Ярлыки

Натурал. Гетеросексуал. Возбуждают только женщины. Сколько еще ярлыков вешает это общество на то, что совершенно в них не нуждается? В отчаянной попытке все систематизировать, оно, словно ненасытное животное, тянется своими лапами до всего непонятного, пугающего, иррационального. Разрезает холодным ножом логики, а затем удовлетворенно нависает над разлагающимся трупом, думая, что вот оно - настоящее - перед ним, полагая, что только оно и смогло раскрыть истинную суть явления, не подозревая, насколько при этом ошибается... «Ошибается», - эхом раздается в голове. Господи. Гейл тянется за еще одной бутылкой виски и делает обжигающий глоток. Затем еще один. Морщится и опускает голову. Брайан бы наплевал... Брайан бы о таком не думал... Брайан бы послал общество на хуй и трахнул симпатичного паренька. Брайан бы... С недавних пор это стало привычкой - думать, что сделал бы Брайан. Кажется, этот персонаж слишком вжился в него, проник под кожу, въелся. И теперь Гейл чувствует себя ебанной змеей, которая никак не может сбросить старую шкуру. А она болит, свербит, жмет, мешает и еще куча подобных сравнений, которые словно пчелиный рой жужжат в голове. А чертов алкоголь не помогает. Просто не помогает. То, что поможет, - это секс. С красивой женщиной. С блондинкой. С шикарным телом. Теа? Он осознает себя по пути к ней в номер. Нахуй время, нахуй ее замужество, нахуй Рэнди, а с ним и всех геев, которые никак не хотят покидать его голову. Даже когда он напьется. Особенно когда он напьется. - Теа? - стук получается слишком громкий, и он эхом отдается в его голове. - Гейл, ты знаешь, который час? - у сонной Теи взлохмачены волосы и небрежно накинута какая-то кофта (черт их женщин разберет!) поверх тоненькой кружевной ночнушки. - Ты пьян? - раздается следующий вопрос. Блядь, да заткнись ты уже! И Гейл вламывается в номер, прижимая оторопевшую Тею к ближайшей стенке. Он впивается губами, раздвигает ее податливый рот и настойчиво трахает языком. Блядь, сколько же он не целовался с женщиной! Он и забыл, как это... Мягко. Никакой щетины. И как-то слишком нежно. Ключевое слово - слишком. И он целует еще более настойчиво в надежде получить тот драйв, ту страсть, ту жестокость, которую дают парни. Ту полную самоотдачу. Тот животный инстинкт. Тот чистый секс. То, что никогда не давали женщины. Кажется, Теа кричит и сопротивляется, но слишком слабо. Для галочки. Так что Гейл без проблем перехватывает ее запястья и удерживает их вместе одной рукой, а второй - уже задирает ночную сорочку. Слишком легко. Слишком безвкусно, и если бы он не был так пьян, то уже давно бы оставил эту идею, но... На Тее нет белья, а у него стоит. Пожалуй, поэтому он вместо того, чтобы уйти, без проблем подсаживает ее под бедра и резко входит, чувствуя, как она дрожит под ним. И как делает неловкое движение бедрами ему навстречу. - Не останавливайся... Гейл закрывает глаза, отдаваясь ощущениям, которые, словно морская волна о берег, обрушились на него. И вот он уже не в силах это прекратить: скомканные поцелуи куда-то в шею, хриплые стоны и... Рэнди из его головы, наконец, куда-то пропадает, и Гейл чувствует свободу. Пьяняще. И запах женщины... Позже, когда Тея дремлет на его плече, а он перебирает ее платиновые волосы, которые водопадом рассыпаются в его ладонях, Гейл чувствует, наконец, умиротворение. - Я натурал, - улыбается он интервьюеру и понимает, что говорит правду. Я ношу этот глупый ярлык, который подходит мне, как одежда на размер больше обычного. Она висит, рукава мешают, и ты понимаешь, что выглядишь в ней нелепо, но носить можно. Почему бы и нет, за неимением лучшего? Я натурал, но есть одно исключение. И имя ему Рэнди Харрисон.