем-то напоминал того самого, который убивал своими таблетками, которого потом убил сам Джон. Протянув уже успевшие помяться в кулаке деньги и стараясь брезгливо не морщиться, Джон выбрался из машины и зачем-то помахал на прощание рукой. Ключи из кармана вытаскиваться не желали, а потом слишком сложно их оказалось вставить в замочную скважину, руки немного дрожали, а в голове было вязко, ни одна мысль не могла оформиться до конца. Джон был доволен своим состоянием. На ходу скидывая ботинки, ерзая ими о лестницу, громко, грозясь перебудить весь дом. А, впрочем, шум в обычно тихой квартире им будет даже полезен. Для разнообразия. Спать хочется нестерпимо, будто кто сообразительный подлил снотворное в его рюмку. Ну, ту, которую несли долго. Двенадцатую? Или все же четырнадцатую по счету… Вот только не уснуть бы на лестнице. Такие подвиги хороши были лет двадцать назад, а теперь могут обернуться серьезным больничным листом и адской болью в спине. И даже донести до кровати некому… Но ноги не слушаются, соскальзывают со ступенек, больной локоть снова встречается с твердой поверхностью, но Джону уже все равно… - Текила. Ты меня удивляешь, - голос знакомый, дыхание у самого уха шевелит волосы, тепло рук на плечах еще не забыто. - Шрррллккк, - прохрипел Джон. - Тс-с, это сон, только сон. Запомни это. Прошу. - Сон… Наверное, действительно сон, потому что наяву сильные знакомые руки никак не могут подхватить его, прижать к груди и перенести в спальню. Не могут бережно уложить на кровать, провести ладонью по волосам, по щеке, коснуться шеи, груди… Не могут. Потому что Шерлок умер полгода назад. - Не уходи, - с трудом прошептал Джон. – Ты мне не снился раньше. - Снился, - усмешка, нежность, уверенность, как же ему этого не хватало, - только ты не удосужился это заметить. Язык не слушается, вместо ответа из горла вырывается хрип, глаза открыть никак не получается, чтобы увидеть, убедиться, допустить возможность… - Не сопротивляйся. Это снотворное, Джон, довольно сильное. - Зззччмм, - из последних сил. - Увидеть. Прикоснуться. Оказывается, мне сложно работать и функционировать на привычном уровне, когда тебя нет рядом. Если бы мог, Джон бы сейчас расхохотался, но вместо этого он всхлипнул и окончательно провалился в сон… В сон, где Шерлок начинает расстегивать пуговицы на его рубашке. Так медленно, обстоятельно, не похоже на его обычные порывы и импульсы. Проводя пальцами по оголившейся коже, вычерчивая причудливые фигуры вокруг сосков, ладонью, нежно, прикасаясь к шраму от пули. Иногда его дыхание совсем близко, словно он хочет, но не решается поцеловать. И кожа вспыхивает от прикосновений, желая чувствовать еще, еще… а тело выгибается, следуя за руками, чтобы не потерять контакт. - Ты хочешь, Джон? – шепот, который Джон не слышит, но откликается на него, просто на голос, низким стоном и давлением в паху. – Глупый вопрос, - усмешка. А после легкое прикосновение к губам. Поцелуй будто неуверенный, просто касание, немного приоткрыв рот, словно снова привыкание, просто ощущение близости. И затем осторожно языком, прослеживая изгиб губ, медленно, но зажигая огонь где-то внутри. Хочется ответить на поцелуй, жадно, чтобы воздуха не хватало, прикусывать, посасывать, играть языком. Но остается только чувствовать, как невыносимо нежно Шерлок просовывает язык ему в рот, проводит по небу, кончиком касается его языка… Как при этом руки блуждают по лицу, спине, бесцельно, лишь бы прикоснуться… - Это просто сон, Джон, запомни, - снова шепчет Шерлок, будто Джон с первого раза понять не может. Пусть будет сон, лишь бы он не кончался… никогда. Шерлок теперь целует его грудь. Быстро, отрывисто, будто оставляет метки, от которых тело пробивает дрожь. Его волосы иногда щекочут кожу, а руки сжимают талию крепко, будто не желают отпускать. Движения теперь торопливы. Джон не может пошевелиться, как бывает порой в кошмарах, вот только сейчас это самый прекраснейший сон. Джон может только стонать и чувствовать, знать, кто сейчас возится с ширинкой на его брюках, стягивает их рывками, больно задевая кожу. Кто проводит рукой по его члену поверх боксеров, чуть сжимает и дотрагивается губами. Пусть даже все это снится ему, пусть сознание затуманено и выдает причудливые картины… зато хоть так Джон может почувствовать Шерлока рядом с собой. Он точно знает, что сейчас этот Шерлок пальцем проведет по венкам на его члене, доберется до головки, на которую посмотрит пару секунд, наклонится и проведет по ней языком. Что теперь он не будет спешить, постепенно принимая в себя все глубже и глубже, сжимая губами, играя языком… а потом Шерлок отстранится. - Я слишком зависим от тебя, Джон. Но как же это логично! – восклицает он и раздвигает ягодицы Джона, приникая ртом. Да, теперь его снова нужно подготавливать, полгода прошло. Напористо, энергично, что Джон снова выгибается и, кажется, мечется, сминая простыню, и все еще не может открыть глаза и ясно почувствовать, прочувствовать. Шерлок подтягивает Джона к себе, к краю кровати, проводит руками по его ногам, по всей их длине, задерживается на ступнях, а затем ведет обратно, приближаясь к паху ближе, ближе, распаляя, возбуждая еще больше и Джона, и себя. Джон жаждет ощутить Шерлока внутри себя и подается навстречу. Шерлок понимает сразу же, входит одним коротким рывком, полностью – не сдерживается. Начинает двигаться, постепенно ускоряя темп, сжимает член Джона, поглаживает его, водит рукой вверх-вниз... и Джон знает, как Шерлоку не хватает его прикосновений. Взаимных ласк, когда пальцы путаются в черных кудрявых волосах, а губы оставляют на коже яркие следы. Не хватает его сопения и прикусывания мочки уха, ног, обвившихся вокруг талии. Не хватает глаз с расширенными от страсти зрачками, пристального серьезного взгляда, от которого можно кончить в один миг. Шерлок постанывает, он явно уже на грани. Пара толчков, и он изливается в Джона, судорожно, торопливо дергаясь. Джон слышит это, чувствует, почти видит… и его тоже накрывает оргазм… *** Утром Джон проснулся с тяжелой головой, мерзким привкусом алкоголя во рту и огромным синяком на локте. Вчерашние события помнились с трудом, только боль, бар, алкоголь и таксист. Мерзкая улыбка последнего – это последнее, что мог воспроизвести в памяти Джон. - Зато помогло, - констатировал он и усмехнулся. Иногда лучше не помнить. Он знал, что каким-то образом добрался до кровати, разделся и рухнул поперек. А еще… он, вероятно, мастурбировал, судя по следам спермы на руке и простыне. Ну да все возможно, любая разрядка не помешает. На работу удалось приехать вовремя. Джон кивнул охране, миновал холл и направился к лифтам, когда его окликнули. - Да? - Ох, доктор Уотсон, вы забыли свою трость вчера. Я ее подобрала, вам же без нее сложно, да? Джон с удивлением уставился на Бетси и расхохотался. Он совершенно забыл про трость, про хромоту, вообще обо всем забыл, надравшись вчера в баре. А сейчас даже нога не болит. Так уже было однажды… - Прости, Бетси, - мгновенно став серьезным, сказал Джон. – Спасибо за трость. - Вы догнали того человека, да? - Почему ты так решила? - Просто вы… будто расслабились, у вас взгляд даже другой. Счастливее. - Нет, я не догнал его. - Может, вам приснилось что-то хорошее? Знаете, сны ведь так влияют на нас! Мы можем… Дальше Джон уже не слушал ее. Он рванул вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, заперся в своем кабинете и прислонился лбом к холодному оконному стеклу. - Это был всего лишь сон, – упрямо прошептал Джон, в укор вспоминающимся подробностям. - Всего лишь сон… - повторил он, обращаясь к черепу. А затем убрал трость в шкаф и приготовился принимать пациентов, сел за стол, бессознательно проводя рукой по шее, в том месте, где его касался Шерлок этой ночью… где остался невидимый ему красноватый след… - Сон.