Как Кощей с Горынычем Новый Год встретили

«Чёрт, как же трещит башка. Нечистый дух, что это было–то? Сколько же я спал?» — были первые мысли, посетившие проснувшегося Кощея, который боялся поднять голову от подушки, так как в ней разрывался набат и бил во все колокола, как на церквях, не давая возможности сосредоточиться. Это предупреждение о больших переменах в жизни, пока ещё неизвестно только, каких — промелькнула мысль и так же ускакала прочь. Только это была не единственная проблема, с которой пришлось столкнуться. Помимо звона колоколов, в голове стали взрываться петарды. Во рту был привкус, словно куры переночевали, а затем сбежали, оставив за собой следы ночного пребывания. Язык не ворочался, как у странника в пустыне, только для пущего эффекта на него в довесок гирю подвесили, а затем цементом залили — провернуть не удавалось. Факел изо рта стоял неимоверный, столбом того гляди дыхнёшь возле открытого огня и поминай как звали. Прямо, как у Горыныча при сильном кашле. А раз я не Горыныч, но смрадит, то какие могут быть причины неприятного ощущения и запаха утром изо рта?Пусть смерть и не страшна мне, но сейчас мне остаётся только размышлять. Как и что с этим можно сделать? Что нужно делать или чего лучше не делать, чтобы утром изо рта не воняло? Что нужно делать, это ясно как белый день, вот чего не надо делать, вопрос гораздо сложнее. Ну, если это не куры переночевали, а всё же «кошки нагадили», то у меня однозначно непорядки с желудком, надо будет сходить к врачу провериться, я хоть и бессмертный, а проблемы мне не нужны, столько жизней–то мучиться с язвой. Заодно к стоматологу загляну, рядом буду, чтоб и с зубами проблем не было, на запашец кариес влияет. Надо будет к зубной пасте прикупить ополаскиватель для рта с усиленным привкусом мяты — в рекламе видел, говорят, хорошо помогает, дышится свежестью. А там и у кардиолога проверюсь. Нравится мне, как они с ума сходят от вида моего сердца, вернее, его «присутствия» за пределами моего тела, да ещё и в виде иглы. Будто сказки никогда не читали. Первостепенные задачи я вроде запланировал, останется потом в ежедневник внести. Теперь надо вспомнить, что ж предшествовало моему теперешнему состоянию нестояния. Шестерёнки скрипят в мозгу, как в подшипнике, готовые от износу рассыпаться. Сводя ещё больше с ума. Видно, не смазывал их давно, надо яблочками молодильными себя побаловать. Придётся к змею в гости напроситься, какой у нас там праздник впереди? Дай, нечистый, вспомнить… Понял, что данная задача с несколькими неизвестными непосильна для бессмертного утром, так как вспомнить, какое сегодня число, не представлялось возможным. Навскидку должно быть вроде первое января, где–то вечер, по самым катастрофическим подсчётам, на край — второе; но шестое чувство говорило об обратном, одним словом, данную затею бросил, решив глянуть по календарю в телефоне — там–то точная дата отобразится. С трудом вытянув руку, нащупал на тумбочке телефон. Только ждала меня Птица Обломинго — это такая подлая птичка, которая выглядывает из–за куста и ржёт над тобой, а ещё ей может быть на тебя накласть, причём в самом прямом смысле слова, вот такие у этой твари манеры — телефон разрядился, а зарядить я его не сообразил. Ничего, позже всё исправлю. В своих размышлениях начал восстанавливать картину предыдущих дней и предшествующих событий своего состояния. Вот я сижу дома, размышляю, к кому в гости на новый год напроситься. Решение было — к кому, так как традиции менять не хотелось. Кто–то в баню ходит тридцать первого декабря, кто–то на фильм «Ёлки», а мы к Бабке Ёжке. Но что–то в этом году она не приглашает. Уж не замуж ли там вышла? А её теперешний кракозябрик решил нам всю малину испортить. Верчу в руках телефон, не решаясь нажать клавишу вызова, так как номер уже давно набран, мало ли что мне ответят, надо ещё и запасной вариант придумать, а такого на горизонте не было. Погряз в размышлениях, выпал из реальности. Как вдруг подскочил — телефон сам в руках ожил. Посмотрев на дисплей с именем звонившего, выдохнул: вспомнила, клюшка старая. Короче, это был звонок от Яги. Она позвонила, это было тридцатого декабря вечером с напоминанием, что тридцать первого всем скопом у неё. Помню даже, задал вопрос: «Будет ли Василиска?» Ответ, что будет, вдохнул жизнь в орган в трусах и дал надежду на весёлое времяпрепровождение. Должны были подтянуться Русалка с Котом учёным, Горыныч, Соловей разбойник, Серый волк с Иваном (спелись они после одного такого нового года, даже брак официально зарегистрировали), а я подумал, что ещё двумя соперниками, способнымии желающими залезть под юбку Василисы, меньше стало, а Горыныч мне не соперник, зелень пузатая. Дальше Кикимора с Лешим, у них тоже всё ладно и складно, праздники у нас в сказочном лесу очень даже сближают, как корпоративы у людей; Водяной, так он к Яге всё подкатывает, а она целку из себя строит и не даёт. Когда узнал, что Дядька Черномор будет, единственной мечтой осталось — только бы без своих богатырей, а то опять эта футбольная команда всех девок уведёт и по полю, тьфу, чёрт, по кругу прогонит, Спящая красавица со своими богатырями, Лихо и тот пришёл, Медведь с Лисой(не спится косолапому), Несмеяна, Емеля со щукой(такое тоже случается), Сивка–бурка…в дальнейших перечислениях потерялся. Однако помню, что на каждую даму будет приходится по пять мужчин, в итоге кто не прощёлкает зубами, не проморгает глазами, не прохлопает ушами, тот и окажется в зефире с шоколадом, а остальные будут довольствоваться тем, что останется. Кто принципиальный — сидят в уголке, наслушавшись вздохов, мастурбацией занимаются. Другие отрываются со своим полом, я ничего против не имею, сам так поступаю, чего страдать. В этом году я планировал быть в числе первых. Василиска — моя идея фикс. Кто смел, тот и два съел. У нас же дебри, леса, словом медвежий край, а значит, по–медвежьи и жить. Правда, обмануть большевиков, тьфу, что–то я заговариваюсь, мужиков и особей мужского пола — дело нелёгкое. Но попытаться надо. В прошлом году не получилось: Кот–баюн, всех усыпил, а девок в одного оприходовал, на парней тоже посматривал, да силёнок не хватило — самого сон сморил. Весь следующий день ходил и облизывался, а мы слюни глотали. Как, оказывается, я много помню. Первую половину дня тридцать первого декабря посвятил наведению марафета своего тела и крахмалению «пёрышек», чтоб наверняка девки западали и от моего вида визжали в экстазе. Короче, помылся, побрился, волосы уложил, трусы и костюмчик отутюжил, надел. К назначенному времени я был во всеоружии и готов к подвигам. Я живу столько веков один, что привык к одиночеству. Где–то после трёх веков перестал надеяться на чудесную встречу своей половинки, а потом Ваську, ну Василиску, увидел в один из дней и запал, как на крепкий орешек в отношении меня, который мне пока — ещё раз повторю: Пока! — был не по зубам. Но ничего, и не таких кололи, когда с ней не получалось. А личная жизнь…что поделать, не всем она достаётся. Я привык, но всё–таки иногда душа просит чуда. Особенно в сказочную новогоднюю ночь. Вот и я жил в предвкушении чего–то необычного. Дальше вспомнил, как весь этот шобол «партии пенсионеров» — нет, точно не оговорился, ведь столько веков живём — в наших лицах, гостей Яги, ровно в шесть часов вечера тридцать первого декабря был на пороге и пытался втиснуться в её хоромы на курьих ножках. Получалось не ахти, это и понятно, избушка–то не резиновая. Интересно, а как до этого все умещались? Вроде и количество приглашённых не изменилось, всё как всегда и в том же составе. Решили выпить по первой рюмахе за здоровье хозяйки, за столы не рассаживались: фуршет Яга устроила. Хорошо пошла. Кто–то вспомнил, что между первой и второй перерывчик должен быть небольшой. Нарушать не стали. А так как бог любит троицу, то данную традицию соблюли по полной. Новогодняя дискотека будет в стиле Non–Stop. После третьей и последующей рюмахи отложили, перешли на чарки: удобнее они, чем эти мензурки. Короче, после N–ой чарки медовухи места в избушке хватило и для танцев. Во время дискотеки Дед Мороз со Снегуркой прибыли. Хотели подарками одарить, да увидели, что главный атрибут праздника отсутствует, подарки назад в мешок побросали. Только с их приходом обнаружилось — ёлка отсутствует. Начали думать и гадать, где ёлку поближе да в кратчайшие сроки купить, пока Мороз чуть со смеху не умер. А как оказалось, всё просто — мы ж в лесу. Кинулись ёлку выбирать, после часа споров о том, какую рубить, решили украсить на улице все близлежащие. Дед хлопнул в ладоши пару раз, ёлочки заиграли огоньками, а мы с чистой совестью отправились праздновать дальше. Поспели в избушку за шампанским вовремя, кукушка на стене начала отсчёт последним минутам уходящего года и началу нового. Успели выпить ещё раз за старый, разлить и опрокинуть за новый. После цистерны выпитого начали парочки зажиматься по углам. Мы с Герычем даже поспорили, даст Яга Водяному или нет в этот раз. А вот на что спорили, не помню, как отшибло «Историческую память» — на языке вертится, а ни одного шевеления извилин в мозгу не осталось. Празднование проходило на высоте. Все были довольны, пир шёл своим чередом, медовуха лилась рекой, усы вытирать, у кого они были, не успевали, Яга не жадничала, наверное, всё лето готовилась к данному событию. Помню, начались конкурсы, игры, а вот дальше перешли на гадания. Кто–то кричал, что если нагадаешь или загадаешь желание, то оно обязательно сбудется. Какой тут ажиотаж наступил. Кто предлагал зеркала притащить, кто — полено, кто — сходить обувь покидать через забор, много чего было предложено. Пока одному идиоту в лице Ивана не приспичило налить чарку самогону и поставить на стол со словами: — Всем замереть и не дыхать, пукать тоже запрещается, а то некоторые как дунут — и деревья к земле пригибаются, пальцами тыкать не буду, — после этих слов он так красноречиво посмотрел на Горыныча. На Ваньку цыкнул кто–то из гостей, а он, закрыв данную тему, продолжил: — Есть примета: когда вода в стакане колыхнётся во время полного штиля — в нашем случае самогон — надо посмотреть на небо и загадать желания. — А ничего, что это немного в другой праздник происходит? — раздался голос одного из гостей насмешливо. Остальные же не обратили никакого внимания на реплику, воодушевлённые предвкушением. — Хочу, чтобы меня домой отвезли, в постельку уложили и сказку рассказали, — бурчал я себе под нос. — А ещё дали. — В этот момент мой взгляд зацепился за змея. Я чуть не подавился воздухом. Чур–р, даже с Иваном пойду, если Волк зубы не пересчитает, только не с ним, но мечта и планы на сегодня всё же Василиска. На этом воспоминания мои прервались. Рядом со мной почувствовалось шевеление. Чтобы увидеть, кто осмелился нарушить моё уединение, с трудом повернул раскалывающийся на куски черепок, да так и подскочил, как осой ужаленный в яйца, забыв про боль в голове, сухость во рту и прочие утренние напасти в виде стояка. — Приве–е–ет! — пролепетал Кощей еле ворочающимся языком и для чего–то помахал лежащему рядом рукой. Затем минуту о чём–то раздумывал, морщился, когда пришло осмысление, кто... — Горыныч, мать твою–отец! — заорал Кощей. — Ты как здесь? — Где «здесь»? — удивился змей. — Здесь, — похлопал по кровати Кощей. — В моей постели, если быть точным. — Аааа... в моей постели, — уточнил змей. — Так ты ж сам вчера оседлал меня, да и был так убедителен все дни до этого, строя мне глазки, как только смотрел в мою сторону, вот и прилетели ко мне. Правда, вначале ты пытался выяснить, куда летим — к тебе или ко мне. — Стоп! Ты меня не путай, так как я туго соображаю, — остановил Кощей шквал информации от Горыныча, схватившись за голову. — Какая твоя постель? Где я нахожусь? — продолжал Кощей. — Тебе что, плохо? Ты как себя чувствуешь? — заботливо уточнил Горыныч. — А как я могу себя чувствовать первого января, — буркнул костлявый в ответ, так как вся спесь спала. — Помираю я. Увидев взгляд Герыча, заподозрил неладное, а услышав дальнейшие слова, выпал в осадок. — Мы вчера сошлись на том, что ко мне так ближе добираться, да и после двухнедельной попойки я бы дальний полёт не осилил. — Чего?! — хриплым голосом продолжил Кощей. — Две недели?! А почему я этого не помню? — задал он вопрос Горынычу. — Пить надо меньше, — хихикнул змей в ответ. — Тебе–то хорошо, везёт, три головы, а здесь одна — и та болит, — размышлял Кощей. — И чем же мне так везёт? — прищурив все глаза, спросил Герыч. — Одна пьёт, вторая ест, а третья думает, — был ему ответ. Горыныч смотрел на эти ходячие кости и не понимал, как на свете такие тормоза живут, да ещё столько веков. — А ты не задумывался, каково мне, когда все три головы пьют, а потом болят? — поинтересовался Герыч у костлявого. — Заметь, болеют они тоже вместе и одновременно, желудок–то один на троих. — Жрать меньше нужно, — съязвил в ответ ему Кощей. — Пять салатов подчистую из пяти тазиков, холодец из порося, домашняя буженинка, а утей сколько фаршированных проглотил, даже глазом не моргнул, хоть бы жевал, а то так кидал, как утка глотая, будто век не ел, и всё за один присест, про остальное молчу. Язык–то хоть не проглотил? — Так там стояли такие ароматы, — Горыныч стушевался. — Чревоугодие — смертельный грех! — назидательно поучал змея костлявый. — Все мы грешны. Вот и вчера тоже… — Герыч замолк. Кощей не обратил внимания на его заминку. — Ага, и задница тоже одна, — хохотнул Кощей, а змей в этот момент напрягся. Тут Кощей понял, что пахнет жареным, надо скорее всё выяснить, что было, и валить от сюда без оглядки. Поэтому пошёл в обход. — Чёрт, ничего не помню, — начал он, схватившись за голову. — Что произошло–то? — А я думал, что только у людей мужик, отымев бабу по–пьяни, находит отговорку, что ничего не помнит, ан нет, у нас та же отговорка прижилась, — тяжко выдохнул змей. — Кто отымел? Кого? Когда? — вылупив глаза, задал вопрос Кощей. В этот миг Горыныч покраснел, стушевался, пригнул все три головы. «Уж не краснуха ли у него, раз покраснел, — подумал Кощей. — Хотя мне эта зверюга не страшна, переболел я ей в своё время в младенчестве, а вот Герыч, видать, нет. Надо ж было сегодня этому случиться». А потом в мозгу у второго собеседника что–то щёлкнуло, перед глазами всплыла картинка, как он шарит своими пальцами рук в чьей–то зелёной заднице. «Не приведи нечистый», а вслух спросил: — Я что, Кикимору трахнул, что ли? — А она при чём? — был ему встречный вопрос. — Как при чём? Может, я с ней того — этого, — не унимался он. На что Горыныч отрицательно помотал головой. — Василиска дала мне? — удивился костлявый. А про себя подумал: «А почему у неё задница зелёная была, зелёнкой, что ли, намазалась? Хрен этих баб поймёшь». Горыныч опять отрицательно замотал всеми тремя головами одновременно. Приобретая красноватый оттенок кожи. — Красную Шапку? Золушку? Волка?.. — не переставая, перечислял Кощей, а Герыч отрицательно мотал головой. Тут Кощей треснул себя по лбу и запричитал: — Я что, Ягу у Водяного отбил? Горыныч пошёл пятнами всех цветов радуги по коже. Северное сияние началось. — Герыч, что с тобой? Ты не заболел случаем? — забеспокоился Кощей. — Цвет твоей кожи мне не внушает доверия, — нёс всякую чушь он. Тот в ответ долго и настойчиво на него смотрел, пытаясь понять степень тугодумия первого. Пока взгляд первого не упёрся на своё тело ниже пояса выше колен, где не обнаружилось трусов. — Ч–ттт–то зд–де–сьпп–пр–рро–исс–ххх–ходит? — заикаясь спросил Кощей, прикрывая рукой своё драгоценное сокровище. — Совсем ничего, если не считать того, что ты меня лишил анальной невинности, — дал ответ змей. — Так что можешь не прикрываться, чего я там не видел. И теперь, как истинный джентльмен и человек своего слова, ты обязан на мне жениться, — подытожил Герыч. Вот теперь всё стало предельно ясно Кощею, чья зелёная задница ему подставлялась в пьяном угаре. Вот как всё обернулось. «А ведь такие планы были в отношении Василисы», — думал Кощей, почёсывая затылок. Больной мозг Кощея посетили обрывки диалога. «Чем ты планируешь заниматься в ближайшее время?..» «Надо будет отоспаться, а потом грянет постновогодняя забава «доедалки» чего осталось, так как «облевалки» уже закончились…» «А полетели ко мне с ночёвкой…» «Нет, не долечу, тяжко мне, две недели жрал и пил, сало наросло…» «Тогда к тебе. Если не против?..» «Девчонок с собой возьмём?..» «Может, вдвоём полетим?..» «Скучно будет…» «Тебе пьяная оргия нужна?..» «Нет, мне нужна отсыпанция и реанимация…» «Вот и мне тоже. Так что лучше вдвоём…» От воспоминаний в первую минуту он готов был убиться пойти об косяк, только же это не поможет. А до сундука с иглой далеко, чтоб наверняка — пока доберётся, передумать сможет. Здесь надо было что–то срочное предпринять. «А была ли любовь в тот момент?» — вопрошала совесть. «Теперь пофиг», — ответило подсознание. А потом плюнул на всё, в том числе и самобичевание, махнув рукой, Кощей вспомнил, что с другими Василиса никогда не ломалась, только с ним цену набивала, а отсюда вывод: ведь через неё прошёл чуть не целый полк, вспомнив всех тех, кого только смог вспомнить Кощей. «А мне девственник достался», — продолжал размышлять он. — Если тебе здесь так противно, что ж ты у меня тусуешься? — задал ему вопрос Горыныч. — Ха, мне противно? — удивился его собеседник. — Да я просто информацию ещё переварить не успел. Да и твоя волосатая задница мне понравилась больше, — закончил Кощей, забираясь на кровать и придвигаясь к Горынычу. Оставался один вопрос, всё же почему задница была зелёной, кожа–то у Герыча при близком осмотре оказалась совсем не зелёного цвета. — А чего это она волосатая? — с обидой задал вопрос змей. — Там ни одного лишнего волоска нет. Проверял, — закончил змей. — Горыныч, а почему твоя задница зелёная? — задал наболевший вопрос Кощей, а заодно переводя тему разговора. — А смеяться не будешь? — слегка помявшись, поинтересовался змей. — Обещаю, — ответил костлявый и приложил руку к сердцу. — Понимаешь, чирей, — пролепетал Герыч. — Ч–че–гго? — удивился Кощей. — Понимаешь, чирей вскочил, совсем прошёл. Только я зелёнкой ещё воспользовался, чтоб заживало лучше, — объяснял змей. — В фильме видел, что всё зелёнкой лечится, вот я попробовал. Только зелёнка неправильная попалась, видишь, сколько держится и не отмывается. Кощей с трудом сдерживался, чтоб не высказать этой великовозрастномудетине о его «гениальности», а напоследок передумал, потому что разум призвал мобилизоваться и, плюнув на всё, действовать, решил Кощей. Увидев алчный блеск в глазах подбирающегося Кощея, Горыныч начал отползать на край кровати, которая была размером с футбольное поле, да кто ж ему теперь позволит, это такая заразная штука — стоит один раз попробовать, и уже не остановиться. Как на наркотик подсесть. «Может, от головной боли перепих поможет?» — подумал костлявый. А ещё больше Кощея воодушевляло то, что снизу он никогда не будет. — Ладно, кончай трёп, — произнёс Кощей. — Давай лучше шампусика выпьем, здоровье подправим. — Давай, — с не меньшей готовностью ответил Горыныч, как по волшебству извлекая из стоящей возле кровати тумбочки бутылку и фужеры и разливая содержимое по фужерам. — За что пить будем? — спросил он, протянув один Кощею. — Как за что?! — удивился тот. — За нас, конечно. А далее они продолжили воплощать свои фантазии, их не видели и не слышали пару недель. Зачем же останавливаться на полпути, если можно пройти его полностью. Головная боль, ощущение голода отошло на второй план, только адреналин бурлил в крови. Гораздо позже сорока на хвосте донесла до них новости, впорхнув в окно, распахнутое для проветривания комнаты: — Иван с Серым помирился, как оказалось, хотел налево Иван сходить, вспомнив былые времена с Василисой, да малость не подрасчитал силы и способ укрытия от его зоркого глаза, перепил малясь, вот и расплачивался. Жестоко Серый его наказал, месяц сидеть не мог, науку Иван усвоил, теперь на других не смотрит. Зато сейчас волк всем доволен. Водяной, наконец, получил клубничку от Бабы Яги, чуть от счастья на ней копыта не откинул, неотложку хотели вызывать, благо Айболит присутствовал, оказал первую помощь, влив в Водяного рюмаху живительного коктейля. Как узнали? Так подсматривали за ними, всё же ставки делали на этих двоих. Кощей нашёл себя в объятиях Горыныча. Проговорив последнюю фразу, сорока поняла, что сболтнула лишнего, а потому от греха подальше выпорхнула в окно и улетела — доводить сплетни до других. А желание ведь правда сбылось, пусть и было сумбурным. Вот такое плодотворное получилось на этот раз празднование Нового года, постепенно переходящее в отмечание Рождества, Старого Нового года, хорошо хоть до Крещенского купания не остались. А то мало что могло бы во время купания случиться. Самое главное — никто не в обиде и никаких претензий. Правильно говорят: не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Вот и я своё счастье встретил, чуть ли не под избушкой с курьими ножками. Новый год встречен плодотворно, будем ждать следующий. Может, ещё какие парочки нарисуются.