Этот мир был основан на прямых углах, избавлен от изгибов дефектной кривизны.
Ровные, высеченные грани - безупречно отшлифованная поверхность помогала теснее располагать элементы, максимально сокращая ничтожные миллиметры меж ними.
А тени - круглые. Форма, которая при сплочении всегда оставляла бы вакуум; хаос, созданный взаимодействием шатких текстур. Форма, преданная анафеме, призванная ересью - и недосягаемым таинством.
Тени нельзя поднять с почвы и сгрести в охапку - фантомной плоскостью они плывут под ступнями, неприступные, как луна, сбитая в серебряную окольцовку.
Для целостного впечатления о какой-либо материи достаточно изучить лишь одну её клетку. Раскрыть нехитрый шифр компонентов и только затем совмещать пропорции.
Странник не судит о блоках, как о близнецах - каждый из них уникален и подвергается тщательному анализу.
Их же блоки - скучно-однородные, бетонно-холодные, не способные взрастить жизнь из семян растений - шаткое нагромождение, зависшее в бесконечной чёрной пустоте. Его трудно расколоть на острые щепки, разрыхлить мягкой мукой или сжечь дотла - прочная короста на призрачной ткани пространства.
Источник света - кисло-лимонного, знойно-терпкого - плавно развеян вдоль шафранового склона - ничтожный маяк в тёмной пропасти. Странник не мог назвать Край своей родиной - словом, обычно наделённым отрадными отеческими чувствами. Остальные же Эндермены - не кровные братья, скорее безличные дубликаты, призванные защищать Дракона.
Высший литосферный слой - природная мембрана, перегной некогда по ней ходящих и тепло ныне живущих.
Колыбель - и могила.
Плодородная земля приятно греет руки, медленно остывая в потухающем пламени закатного солнца, облекаемая прохладным течением ночного воздуха.
Странник не причиняет блоку никакого вреда - длинные руки могут лишь цепко вырвать его из рельефа, компактно уменьшить и крепко зафиксировать. Сухие комья, ещё удерживающие влагу утреннего дождя, сыплются с рёбер куба, притупляя его безукоризненную прямоту. Пожухлые травинки безвольно сминаются в разрушенном покрове, рассекая грубые борозды чернозёма тонким зелёным швом. Всего лишь вегетативная крупица, зарытая на небольшой глубине, но спустя неделю даже сквозь неё пробьётся хрупкое и худосочное дитя лугов, взлелеянное полуденным солнцем и разгульным южным ветром.
Блок, несомненно, принёс бы пользу, сумев накормить или же смягчить ночлег, но Странник сомневался, что тот сможет прижиться в Краю - адском пекле, овеянном огненным дыханием Дракона, выкованным из пылающей лавы.
Его собратья, как и он сам, походили на бездумных тружеников, безжалостно посланных на погибель в агрессивную для них среду, в надежде обнаружить нечто пригодное для их скромного социума.
Вода - жгучая и хлёсткая - наполняла здесь каждую частичку суши и атмосферы, незримо витала в чистой лазури, ниспадала шумными ливнями, взбешённо вгрызалась в сырой серп берега, орошала изумрудные долины - неуловимая и животворящая.
Остальные же страдали от горячих лучей солнца, грозившего испепелить, - благо, Страннику удавалось мгновенно возвращаться домой ещё до его появления. Обычный разговор с этими обитателями причинял неудобства вследствие немалой разницы в росте - он был выше практически в два раза, способствуя возникновению определённого звукового барьера из-за тихого голоса. Да и редко кто отвечал на его вопросы, напрягая откинутую назад шею. Они лишь подозрительно косились на блок в руках и настороженно молчали, размышляя - украсть или же уйти от греха подальше, рискуя быть взятым, как данный предмет.
Это закоренилось в нём безусловным рефлексом - не клептомания, а научный интерес - забирать всё, что было чуждо структуре его родного мира: будь то песок, взмыленный пенистым прибоем, или же колючая роза. Ночью цветы скрывали свой лик, смыкая нежные лепестки, сонно склоняя набитую пыльцой голову, утаиваясь, как и вся дневная сущность. Они знали - враг бродит где-то рядом, притвориться трупом - не оказаться им на следующее утро.
Любая активность прерывалась, дремля под вороным крылом тьмы, парящим над безмолвным полем. Именно тогда умерщвлялись яркие краски, ровный кобальтовый тон отбрасывал всепоглощающую тень, свято хранящую под сумрачным покровом нежданных обитателей. Россыпь сверкающих звёзд - единственное, что отличало Край от этого места.
И, честно говоря, он до сих пор не мог определить результативную причину пребывания здесь.
Непропорционально длинные конечности помогали Страннику быстрее преодолевать расстояние, перепрыгивать через три яруса одним махом, лучше обозревать горизонт. Тёмное тело позволяло сливаться с ночной мглой, освещая спонтанный путь аметистовыми искрами.
Ведомый скукой, он безутешно направлялся на восток, в поисках чего-то нового.
***
Крипер осознавала, что её зелёная окраска - необходимый камуфляж, что бесшумный, но скорый шаг - гарантия успеха в случае побега. Плата за жизнь была справедливой - отстранение от общества и, честно говоря, охотно взаимное.
Девушка пряталась в густой чащобе, уверенная в собственной незаметности, предпочитая коротать время в одиночестве.
Ночью локация сотрясалась от тяжёлого топота, лязга свистящего в воздухе оружия, злобных рыков зомби. Пугливая и чересчур чувствительная, она торопилась уснуть, дабы не наблюдать кошмар наяву.
...она недоумевала, как её обнаружил Странник, почему выбрал именно этот биом и главное - откуда он появился. Крипер прищуривалась, старательно фокусируя взгляд на тлеющих в мраке глазах, пытаясь не упустить его из виду. Пристальный взор вызывал леденящий озноб - он сковывал и подчинял, но девушка упрямо продолжала поддерживать зрительный контакт - по собственной воле, со страхом ожидая последствий.
Она многое слышала о мистической способности перемещаться сквозь пространство за сотые доли секунды, о его мрачной натуре и угрюмой несговорчивости. Подобные суждения составляли пугающее впечатление, и она заранее приготовилась к худшему, импульсивно решаясь на экстренное отступление и тут же пресекая трусливые побуждения.
Не скрыться.
Эндермен неумолимо приближался, бесцеремонно подхватывал её на руки и внимательно изучал, никак не комментируя свои действия, находя это ненужным.
Крипер раздражённо шипела, отчаянно-резво брыкалась ногами, мол, я живая - не куст какой-нибудь - сейчас же поставь меня обратно, покинь мою личную территорию! Но - тщетно. Оскорблённая до глубины души, она противоречиво смолкала, обессиленно обмякшая. Плечи прищемила боль - от долгой хватки нарушился приток крови, и мышцы задеревенели.
Странник не торопился возвращать её на стылую землю, рассматривая.
Внутри - сыпучее, порох и песок, готовое детонировать в любую минуту. Ладони сводят конвульсии - панически хочется выбросить взрывоопасный материал куда подальше, но он продолжает бережно его держать, благоговейно ощупывая внешнюю оболочку. Кожа - хрусткая и тонкая, как сухая листва.
Крипер неловко улыбалась - нервозность ли, реакция на стресс - обезоруживающий посыл, призыв к примирению и компромиссу.
Уголки губ изгибались вниз - врождённая мимика, отражающая лишь негативные эмоции, клеймо вечной скорби.
Эндермен не отпускал - холодные пальцы прочно вцепились в тело.
Пустые очи девушки неотрывно следили за тёмным лицом. Мнилось - в них притаилась мерцающая дрожь, то, что вызывало в нём смутный страх и зарождало невыносимую грусть.
Странник обнимал её в порыве безумной тоски - утешая, обеспечивая защитой.
Он понимал.
***
Примитивный цикличный алгоритм - вот и вся их возвеличенная жизнь. Тело запрограммировано и действует механизмом, без сбоя. Система, сокрушив которую - умрёшь. Помеха в ней - союзы, пусть даже с равными тебе.
Коротать вдвоём ночь - приятнее. Совершать беззаконие самим фактом сплочённости - лучше вдвойне. Странник до сих пор не знает её имени, но уже уверен, что сможет отличить из тысячи идентичных. Взгляд Крипера выхватит из любого мрака черты, ставшими родными.
Есть вещи, которые украсть нельзя, как небо или же иное метафизическое. Вещи, которые не уничтожишь никаким взрывом.
Ошибка сущности - в недоступном, вернее, догадках и сомнениях.
Болен тот, кто
задумывается и неминуемо находит ответ извне.
Пусть вопросы ещё не имеют точных формулировок, лишь зреют на периферии сознания, но одно кажется нетленно истинным и правильным - догмой:
Лучше жить не для
чего-то, а для
кого-то.
Приносить себя в жертву ради гибели человека они больше не намерены.
