Just This Once

Чародейке Аморе всегда мастерски удавалось залезть в душу. Ее ядовитые речи и сладострастная улыбка не просто заставляли мужчин преклоняться перед ней. Она уничтожала их, сживала со свету, потому что никто из них не был достаточно хорош для нее. Среди всех этих воинов, колдунов и царей, лишь один мужчина занимал ее мысли. Всегда только он. И если на этот раз оборона Тора рассыплется после тысячелетия их смертельной игры, никто его не осудит. Только в этот раз. Она призывно обхватила коленями его бедра и откинулась на столе в его комнате. Ее роскошные золотистые волосы, соскользнув, обнажили бледную шею в недвусмысленном намеке. Кончиками мозолистых пальцев он проследил ее манящий изгиб, наклонился, и повторил этот путь губами, откровенно лаская языком. Когда с ее губ сорвался протяжный вздох, тихий и полный желания, он остановил поцелуй, коснувшись яремной вены, жарко дыша и ощущая, как под ее кожей кипит кровь. Он не собирался быть с ней нежным или осторожным. То, что происходило между ними было не любовью, а похотью, и Тор был уверен, что Чародейка хорошо это знала. Грубо кусая, он впился зубами в ее нежную кожу. В ответ она вскрикнула, закидывая ноги ему на спину, прижимая его еще ближе, хотя казалось, что ближе уже некуда, и Тору было слишком тошно от отрицания их связи, чтобы сопротивляться. Он усилил хватку на ее бедре, от которой у нее непременно останутся синяки. Захватывая ее в тиски, свободной рукой он схватил ее за волосы, одним движением намотал их на кулак и резко потянул. Со злым шипением Амора вывернула шею, невольно подставляя ее еще больше, и протянула руку через его плечо, чтобы попытаться вернуть ему болезненную ласку. В конце концов он мог легко покончить с ней. Было достаточно лишь увеличить давление острых зубов настолько, чтобы разорвать ее кожу и перекусить вену. Она знала об этом, как знал он сам. Зажатая под тяжестью его тела, практически обездвиженная, Амора почти физически ощутила, как пространство между ними пропиталось неприязнью, ее жизнь зависела от напора его зубов. Но Аморе было не в первой выпутываться и из более затруднительных положений. Она плавно провела холодными пальцами от его затылка по спине, пересчитывая позвонки и оглаживая поясницу, медленно опускаясь к бедрам, и проникла в штаны, обхватив его наполовину возбужденный член. С низким гортанным стоном Тор разжал зубы и выпустил ее шею, и этой короткой передышки было для Аморы достаточно, чтобы вернуть контроль над происходящим. Она успела отодвинуться прежде, чем он смог зажать ее во второй раз, подтянула ноги к груди и пнула, отталкивая его от себя. Злая ухмылка на ее лице, которая сопровождала ее действия, красноречиво говорила о том, сколько удовольствия ей это принесло. Захваченный врасплох, Тор отступил на несколько шагов назад, пытаясь восстановить равновесие, и растянул губы в оскале. Хоть их силы были неравны, она все еще была из Асгарда, а в этих местах всегда признавалось и чтилось право сильного. Амора изящно соскользнула с края письменного стола, поправляя волосы, и кинула на него хищный, но от этого не менее кокетливый взгляд из-под густых ресниц, и без страха подошла ближе. - Животное! - презрительно выругалась она, осторожно ощупывая свежие следы его зубов на своей коже. На краю ее сознания промелькнула мысль, что ей они нравятся. Ее ловкие пальцы прошлись по его бокам, проникая под тунику. Стянув ее, она бросила одежду на пол. Амора не была обеспокоена тем, чтобы изображать незаинтересованность. Словно зачаровывая, она не отрывала от него свой взгляд, пока вела его к кровати, опустив руку на напрягшийся под ее прикосновениями живот. – Может быть мне стоит обращаться с тобой как со зверем? Тор ощетинился, кровь прилила к его лицу, когда он открыл рот, чтобы возразить. Но Амора оказалась быстрее. Тихий шепот заклинания, и толстая полоска кожи обвила его шею. В ее руках появилась цепь, многообещающе звеня металлом, обратный конец которой был уже пристегнут к его ошейнику. В ответ на унижение, Тор яростно зарычал. Связанный, словно собака, он с ужасом для себя обнаружил, что ему это нравится. – Отпусти меня, ведьма, – грозно, насколько это позволяло его положение, предупредил он. Его глаза, словно заряженные электричеством, угрожающе сощурились. Самодовольно ухмыляясь, Амора обернула цепь вокруг своего кулака и звонко дернула так, что он был вынужден склонить перед ней голову. С одобрительным смешком она понесла губы к его уху, и, когда она заговорила, ее голос был едва уловим: – Всему свое время, щенок.