Я отомщу

      Капли воды звонко разбиваются о каменный пол, жалобной капелью вторя биению беспокойной души, что всё ещё томится в теле. Есть ли у неё вообще душа? Скорее всего, да. Ведь что-то сейчас сжимается в её груди, где-то внутри щемит от боли. Молодая вампирша, будучи заточённой в камере, не теряет пыла и боевой спеси. Огромные перепончатые крылья цвета запечённой людской крови сложены за гордо расправленной спиной. Она была в шаге от смерти несколько раз, а теперь и вовсе чувствует на себе её ледяное дыхание.       Темницу полностью заполняет мрак, но взор её уверен и жесток. Кому, как ни вампиру, чувствовать себя в кромешной тьме как дома? Перед глазами до сих пор вспышками мелькают картины прошедшего боя. Она видела, как благородный Тоширо, мерзко зайдя со спины, одним ударом клинка лишил её возлюбленного жизни. И в чём была его вина? Лишь в том, что в прошлой жизни Айрон был паладином. Прародитель боялся предательства, боялся собственной гибели, а потому не пожалел сильнейшего воина.       Отрешённо она обводит всё тем же взглядом дверь, в которую вот-вот заглянут её палачи. Слишком много она натворила за один коротенький бой. Паладины стояли стеной, белоснежными крыльями застя горизонт от вампирских глаз. Что ей было делать? Её предали, и она решила не оставаться в должниках у Тёмного Принца. На поле боя она без разбора убивала и своих, и чужих. Девушка даже не видела меж ними разницы, настолько гнев затуманил её рассудок. После победы вампиров её связали и доставили в крепость Принца. Перерождённая взаперти уже семь дней, без еды и воды. Семь дней она ждёт расправы, но по ту сторону двери только тишина.       Гнев окатывает девушку обжигающей волной, сжимая грудную клетку, словно тиски. Вот и они, жалкие шакалы Тоширо, пришли за ней, посмевшей пойти против без пяти минут Короля Такарских земель.       — Идём, Иштар, Тоширо будет рад тебя видеть.       Испепелив обоих взглядом, девушка, по иронии судьбы наречённая именем богини любви и войны, медленно поднимается и мерно вышагивает к двери. Жажда и голод дают о себе знать, но она старательно скрывает это. Ангел слишком гордая, чтобы позволить прислужникам чувствовать своё превосходство.       Её заводят в хорошо освещённое помещение, в котором уже находится тот самый Принц Тоширо. Тёмные локоны спадают на лоб, едва не закрывая его красные глаза. На коже, по цвету схожей с мелом, они ужасающе горят. Недаром паладины, упоминая в своих рассказах первую встречу с Прародителем тёмных, говорят, что лицом к лицу столкнулись с Красноглазым Демоном ночи.       Он улыбается ей, обнажив клыки, но в жутких глазах только гнев. Иштар нечего терять, вампирша одаривает тёмного таким взглядом, от которого даже у самого смелого паладина пробежал бы по спине холодок.       — Моя смелая воительница…       — Оставь фарс для тех, кто в это верит, Принц. К чему тянуть время? Я знаю свой конец.       — Напрасно. Мне ни к чему гибель такого сильного воина, как ты. Тем более чистокровной наследной вампирши, которых сейчас и так днём с огнём не сыщешь. Извинись за своё предательство, попроси пощады, и я сохраню твою жизнь, забуду то, как ты вела себя на поле боя, прощу тебе жизни наших воинов.       Её захлестывает обжигающей злостью, такой, что ледяную вампирскую кожу словно ошпаривает кипятком. И вновь картина гибели Айрона мелькает перед девушкой так, словно это произошло каких-то пару минут назад. Его последний крик, ошарашенный взгляд, которым он в последний раз смотрел на Принца. К глазам тёмной вновь подкатываются предательские хрусталики капель, но сила воли сильнее эмоций. Иштар берёт себя в руки. Никому никогда она не показывала свою слабость — даже возлюбленный, который был её соратником во всём, никогда не видел в лиловых глазах такой боли и тем более слёз.       Ночной воздух наполняет помещение прохладой сквозь открытое большое окно. Тёмный знает, что задел ещё свежую рану девушки. Ничто не выдает его внутреннего ликования, он спокоен и сдержан, как подобает настоящему Принцу, почти Королю. А в потрёпанной девичьей душе всё больше разрастается боль. Пульсирующим комком, где-то рядом с небьющимся сердцем, она отдаётся внутри, сжигая остатки благоразумия.       Не теряя времени понапрасну, Ангел срывается к окну в надежде сбежать из цепких лап Прародителя. Ослабевшие крылья с большим трудом распахиваются, готовясь унести свою хозяйку как можно дальше. Принц лишь ухмыляется, он знал, что она попытается спастись, оттого оставил окно открытым. По мановению руки створки с гулким грохотом отрезают девушку от мира. Бежать ей больше некуда, да и был ли этот шанс на побег? Даже если бы она упорхнула, сильнейшему магу Такары не составило бы труда вернуть её во дворец.       Всё тело вампирши сковывает необъяснимая тяжесть, руки и ноги замирают и на любые попытки пошевелиться отвечают категорическим отказом. Она подвешена в воздухе, обездвижена неведомыми доселе лучнице силами. Лукаво улыбаясь собственной проделке, Принц обходит несчастную кругом, словно акула жертву кораблекрушения. Что так забавляет его? Собственная иллюзия власти над ней или могущество, растущее с каждой полной луной всё стремительней? Он вновь чувствует себя вершителем судеб, оттого и рад сложившейся обстановке; жизнь молодой воительницы лишь игрушка в его руках, большего ему и не требуется.       Ещё один взмах руки, и запястья несчастной стягивают верёвки, подвешенные к потолку. Пальцами ног она едва лишь касается холодного мраморного пола, тщетно силясь выпутать руки из пут. Хлопает перепончатыми крыльями, похожими, скорее, на крылья летучей мыши, раскачивается, всё сильней раня кожу о грубые верёвки.       Что привело такое нежное создание на войну? Что ей мешало оставаться в фамильном дворце? Всё так же она бьётся, как птица, лишённая вольных полётов, но разум её уже не здесь. Он во владениях её рода, в Стеклянном Замке. Как в детстве она училась стрелять, беззаботно радовалась каждой молодой луне и как теперь из последних сил уворачивается от неизбежного. Перед глазами, кажется, пролетает вся жизнь, от самого начала и до смерти Айрона. Она не помнит себя после этого, для неё жизнь кончилась там, на поле боя.       Постепенно агония в лиловых глазах уступает место отрешённости. Воспоминания сокрушительной волной накрывают и без того измученную пленом вампиршу, и силы для борьбы окончательно покидают хрупкое тело. Безвольно она висит под потолком, смирившись с участью, которую сама для себя выбрала.       — Вот так, хорошая девочка. Ты сама сделала свой выбор, Иштар, я дал тебе шанс. Последний раз предлагаю, — шагнув к тёмной, Принц, вцепившись мёртвой хваткой пальцев в её подбородок, обращает непокорную к себе лицом, — тебе достаточно только попросить, и всё это прекратится.       Перерождённая молчит, глядя на Принца так, словно его нет. Будто видит перед собой пустоту и ничего, кроме неё.       — Извинись за предательство, и я осыплю тебя всем, чем пожелаешь, — своим дыханием теперь он обжигает её ухо. — Ты станешь Королевой Такары, будешь сидеть со мной на троне, родишь наследных принцев — только скажи. Думаешь, я убил Айрона из-за паранойи? Он бы не осмелился даже шагнуть в мою сторону с оружием в руках. Мне нужна Королева, достойная трона.       Каждое слово вампира жалит её изнутри, будто тысячи стрел вонзаются в кожу. Ангел словно отрезвела. Теперь она чувствует себя виноватой в смерти Айрона, она явилась причиной расправы над единственным дорогим вампирше человеком. С каждой минутой она ненавидит себя всё больше. Жизнь покидает её, оставляя после себя лишь физические ощущения, мучения совести и душевную боль.       Вернув утерянное хладнокровие, она вновь смотрит в глаза Тоширо, гордо и непреклонно. Теперь ей нечего бояться. Всё, чего хочет тёмная, – погибнуть, и лишь Властитель Тёмных может подарить ей смерть.       — Никогда.       Сквозь сжатые зубы она цедит всего одно слово и отводит пылающий гневом взгляд в сторону. Прародитель ожидал всего: криков; затяжных речей о том, что она никогда не будет с ним; мольбы о банальной пощаде без права на трон или уж совсем наилучшего — согласия на роль Королевы. Такого категоричного и холодного ответа он не ждал, видимо, поэтому злость моментально заполняет его и без того тёмную душу. Не помня себя от гнева, он отшатывается от неё, как от чумной, и молча продвигается к комоду. Подарить ей спокойную гибель Принц не собирается. Он открывает комод и принимается внимательно всматриваться в свой арсенал. Щипцы, ножи, плети и прочие инструменты аккуратно разложены на бархатном дне огромного ящика. Смиряя собственный гнев, тёмный сжимает в кулаке рукоять плети и, ухмыльнувшись, шепчет: «Как пожелаешь».       Вампирский слух намного сильнее, чем человеческий, несчастная без труда разбирает слова Тоширо. Слишком хорошо она знала Принца, оттого, видимо, и не надеется на лёгкую смерть.       Мраморную кожу спины обжигает плеть, настолько сильно, что вампирша не в состоянии сдержать крик. Ещё и ещё. Властитель Тёмных не скупится на удары, щедро расчерчивая спину своей жертвы увечьями от выбранного инструмента. Постепенно вампирша затихает, привыкнув к боли и отбросив её на задний план. Стиснув зубы, она молча переносит удары деспота, с нетерпением ожидая конца.       Плеть с гулким стуком рукоятью ударяется о противоположную стену. Взбешённый непокорностью Принц теряет интерес к этому занятью. Он пытается сечь бунтарку сильнее, но в ответ не получает ничего: ни криков, ни мольбы о пощаде. В укромном уголке тёмной души роится слабый огонёк надежды на то, что ему удастся добиться своего, но вампирша из рода Эривьер оказалась намного сильнее, чем он считал. Такая не должна выжить, она может стать серьёзной проблемой на пути его восхождения на престол.       Оценивающим взглядом он проходится по свежим ранам Ангела. Кажется, она смирилась с собственной участью, но дерзкий огонёк горит в её душе, несмотря на боль и унижение. В полубреду, слабо осознавая всё, что её окружает, она лишь смеётся в ответ на бездействие Принца.       — Неинтересно, когда твоей воле не подчиняются, правда, Тоширо?       — Мне не нужно твоё подчинение, смерти будет достаточно.       — Тогда займись этим. Вызов, брошенный Тёмному, вновь порождает гнев. И сам Прародитель пугается его объёмов. Глаза его застилает туманная пелена, а разум окутывается злостью настолько, что он и сам уже не ведает, что творит. Выхватив кочергу из стойки, он запускает её в огонь камина. Вальсируя, языки пламени обжигают металл, докрасна раскаляя конец инструмента.       Принц не медлит, горячим концом кочерги он прикладывается к свежим ранам вампирши, обжигая незащищённую плоть. Иштар распахивает лиловые глаза, заходясь оглушающим криком, машет крыльями, силясь избежать встречи с предметом мучений. Лишь озверевший садист, ухмыляясь совсем как сам дьявол, бьёт её пылающей кочергой как придётся. Нежные перепончатые крылья после встречи с металлом изорваны в клочья, из ран сочится чёрная кровь. Пару раз он даже насадил несчастную на острый конец кочерги.       Тяжело дыша, Иштар, кажется, совсем теряет остатки рассудка, трепыхаясь на привязи в предсмертной агонии. Отбросив и кочергу, Тоширо вновь направляется к комоду, больше всего ему хочется вырвать из её горла мольбы о пощаде, рассмеяться в лицо и уничтожить, но гордый Ангел несгибаема. Острыми как лезвие ножами, он полосует её кожу, с головы до ног осыпая тело порезами.       Капли чернильной крови звонко разбиваются о каменный пол, отбивая грустную мелодию, вторя последним биениям несчастной души, что держится за израненное тело из последних сил. Он мучает пленницу долго, без передышек, применяя весь свой арсенал изощрённых пыток, оттого Ангел совсем теряет счёт времени. Она лишь просит богов освободить её от жизни как можно скорее, а гибель, словно заодно с Принцем, не спешит к ней навстречу. Совсем скоро у неё не остается сил ни на что, лишь на тихое прерывистое дыхание, которое уже даётся ей с трудом.       Когда Иштар на пороге долгожданного избавления, Прародитель, предчувствуя гибель тёмной, с жестокой улыбкой молча наблюдает за тем, как вампиршу по капле покидает жизнь.       — Ты сама хотела этого, Иштар. Я дал тебе выбор.       — Запомни, Тоширо, — хрипя из последних сил, она медленно поднимает на него взгляд пылающих гневом глаз. Много ли сил ей понадобилось на это? Видимо, все, что остались при ней после всего пережитого, — я умру, но мои потомки, мой род тебе отомстит. Когда-нибудь молодая Эривьер полюбит паладина, и они вдвоём тебя уничтожат. Я не оставлю тебя в покое, бойся своей тени, Принц, я вернусь и отправлю тебя в Ад.       Лицо Тоширо искажает страх, доселе ему неизвестный. Слова Ангела больше похожи на проклятие, а огонь её глаз на всепожирающее пламя, в котором Прародитель видит гибель. Напустив на себя гневный вид, он замахивается на тёмную, но жизнь успевает покинуть её раньше, чем тяжёлая рука опускается на перепачканную в крови щеку.       Он приказывает унести её из дворца, обезглавить тело и сжечь, развеяв прах по ветру. Кажется, испуганный подобным предсказанием принц предусмотрел всё и окончательно уничтожил непокорную. Но страх и по сей день живёт в его душе, заставляет Принца озираться по сторонам. Прошло сто лет, род Эривьер забыл наследницу-бунтарку, и только фамильная книга хранит память о её судьбе. Лишь только одинокий ветер до сих пор разносит пепел тёмной по долинам Такары, нашёптывая лесной зелени: «Я отомщу».