Bad guys

Лейла успела задремать, и Чанель тихо, словно нашкодивший ребёнок, выбрался из комнаты. Бэкхен встречает его недовольным взглядом и отворачивается к телевизору. — И что это было? — спрашивает он, не отрываясь от просмотра какой-то глупой дорамы. — Ты же сам говорил, что нужно привязать её к нам, что она юна, наивна и влюбчива. — Так ты это не серьёзно? — всё так же, не отвлекаясь от дорамы, спрашивал Бэк. — Пф. Нет, конечно, — фыркнул Чанель. — Ты же знаешь, какие мне нравятся. И Бэкхен действительно знает. Младшему никогда не нравились запуганные маленькие девочки, всю жизнь пробывшие за чьей-то спиной; нет, его привлекали взрослые, статные женщины, с большим жизненным опытом и умением поддержать разговор на любую тему, с такими дамами было интересно не только в постели, но и в повседневной жизни, они могли многому научить юного Чанеля. А такие, как Лейла, были красивыми куклами, игрушками на одну ночь или, в лучшем случае, на неделю. Да, Пака привлекали их молодые стройные тела, но эти неопытность и жажда внимания сводили всю страсть на ноль. У Чанеля есть сестра Мэй, которая старше его на семь лет. Мальчик почти все время проводил в обществе ее подруг: пока те ждали, когда сестра соберется на прогулку, когда расспрашивали об успехах в школе. Девушки абсолютно его не стеснялись, видя в нем всего лишь ребенка, могли обсуждать взрослые темы или примерять одежду. А Чанель рос и запоминал. Со временем одноклассницы стали казаться ему маленькими несформировавшимися девочками, а молодые преподавательницы, только закончившие университет, идеалом. Он лишился девственности, если такое понятие вообще применимо к парням, в 16 лет с учительницей по географии. Она была восхитительна: высокая, улыбчивая, с формами. Их отношения завязались случайно, когда Чанель специально перестал учиться и преподавательнице пришлось оставлять его после уроков. Мальчик говорил, что был влюблен. Девушка поначалу смеялась, не воспринимая юношеские бредни всерьез, но когда ученик стал появляться на дополнительных занятиях с цветами и конфетами, она преображалась, менялась в лице. Он до сих пор помнит, как она встала перед ним на колени, обхватила его возбужденный член рукой и спустив штаны вместе с трусами, взяла в рот. Он бы упал в обморок от этого божественного ощущения тепла и влаги, но он не мог, он только что стал мужчиной. В такой же тенденции и сложилась вся дальнейшая его жизнь, с женщинами, которые были старше его. А Лейла явно не была той, кто подходил под его требования. — Но ты так смотришь на нее, касаешься, красиво говоришь. Зачем это все? — все так же, не отвлекаясь от дорамы, спрашивал Бэкхен. — Психология, чувак. Женщины любят ушами. Но иногда и другим местом тоже, — Чанель хихикнул и вальяжно раскинулся в кресле, кладя ногу на ногу. — Но тело у нее, конечно, ты бы знал. Я бы ее отымел. — О, узнаю старого доброго Пака, а то распустил сопли, напялил розовые очки. Я уж думал, ты влюбился, — усмехнулся Бэк, ведь, и правда, Чанель и эта замухрышка — не может быть.  — Нет, ты чего. Нет ничего важнее дела. Еще пару дней моей усердной обработки, и девчушка будет готова, — расслабленно отвечал Чанель. — А ты не боишься, что она узнает? — усмехнулся уверенности младшего Бэк. — Нет. А если и узнает, то надавим на папочку, чтобы побыстрее собирал деньги, и отправим ему его доченьку. Но я думаю, что она не при каких обстоятельствах не захочет вернуться в тот дом, где ее держали, как пленницу. Бэкхен зашаркал тапками по направлению к холодильнику и извлек из него две бутылочки холодного 1664. Парень пил часто и много. Поначалу из-за того, что его мучили проблемы и призраки прошлого, а потом не стал бросать уже потому, что просто привык. Он не мог без алкоголя нормально спать, есть, заниматься сексом, читать, смотреть фильмы, да и жить в принципе. Он не был тем алкоголиком, который начинал буянить и ломать стулья о соседские головы; Бэкхен превращался в позитивного и добродушного человека, способного дать дельный совет и поговорить на философские темы. — Дело говоришь, брат, — Бэк звонко ударил о бутылку Чанеля и отхлебнул. Пиво приятно обожгло горло. — А с делом и вдвоем справиться сможем, — заключил Пак, внимательно рассматривая этикетку. — Раньше нам это не мешало. Всегда все было гладко, и сейчас будет. Нечего впутывать в наши дела каких-то баб, верно? Чанель сказал, не подумав. Он метнул взгляд в сторону старшего, но его лицо осталось неизменным, ни одна эмоция не выдавала грусти или печали. Бэк запрокинул бутылку и залпом допил остатки, потом потянулся за другой и, быстро открыв, сделал жадный долгий глоток. — Верно-верно. От них проблемы одни только, — так же, держась за безэмоциональную маску, отвечал Бэк. — За наше единство, — хохотнул младший, стараясь увести разговор в приятное русло, и приподнял бутылку вверх. — Спасибо, — только лишь смог ответить Бэкхен. Бэкхен всегда говорил, что он много повидал в жизни, и ведь не врал. Развод родителей в юношеские годы совершенно выбил его из колеи. Отец пил и не работал, мать ругалась, тот ее бил и с горя снова брался за стакан; а потом все начиналось по кругу. У родителей не было ни сил, ни времени на воспитание ребенка или просто желания. Семья, одним словом, была неблагополучная, но мальчик старался учиться изо всех сил ради своего лучшего будущего: усердно делал домашние задания, не прогуливал, был лучшим учеником в классе, несмотря на тот хаос, что творился в родных стенах его дома. Окончил школу с золотой медалью. Но в университет он так и не поступил — у родителей не хватило денег на то, чтобы Бэк смог перебраться в Сеул. Парень от горя и излишнего свободного времени связался с дурной компанией, увяз в алкоголе, наркотиках и долгах. Были проблемы с полицией, аресты, кпз. Было тяжело. А потом он встретил девушку, любовь всей его жизни, как он считал: милая и добрая, та, которая любила его любым, вопреки всему, что он делал и кем являлся. Они прожили вместе несколько лет, все уже почти шло к женитьбе. Через общих знакомых Бэкхен познакомился с Чанелем. Парни как-то сразу понравились друг другу, создалась крепкая и нерушимая дружба. Они были совершенно разными, но их тянуло к друг другу, они создавали идеальную гармонию своими противоположностями. Все в его жизни начало налаживаться, он чувствовал себя в своей тарелке. Но Бэк не был бы собой, если бы шло все так гладко. Его девушка оказалась такой, как и все: изменила, нашла богатого папика. Бэк уже тогда затевал что-то крупное, только начинал тонуть в болоте преступного мира. Его дама сердца не смогла потерпеть всего пару месяцев до его первого большого куша. Это ударило ему прямо в сердце. Он впал в депрессию, хотел покончить с собой, но Чанель спас, отрезвил молодого парня, объяснил, что на этом не конец жизни, что у него все еще есть он и, хоть и больные, но родители. Но волна неудач снова нахлынула на парня: отец умер, а мать тяжело заболела. И тогда Бэк начал пить. Несоизмеримо своему росту, он выпивал по десять бутылок пива за вечер, потом пошел виски, ром. Чем больше становилось у него денег, тем дороже становился алкоголь, которым он забивал каждый доступный метр их с Чанелем дома. Казалось, уже ничто не сможет вытянуть его из этого беспробудного алкоголизма. Он перестал жаловаться на жизнь. Потеряв почти все, он понял, что приобрел кое-что более ценное: опыт. И этот опыт помогал ему не совершать новые ошибки. Бэкхен вырос на улице и многому научился. Он стал сильным и независимым. А теперь, имея все, что он мог только пожелать, он стал счастлив. Ничто не заставляло его сердце сжиматься от волнения только потому, что он стал отрешен он мира, всегда был в своих мыслях. Он даже перестал интересоваться девушками. Но частенько пропадал за пределами дома, возвращался, конечно же, пьяный, но невероятно счастливый. Чанель поначалу очень переживал за друга, но успокоился, когда понял, что тот наконец-то стал по-настоящему доволен жизнью.

***

— Чонин, добрый день. Парень поднимает голову и встречается с пристальным взглядом карих глаз. Девушка опускает свой поднос на стол и усаживается рядом. — Я никак не хочу дискредитировать Вашу работу, но расследование не сдвинулось с мертвой точки. Что мы скажем мистеру Ли? — Не мы, а я. Ведь это я — начальник следственной группы, — аккуратно поправляет он собеседницу. — И, Элин, сколько раз я просил «Вас» обращаться ко мне на «ты»? — Пока мы на работе, господин Ким, я буду обращаться к «Вам» только на «Вы», несмотря на наши тесные отношения вне полицейского участка. Лицо Чонина расплывается в довольной улыбке. Он познакомился с Элин еще на первом курсе, когда они учились в одной группе в полицейской академии. Девушка ему сразу понравилась, а вот он ей — нет. Тогда Ким был ещё зеленым ботаником, а она во всю носила короткие юбки и флиртовала с одногруппниками. Но Ким умел делать то, что не умели делать другие парни — использовать свой язык там, где нужно. В отличие от других молодых людей, он не спускался им под мокрые трусики, а ловко вводил в заблуждение и дикий восторг своими сладкими речами, ведь он был начитан, умен и разносторонен. А фигура придет со временем. И она пришла. Из щуплого мальчика он превратился в секс-символа своего потока, сражая девочек наповал своими умениями отжиматься и танцевать. Теперь студентки бегали за ним, и он этим пользовался: слова о любви и детях, а затем расставания из-за того, что его мать якобы больна и он не может проводить много времени со своей спутницей жизни. В общем, первосортная лапша. А они верили. Ведь как не поверить, когда перед тобой такой красавчик? И Элин тоже поверила. Она не ожидала, что скромник с первой парты через несколько лет превратится в самого востребованного жениха университета, и теперь была готова встать перед ним на колени, лишь бы заполучить в свою «коллекцию». Но и Чонин был не глуп: он давно определил для себя несколько типов девушек, и Элин была в числе тех, для кого секс и отношения были чем-то вроде спортивного интереса. Но Чонину было этого мало: он хотел овладеть ей полностью, и душой, и телом. Перед ним стояла задача — влюбить в себя девушку. И он, конечно же, смог. Как говорил русский классик, чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей. Чонин всячески избегал Элин, коротко и сухо отвечал, но не забывал бросать томные и желанные взгляды в её сторону. Это сводило девушку с ума. Как она только ни извивалась перед ним, что только ни делала, все без толку. Но вот в один прекрасный день, когда Чонин все думал и все-все предусмотрел, он обратился к Элин с просьбой: «Ты — единственная, кто сможет мне помочь», — сказал Чонин, а дальше девушка и не слушала. Она уже выбирала подходящее нижнее белье и облегающее платье, и не зря. В этот вечер все состоялось. Она ликовала, думала, что наконец заполучила то, чего так хотела, но наутро поняла, что спать в его объятиях намного приятнее, чем в чьих-либо ещё, и все на свете кажется серым и тусклым, когда его нет рядом. Чонин был ласков, нежен, даже жесток, когда того требовала ситуация, и Элин просто не могла устоять. И образовалась у них идеальная пара: самая красивая девушка университета и самый завидный парень. Но со временем Чонин начал понимать, что красота — не ум. Трудно заставить милашку взяться за ум, начать читать книги и писать конспекты. Такие девушки уже привыкли, что все в жизни им даётся легко благодаря своей внешности, и не видят смысла совершенствовать себя изнутри. Это ужасно напрягало и нервировало Кима, но ничего он с этим поделать не мог, уж такую девушку он себе выбрал. Но и расстаться с ней не мог, банально привык, да и боялся тех слухов, что она могла бы пустить по своей глупости и из-за обиды. Больше всего он боялся сплетен, он их ненавидел. Он всегда считал себя человеком, который стоит выше всего этого, выше всех этих бабских перешептываний в раздевалках на переменах. Вот и стал задумываться о том, чтобы начать изменять, нет, не спать с другими девушками, но просто проводить с ними время, выбираться в город, ходить в кино, путешествовать. Делать все то, что делают обычные люди, и не стесняться, что будешь краснеть из-за неудачно и глупо сказанной фразы своей половинки. После выпуска Чонина отправили в Сеул, а Элин осталась в их провинциальном городке. Постепенно общение свелось на ноль. Они вроде и не расстались, но и отношения уже не были прежними. Чонин начал ухаживать за другими девушками, наконец-то получать удовлетворение и положительные эмоции не только от секса. Но его радость была недолгой. Через пару месяцев к нему в отдел в подчинение перевели девушку, которая быстро шла вверх по карьерной лестнице, и руководство решило, что ей будет лучше иметь дело с более профессиональными следователями. И, конечно же, этой девушкой была Элин. А Чонин за это время тоже успел подняться и уйти в работу, поэтому появление в его кабинете его старой пассии не огорчило его, лишь чуток раздосадовало. Чонин с головой ушел в работу, поэтому просто не мог проводить свое свободное время с Элин. Теперь их действительно сближал секс на рабочем месте. Понимала ли Элин суть их отношений, Чонин сказать не мог, но сейчас его действительно все устраивало. — Господин Ким, о чем Вы задумались? Вам чем-то помочь? — Чонин чувствует, как её нога касается его под столом и сжимает пальцами столешницу. — Да, Элин. Занесите мне последние показания свидетелей. Кажется, я что-то упустил. Ким встаёт из-за стола и быстрым шагом направляется к себе в кабинет. Они оба знают, что значит эта фраза. Они оба упустили секс в его кабинете. Страстный, на столе, с упавшими на пол бумагами и канцелярией, с его пальцами в её рту, которые она страстно посасывает. — Можно войти? «Сейчас я в тебя войду, » — думает Ким, и движением руки приглашает девушку внутрь. Она закрывает за собой дверь на замок и сразу же, без предупреждения, снимает блузку через голову. Чонин сидит в кресле и наблюдает за любовницей, зная, что она и сама все прекрасно сможет сделать. Он полностью подстроил её под себя. — Сегодня ты особенно красива, любимая. Каждое слово имеет свой смысл, свою значимость, и Чонин это знает. Нельзя совершить ошибку, он слишком для этого хорош. Она поднимает юбку и садится ему на колени, елозя промежностью по его уже возбужденному члену. Все должно быть быстро, у них мало времени. Девушка трясущимися руками расстегивает ширинку и достаёт их-под ткани трусов его пенис, вздыхая от желания. Чонин отодвигает в сторону её трусики и резко входит, зажимая рукой рот Элин. Их не должны слышать. Девушка обвивает его шею руками и пристально смотрит в глаза, пытаясь попасть в его темп, поскакать самой, доставить ему максимальное удовольствие. Но Чонину все равно. Не доставит она, доставит другая. Ведь он давно понял, что для того, чтобы развести и влюбить в себя девушку, не обязательно нужно иметь длинный член или толстый кошелёк, достаточно являться обладателем юркого языка. Уже в обоих смыслах этой фразы. Неделю назад на стол Чонина почти что невесомо приземлилась папка с материалами дела о похищении дочери известного бизнесмена. Он почему-то сразу, увидев количество собранных улик, понял: все будет непросто. Да, свидетели были, но они не могли рассказать почти ничего: не примет грабителей, ни марку машины. Их разум будто затуманился. Бум, и Лейла вместе с приличной суммой из сейфа будто испарилась. Чонин не спешил приступать к делу, откладывая его в дальний ящик. На него давили, угрожали, но парень знал, что сейчас он ничего не добьётся, нужно ждать нового появления преступников. И он дождался. Как только в участке стало известно о той опасной гонке чуть ли не в центре Сеула, он понял: это они. Он будто бы знал, интуиция кричала об этом. Но опять никаких зацепок, машины словно испарились. Да, в этот раз были известны марки. Номера оказались поддельными. Проверили всех жителей Кореи, у которых есть подобные машины, но тщетно. Автомобили были ввезены нелегально, а следовательно и отследить их было невозможно. Преступники также воспользовались слепыми зонами на камерах, легко затаившись на «базе». Чонин чувствовал, что седеет от напряжения. Косые взгляды коллег и перешептывания за его спиной совершенно не ободряли его. Поговаривали, что это будет первым делом, которое он не раскрыл. Но Ким не мог этого допустить. Ему не было дела до похищенной девушки, до украденного состояния, его волновала лишь знаменитость и приличная таки заработная плата. Он был лучшим из лучших. Во всем и всегда. Так и должно оставаться.