Это значит, ты любишь меня?

Высокая продуктивность, исполнительность, отличная раскрываемость, похвалы капитана Малдонадо – успешности дуэта Джона Кеннекса и Дориана можно было только позавидовать. К великому удивлению окружающих, несмотря на крайне предвзятое отношение брюзги Джона ко всему племени андроидов, с Дорианом они отлично сработались. Кеннекс не стал изменять привычкам и по-прежнему крайне пренебрежительно отзывался об МХ, называя их то консервными банками, то пейджерами-переростками, но Дориан в свой адрес подобных прозвищ от Джона не слышал. Возможно, дело было в «синтетической душе», но правота капитана была очевидной – Дориан был особенным. Даже для Кеннекса. Они стали отличными напарниками, хотя и не переставали поражать коллег контрастностью своего тандема - вспыльчивый полицейский и спокойный андроид. Хотя Дориан и научился закрывать глаза на поведение Джона, вроде «сначала стреляй, потом спрашивай», в некоторых случаях он все же позволял себе отпускать колкие критические замечания в адрес напарника. Эти замечания встречались такими же колкостями и, как казалось со стороны, не оказывали на детектива никакого влияния. Но на самом деле слова Дориана так часто попадали в цель, что западали внутри, где-то на уровне подсознания и время от времени всплывали в голове Кеннекса. Подобное влияние, впрочем, было отнюдь не односторонним. Джон в свою очередь многому учил Дориана, который жадно, словно губка, впитывал каждое услышанное от напарника слово. Андроида, имеющего постоянный доступ к всемирной сети и непрерывно пополняющего свои базы данных, на первый взгляд, очень трудно чему-нибудь научить. Но когда дело касалось эмоциональной природы человека, у смышленого DRN периодически возникали вопросы, например, «почему люди плачут от счастья?», «почему говорят, что время лечит?» или «что должны делать настоящие друзья?». У Джона редко находились краткие и конкретные пояснения, а философствовать он не любил, поэтому он отвечал двумя-тремя предложениями. Если Дориану этого оказывалось недостаточно, Джон переходил в оборонительную позицию и небрежно бросал в ответ что-то типа «Откуда мне знать? Ты когда-нибудь видел, чтобы я рыдал от счастья?!» Любознательность андроида нисколько не раздражала Джона. Напротив, она его забавляла, было весело отвечать на его вопросы по пути на очередное задание, наблюдать за недоумением на синтетическом лице или видеть, как по нему пробегают голубоватые полосы, пока тот сверял полученные данные с тем, что уже знал. «Я тебя на рождество вместо елки у себя поставлю, будешь мигать вот так», - пошутил однажды Джон, но Дориан почему-то согласился. Детективу нравилось иногда поболтать ни о чем. Но очередной вопрос Дориана надолго ввел его в ступор. - Джон, что такое любовь? Кеннекс удивленно вскинул брови и, оторвав на пару секунд взгляд от дороги, перевел его на своего постоянно пассажира. - Тебя действительно это так интересует? Дориан внимательно и не моргая смотрел на Джона. - Как тебе объяснить… Любовь… ну… это когда люди проводят вместе очень много времени. - Как мы с тобой? Джон поперхнулся. - Нет, Дориан. Это не то. DRN продолжал сверлить старшего напарника взглядом. «Слишком уж их на людей похожими сделали, - подумал Кеннекс, - не по себе от такого взгляда». Детектив вздохнул. - Любовь – это когда люди заботятся друг о друге, защищают… - Как тогда, когда ты вернулся за мной во время освобождения заложников? - Эээ… нет. Что ж ты такой непонятливый! - Просто ты не можешь нормально объяснить. Это был удар по самолюбию. Мало кто знал, но Джона можно было с легкостью взять на слабо, если потянуть за правильные нити. В этот раз Кеннексу пришлось мысленно согласиться с напарником. Но только мысленно, вслух он ответил: - Все я могу. Просто любовь – это для людей, а не для пары микросхем. Дориан отвернулся и посмотрел в окно. Погода испортилась, заморосил мелкий дождь. - Микросхем у меня больше, чем у тебя извилин. Джону стало неуютно в одной машине с Дорианом. Он прекрасно понимал, что то, что он только что произнес, прозвучало грубо. Но сказанного не воротишь, поэтому, чтобы смягчить ситуацию, он сказал: - Слушай, я не имел в виду, что микросхемы – это плохо. Ответом было молчание. - Я имею в виду, что… у тебя… эээ… отличные микросхемы. Мне нравятся… твои микросхемы. Вот. Ничего более убогого в своей жизни Джону от себя слышать еще не доводилось. Дориан вновь посмотрел на Кенекса, а в его синтетических глазах слишком легко читалась фраза «Что ты несешь?». Детектив снова вздохнул. - Я просто хочу сказать… Давай поговорим на эту тему позже, договорились? - Договорились, - отозвался Дориан. Это «Договорились» андроид понял слишком буквально. При любом удобном случае, он напоминал Джону о его обещании. Кеннекс увиливал как мог. Он переводил тему разговора, он намеренно загружал Дориана работой, чтобы у того не оставалось времени на повышение своей эрудиции, он доходил до полного абсурда вроде фраз «у тебя шнурок развязался» и «смотри, НЛО!». Все это, впрочем, возымело свои результаты: андроид научился закатывать глаза и выпросил у Руди туфли на липучках. - Дориан, чтоб тебя! – выкрикнул однажды Джон, когда, выходя из туалета, нос к носу столкнулся с любознательным андроидом. В эту ночь он остался в офисе, чтобы закончить кое-какие отчеты. – Тебе приспичило получить нового напарника? - Мне «приспичило» получить ответ. Джон сделал шаг вправо, Дориан преградил путь. Он сделал шаг влево, и андроид снова не дал ему пройти. - Про любовь? - Ты обещал. - Да что ж такое… Ладно, - сдался Кенекс, - пошли. Сделаешь мне капучино. Они сидели за письменным столом друг напротив друга. Свет в офисе был давно погашен, поэтому все освещение состояло из настольной лампы и яркого света компьютерного монитора. Джон потягивал свой кофе и всячески медлил с объяснениями. Он внезапно понял, что и сам не имел четких представлений касательно того, что же такое любовь. Когда капучино закончился, Джон произнес: - Слушай, а ты не мог бы еще… Бум! И на стол с глухим стуком приземлился еще один пластмассовый стаканчик. - Оперативненько… - присвистнул удивленный Джон и понял: этот андроид всерьез настроен выжать из него эту информацию. - Понимаешь, Дориан, любовь – это когда ты дорожишь отношениями с человеком. - Как в тот день, когда ты говорил какую-то ерунду про мои микросхемы, чтобы не обидеть? - Нет, как же с тобой сложно! - Кто бы говорил. На секунду Джону показалось, что он улыбнулся. А может, дело в освещении. - Любовь – это знать друг о друге больше, чем кто-либо. - Хм… Из всего офиса мой член видел только ты. - Господи, нет! – воздел к небу руки детектив Кеннекс. – Не напоминай мне об этом. Это не любовь. Любовь – это когда не представляешь своей жизни без человека. Дориан замолчал, а лицо его выражало самую глубокую степень задумчивости. Джон мысленно праздновал победу. Потом андроид встал и направился к выходу. - Мне пора. Но у двери он остановился и внезапно произнес словно нехотя: - Знаешь, я ни с кем не провожу больше времени, чем с тобой. Я с легкостью отдал бы жизнь за тебя, если потребовалось бы. Отношения с тобой – все, что у меня есть, а значит, самое дорогое. Вряд ли кто-то знает, кроме меня, что на самом деле ты очень боишься одиночества и не любишь кошек. Если с тобой что-то случится, я попрошу деактивировать меня. Это что-нибудь значит? Дверь закрылась. Победа Джона обернулась самым большим его поражением. - Это значит, ты любишь меня? – ошарашенно сам себе проговорил Кеннекс и поморщился: Дориан впервые забыл положить в кофе сахар.