Лекарство от отчаяния

От имени Марио Гетце. Мне снится сон. Впереди огонь. Всё охвачено рыжими бестиями, их языки касаются босых ног, провоцируя рану за раной. Я бегу, не разбирая пути. Дороги – мне незнакомые. Сверху – ночной мрак. Ни света луны, ни отблеска фонарей – ничего. Я бегу, спотыкаясь и падая. С каждым разом труднее вставать. Позади – огонь. Меня бросает по сторонам, как цепь от якоря в страшную бурю. Я – цепь, и не могу уже сделать ни шага. За руку меня держишь ты, мой якорь. Всё успокаивается, вокруг светлеет, на замену пламени приходит тишина. Мрак рассеивается для рассвета. Я стою на берегу чего-то необъятного, ощущая себя не более чем песчинкой. По сравнению со всей Вселенной я – моль. Но ты – превосходнее всех вершин. Я держу тебя за руку, и чувствую, как всё встает на свои места. Мы – пара влюбленных. Огонь – в камине. Волны – в бокале вина. Ты касаешься моих босых ног, и я не чувствую ран. Моё спокойствие, твоё дыхание, закатный вечер. Я просыпаюсь и чувствую себя освобожденным. Весь мокрый от пота. К коже прилипает тонкая мятая простыня, пока ты рядом, свернувшись калачиком, тихо сопишь себе под нос. Я знаю точно: мне достаточно только приблизиться к твоему уху, чтобы ты очнулся. Осторожно поглаживая твою поясницу, я привыкаю к темноте. Кошмар становится не более чем сном. Явь – более чем моим счастьем. Ты переворачиваешься на другой бок. Твои губы размыкаются. Ты пытаешься дышать через рот, и я не могу удержаться, чтобы не вообразить себя спасателем. На сей раз я – твой ангел-хранитель, я вытаскиваю тебя из волн бурного сна. Ты просыпаешься мгновенно, отвечаешь на поцелуй и обхватываешь ноги вокруг моей талии. Ты – весь мой. Я всецело принадлежу тебе. Всё на своих местах, пока ты аккуратно постанываешь, выбивая из меня все силы. Огонь – впереди меня. Огонь – в твоих глазах. Я растворяюсь в происходящем. Я – песчинка в своем восприятии. И мне до одури хорошо в данный момент. *** Так трудно держать телефон в дрожащих руках. На часах – без двенадцати двенадцать. У меня остается всего ничего, чтобы собраться с духом и набрать необходимый номер. Мое лекарство от отчаяния где-то далеко. Всё в этой же стране, но как будто в другой галактике. Мне снова снятся кошмары, только просыпаюсь я в одиночной кровати, сбив простыню на пол, ворочаясь и корчась на мокрой подушке. Недели две затяжной меланхолии. Уж лучше бы я страдал от бессонницы, чем каждую ночь сгорал в небытие. Уже без десяти, и я не успеваю уловить нужное время. Сломя голову, я бегу по гостиничному коридору. Знаю, что за каждой дверью – игроки «родной» «Баварии». За некоторыми из них балуются в постели. За другими – отпивают из горла дорогое шампанское. За следующими – провожают уходящий год в слезах. За нужной мне – Бастиан Швайнштайгер, вечно веселый лавелас в компании очередного порно-шедевра. Стук, шорох за дверью, громкие шаги, тихий мат. Без семи двенадцать. - Марио? Нужна компания? - Скорее. Нужен твой телефон. Пожалуйста. Есть номер Ройса? Я никогда не называю его по фамилии, но так быстрее. Чувствую себя последней бездушной скотиной, но так спокойнее. Без лишних слов Бастиан отдает мне свой телефон и указывает в сторону ванной: - Чур в моем номере, а то тебя потом не сыщешь. Плюс – у меня не на чем покончить с собой. Я прохожу внутрь и почти что успеваю заметить поставленную на паузу картинку. Кажется, я знаю это лицо. Приоткрытый рот, манящие губы, взгляд, полный похоти и разврата. Набирая нужный номер, дрожащими пальцами впиваюсь как можно сильнее в трубку. С первыми гудками вспоминаю то лицо с экрана. Марио Гомес. Голый. На телевизоре Бастиана Швайнштайгера. Почти что в новогоднюю ночь. Мысль прерывается так же быстро, как стучит мое бешеное сердце. На другом конце телефона Марко сонным голосом вопрошает: - Басти? Ты чего? Почему ты мне звонишь? Никаких предисловий. У меня остается четыре минуты. Пора начинать переходить к самому главному. Дрожь успокаивается, кошмары отходят на задний план, ведь со мной совсем близко – лекарство от отчаяния. Шепот, едва различимый, даже не узнаю собственного голоса. Но я-то знаю, что Марко его расслышит в первый же миг: - Чернь, пьяный разврат и страх. Страх, что я сделаю что-то не так. У меня это впервые – и ты это знаешь. Мне снова 18 лет. Мне нравится это волнующее ощущение, когда ты прикасаешься к внутренней стороне моих бедер. Ты близко, и я различаю твое дыхание на своих ключицах. Сейчас всё мое тело – сплошная эрогенная зона. Ты знаешь это, поэтому действуешь увереннее, чем минуту назад. «Открой мне свои тайны, - говоришь на выдохе, - шелести ими на мягких губах, на пьяных губах, что влекут меня». В полном мраке ты – мой дьявол, и я же – твое искушение. Ты входишь медленно, боясь за меня, я знаю, что боясь. Однако не подаешь вида. Ты смотришь на меня и одновременно сквозь. Ты касаешься моих губ и слизываешь после алкоголь с моих пальцев. Я боюсь… Внезапно на заднем плане раздается бушующий шум. Отголоски этого стучания эхом передаются в соседнюю комнату, где сейчас находится Бастиан. Я понимаю, что на часах – ровно двенадцать. Я не успел сказать больше, но надеюсь, что достаточно. Собираюсь продолжить, но ты решаешь за меня: - С новым годом, Марио. Передавай привет Басти. Звон телевизионных часов стучит в такт телефонным гудкам. В следующий же миг за окном расходятся громогласные фейерверки. Слышен крик и радостные возгласы. Я на ватных ногах выхожу за дверь, сталкиваясь взглядами с бледным, как стены для душевно больных, Бастианом. У него на глазах застыли слезы, а застывшего Гомеса больше нет на телевизионном экране. Ровно, как и нет рядом с нами в комнате. Черт знает, где сейчас Марио. И уж точно, где сейчас Марко. Швайнштайгер открывает бутылку брэнди. - Элитный напиток. Подходит для ситуации. Отпивает прямо из горла и протягивает мне. Я поддаюсь. В ушах звенит смешанное постукивание часов, гул телефонных гудков и ядовитое «с новым годом, Марио». Мне больно, и постепенно возвращается весь ужас ночных кошмаров. Я часто моргаю, лишь бы не заплакать, и Бастиан предлагает насытиться хоть воспоминаниями. Снимает халат с плеч и остается в одних трусах. Красивый Швайнштайгер в одном нижнем белье. Он говорит: - Закрой глаза и представь, что тебя ласкает тот, кто тебе нужен. Я сделаю то же самое. Он подходит ко мне, медленно, но уверенно. Подготавливаясь. - Ты – сверху или снизу? Сегодня у меня нет никаких сил. Одного отрицательного мотания головой достаточно, чтобы Бастиан перенял всю инициативу на себя. Он стягивает с меня футболку, ласкает соски и языком обжигает ключицы. Умом я понимаю, что передо мной – Швайнштайгер, тело же хочет ласки другого человека. Постепенно касания становятся похожи на манеры Марко. Бастиан превращается в Ройса. Я сижу с закрытыми глазами, окончательно голый, напряженный и смиренный. Чужие губы обхватывают кольцом мой член, и, наконец, из моих губ доносится что-то большее, чем тяжелый выдох. Я начинаю получать удовольствие. *** От имени автора. Бастиан обхватывает Марио за бедра. Его движения плавные, методичные, словно отсчитанные по секундам. Он заглатывает и выпускает дыхание, играется языком и проникает еще глубже в сознание Гетце. Первый стон заменяет другой. Марио запрокидывает голову и обхватывает влажными ладонями короткий ежик волос напротив. Бастиан двигается быстрее, доводя до изнеможения. Его губы мягкие, но настойчивые. Он отстраняется на несколько секунд, чтобы уложить Марио на лопатки. Швайнштайгер в полной уверенности, что под ним находится другое, более зрелое тело. Воображение играет даже лучше, чем плотский инстинкт. Поцелуй напоминает танец в пламени, такой же буйный и нервный, страстный и обеспокоенный. Марио изгибается, выдыхает воздух и жадно глотает новые порции. Пальцы Гетце уже сжимают поясницу Ройса. Марио любит, когда Марко берет инициативу в свои руки. Блондин двигается грациозно, как кот, но так же небрежно, как будто связывается с рабом, а не с долгожданной наградой. Ройс раздвигает бедра, заставляя приподняться выше, запрокинуть голову до боли в шее, приготовиться к громким стонам, разрезающим мрак комнаты. Марко входит сразу до конца, влажный и гладкий, стальной и горячий. Его дыхание проникает прямо под кору головного мозга, заполняя собой всю вселенную вокруг. Ритмичные выдохи и полувдохи. Темп нарастает с каждой секундой. Еще момент – и Ройс переворачивает Марко на живот. Марио скользит коленями по твердому полу, не осознавая дискомфорта. Бастиан входит вновь, до конца. Останавливается на секунду, но вновь продолжает движение. Гомес под ним стонет всё настойчивее. Марио знает, как звуками своего мягкого голоса заставить Бастиана закричать от наслаждения. Доминант двигается резче, впивается пальцами в кожу до едва терпимой боли, но Марио терпит. Его стоны уже мешаются с хрипами, ведь дыхания становится всё меньше. Швайнштайгеру тоже трудно дышать: вот-вот из его губ донесется почти что звериный рык. Он с трудом заставляет себя отодвинуться. Выйти из любимого тела, чтобы опрокинуться на спину. Они всегда меняются ролями, лишь на немножко. Бастиан чувствует лопатками холод твердого пола, утыкается затылком, но не позволяет себе открыть глаза. - Садись на меня. Чувствуй меня. На ощупь. Не открывай глаз. Марио… Я люблю тебя. Гетце насаживается, кривлясь от боли. Каждый раз как будто в первый, по крайней мере сердце выпрыгивает из груди как ошалелое. Тело под Марио – обжигающее. Твердое. Манящее. Марко стонет, с каждым разом всё приближаясь к победному выкрику. Ему хорошо, а это главное. Через боль Гетце чувствует отголоски наслаждения. Чем дальше – тем больнее. Чем дальше, тем тело под ним с большей настойчивостью тянет его к себе. Рывками, дерзкими пальцами обхватывая бедра и сдавливая к низу. Марио чувствует в себе прилив оргазма. Ему не нужно лишней помощи. Даже если разговор идет о ласковых пальцах Ройса. Марио быстро водит рукой по собственному члену, кончая почти одновременно с Марко. Бастиан поднимается повыше, облокачивается на стоящий рядом комод. Тяжело отдышивается, пытаясь нащупать рядом простыню. Хочется накинуть ее на изможденное тело Гомеса. - Марио, малыш, пойдем, ополоснемся. Гетце распахивает глаза, впервые за долгое время осознав, что так же далек от эйфории, как близок к полнейшему отчаянию. - Бастиан, а ведь это всего лишь я, - голос, почти как поскуливание. - Точно же, - Швайнштайгер тоже открывает глаза, и сразу отворачивается. – Не важно. Пойдем, ополоснемся. Вокруг чернь, пьяный разврат и страх, что всё это ложь, граничащая с правдой. Марио не понимает своего наслаждения. На еще более ватных ногах, чем раньше, чувствуя внутри себя боль и последние шорохи удовольствия, Гетце доходит до ванной комнаты. Эти стены еще помнят: «Передавай привет Басти». - Где же ты, лекарство от отчаяния? - Что говоришь? – сквозь шум душа Бастиан не разбирает шепота мальца. Он, конечно, красив, и хочется обладать им снова… Но уж лучше смыть последние следы грязи и измены, проводить того до двери и уткнуться носом в экран, за картинкой которого доносятся настоящие стоны Марио Гомеса. Где он, этот Марио, сейчас? Никому не известно. Они потеряли связь. Один из них потерял интерес. Другой потерял надежду. Шум воды стихает в секунду, оставляя два продрогших тела в одиночестве. Вместо таблеток – сухие воспоминания.