Thanks For The Memories

Последняя ночь вместе. Последняя в этом году. Завтра Он снова уедет, улетит на другой конец страны, чтобы вернуться к ней. Усталый зайдет домой, где Она встретит Его нежными объятиями и жаркими поцелуями. Он улыбнется, поднимет Ее на руки, закружит, целуя, по комнате. Он будет шептать Ей о том, как скучал, о том, как Ее не хватало эти несколько недель. Завтра Он снова будет счастлив. С ней. А сейчас, Он с тобой, сейчас Он рядом. Он обнимает твое обнаженное тело, проводит рукой по волосам. Твоя голова лежит на Его груди, ты слышишь Его сердцебиение, Его тихое дыхание. В мыслях проносятся картины сегодняшнего вечера – он почти такой же, как и всегда с Ним. Концерт, его счастливая улыбка и нежный голос, свет софитов, крики толпы, пальцы, с любовью перебирающие гитарные струны. Иногда казалось, что даже железные струны своей гитары, Он перебирает с большей нежностью, чем твои волосы. Ты стоишь в первом ряду, прямо перед ним, смотришь и подпеваешь. Всматриваясь в Его лицо, ты видишь, как капельки пота стекают по нему, как жадно Он глотает воздух, чтобы не задохнуться от обилия слов. Снова улыбается. Он почти не смотрит на тебя, взгляд его блуждает в толпе. Он делает вид, что не знает тебя, что ты просто одна из тысячи. Просто девушка у сцены. А ты пропускаешь через сердце каждый звук, каждое его слово, каждую его улыбку, обращенную не к тебе. Последняя песня. Он знает, что тебе это не нравится. Прежде чем начать играть, пока его друг говорит что-то фанатам, Он смотрит на тебя. Смотрит так, словно просит прощения, но не сожалеет. Ты молча киваешь и уходишь. Пробираясь сквозь орущую толпу, ты слышишь аккорды когда-то любимой песни. Слезы текут по щекам, а Он там, Он поет. Ты давно уже перестала считать, в который раз ты вот так уходишь, не желая слушать. А Он знает. Он не выносит твоих слез, и поэтому всегда оставляет эту песню напоследок, давая возможность насладиться им на протяжении всего концерта. Холодный декабрьский воздух освежает. Ты стоишь возле клуба, в горле все еще ком. Нервно сглатываешь и подставляешь лицо и руки навстречу снежинкам. Закрываешь глаза в надежде на чудо. Через несколько минут слышится гул толпы, покидающей здание. Уходишь в сторону, прячешься в темном углу, недалеко от черного входа и ждешь. Вот один из охранников вышел покурить. Желание сделать несколько затяжек настолько сильно, что ты двигаешься вперед, почти выйдя из своего укрытия, но потом вспоминаешь, что ты и так с трудом бросила курить. В этот момент в переулке появляется несколько фанаток. Ты наблюдаешь за тем, как охранник отгоняет их как можно дальше. Девушки ушли, охранник вернулся в клуб. Руки начинают замерзать, но ты продолжаешь ждать. Наконец, выходит вся группа и персонал. Они погружают оборудование в небольшой фургончик, садятся и уезжают. Все, кроме Него. Он остается. Ты не знаешь, что он сказал друзьям, какую причину выбрал, чтобы остаться. Тебя это мало интересовало, главное, чтобы он был рядом. Ты выходишь ему на встречу. Он улыбается, как улыбается победитель, сокрушивший своего врага, как охотник, поймавший свою жертву. Несколько неловких шагов вперед и, ты обнимаешь Его, так по-детски, наивно надеясь на ответ. Даже сквозь всю одежду, ты чувствуешь, что Он все еще горячий после концерта. Он обнимает в ответ, неохотно, и даже как-то снисходительно, поднимая руки. Боишься сказать, что скучала, боишься сказать правду, каждую секунду представляя, как Он уходит. Он же берет тебя за руку и ведет к твоей машине, припаркованной на другой стороне улицы. Вам опять повезло – толпа фанатов разошлась после отъезда фургона с остальной частью группы. Садитесь в машину, ты рассказываешь Ему о том, как прошел концерт, о том, как тебя чуть не раздавили в толпе. Он молчит, закрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. Иногда, Он все же вставляет какие-то короткие ответы на все твои слова. А ты говоришь все что угодно, лишь бы не слышать эту тишину между вами, не слышать мысли в своей голове, которые так давно не дают покоя. Полчаса по центральным нью-йоркским улицам, и вы у тебя в квартире. Все как обычно – Он принимает душ, ты просто стоишь в комнате, глядя на его вещи, вдыхая запах его футболки. Когда шум воды стихает, ты кладешь футболку на стул, на котором Он обычно оставляет свои вещи, и садишься на кровать. Как будто, так и было. Он выходит из ванной, закутанный в одно лишь полотенце. Со светлых волос капли воды падают на бледное тело. Его далеко не идеальная фигура, была для тебя единственной желанной. Твое сердце пропускает удары, дыхание перехватывает. Улыбка хищника появляется на его безмятежном доселе лице. Несколько резких движений и Он уже навис над тобой. Бесцеремонно отправляет всю твою одежду на пол, следом летит полотенце. Горячее дыхание щекочет кожу, капли воды с его волос падают на твое лицо. Желание овладевает всем вашим существом. Дикое животное желание. И вот оно, послевкусие победы. Он бы закурил, если бы курил. Ты не знала, о чем Он думал. И, наверное, не хотела знать. А в голове снова вертелся вопрос: Как много у Него таких как ты? Сколько их в Лос-Анджелесе, в Чикаго, в Аризоне и где-нибудь еще? Скольким девушкам Он дарит ласки, не любя? Этот вечер, эта ночь были рождественским подарком от него. В Рождество он будет с Ней, со своей любимой женой. А ты? Ты впервые проведешь его наедине со своими мыслями, с его песнями и фотографиями. Лежа в его объятиях, ты представляешь, как бы все было, будь Он твоим и только твоим. Ты готова даже поменяться местами с Ней, если бы Он хоть немного любил тебя так, как ее. Плевать на девушек в разных штатах, на девушек на одну ночь, на таких, какой была для него ты, ведь Он всегда возвращается к той, которую любит. Не к тебе. Каждая его поездка в Нью-Йорк заканчивается одинаково – душ, секс, утро. Во время завтрака, ты воображаешь, что Он принадлежит только тебе, и вечером Он обязательно вернется. Но Он уходит. Крепко целует, не возражает против твоих объятий и пропадает. Иногда на несколько месяцев. До следующего концерта, до следующих съемок в каком-нибудь телешоу. В этот раз было все точно так же. Утренний кофе и глазунья. Он расспрашивал о твоей жизни без него, об учебе в университете, о планах на Рождество. Он притворялся, что ему интересно, ты притворялась, что веришь. А потом он ушел. В этот раз, Он первый обнял тебя на прощание, поцелуй длился дольше обычного. «С Рождеством!», - последняя фраза, которую ты от него услышала. -С Рождеством! - тихо прошептала в ответ. Следующая ваша встреча произошла в середине января, когда его группа выступала в одном из концертных залов Нью-Йорка. Первый ряд, все те же песни. Вот только теперь Он спел эту песню в середине, а не в конце выступления. Недоуменно смотришь на Него, не понимая, что происходит. Он поет и смотрит прямо в твои глаза. Допевая песню, Он отворачивается и уходит на другой конец сцены. А ты пытаешься понять, что случилось. Концерт окончен, ты как всегда идешь к черному входу, зная, что через полчаса ты сможешь обнять его, сможешь прикоснуться к нему. Персонал складывает оборудование в машину, вот выходит группа. Смеясь, они что-то громко обсуждают. Выходишь из тени, показывая Ему, что ты здесь. Трое его друзей садятся в машину. Он, немного помедлив, смотрит на тебя, без улыбки, как будто даже не узнает. А потом садится следом за друзьями. Фургон отъезжает. Все тот же снег, как тогда, в декабре. Ты смотришь в след уезжающему фургону, в след уезжающему счастью. Слезы текут по щекам. Не смущает даже то, что ты стоишь без шапки, в почти двадцатиградусный мороз. В голове только одна мысль: «Он уехал. Уехал». Ты понимала, что это конец. Что Он не забыл или не смог, он просто не захотел. Все закончилось. И эта песня, как прощальный подарок, как последнее «спасибо», которое Он не сказал лично. Ты не помнишь, как добралась до дома. Как оказалась в собственной ванной. Глядя на свое отражение в зеркале, на потекшую тушь на лице, на красные глаза, ты думаешь лишь о том, что Он больше не придет. Не обнимет, не поцелует. Не будет больше жарких ночей, совместных завтраков и встреч у черного входа. Ничего. Никогда. Никто не знает, как скоро ты снова поверишь людям, как скоро сможешь полюбить кого-то, кроме Него. Но ты знаешь наверняка, что больше никогда не окажешься в первом ряду.