Игры судьбы

Тао смотрел на Ифаня, отмечая его усталый вид, и чувствовал некое удовлетворение от этих мешков под глазами, бледности и худобы. Хотелось, чтобы блондин страдал так же, как страдает он сам. Поэтому юноша отгонял прочь порывы сострадания, систематически, раз за разом, отказываясь выполнять что-либо из прописанных процедур. И все же, за всем своим поведением и жестокостью по отношению к блондину, Тао тщательно скрывал желание защитить. От себя, такого никчемного и беспомощного. Он хотел прогнать от себя Криса. Навсегда. Потеряв смысл в жизни, он мечтал, чтобы никто в мире не видел этого, не видел, как ему больно. Тем более, Крис. Но блондин с упорством заставлял что-то делать, кормил и постоянно был рядом. Это раздражало. Это злило. Это сильной болью отзывалось в сердце. И брюнет с каждым днем начинал ненавидеть не только свою беспомощность, но и Ифаня. Понимание, что именно из-за него он такой – словно грудной младенец – било по вискам, заставляя выплескивать гнев на судьбу колкими фразами и обвинениями в адрес любимого. «Прости меня…», «Люблю…», «Не мучай обоих…» А в реальности: «Ненавижу!», «Это все из-за тебя!», «Будь ты проклят!». Но никакие слова не могли заставить блондина уйти. Он лишь только сжимал губы, прятал эмоции и, когда думал, что Тао спит, просил прощения и говорил о своей любви. Что заставляло юношу беситься еще больше. В итоге Тао стал впадать в апатию, никак не реагируя на действия Криса, игнорируя его и замкнувшись в себе. Теперь его мысли крутились вокруг того, что незачем стараться, раз смысл в жизни потерян. С горечью юноша вспоминал, что его работа, отправленная на конкурс, сейчас не имеет ценности. Даже если его заметят – все уже потеряно. Он не то чтобы рисовать, не может нормально управлять своим телом. Все процедуры – помогут восстановить координацию. Но как вернуть талант? Никто не дает гарантий, что он сможет когда-нибудь заниматься рисованием. Потеря творческих способностей – весьма ощутимей, нежели физический недуг. *** Прошло два месяца, а Крису казалось, что целый год. Он был измотан не только физически, но и морально. Живя на две страны, разрываясь между компанией и больницей, он, по словам Бекхена, стал похож на призрака. К тому же, волнений добавило закончившееся расследование полиции, результатом которого стали шокирующие для общественности, но не для Криса, факты: заказчиком покушения на Тао являлся Ву старший. Цепочка из посредников привела непосредственно к нему. К тому же, удалось выяснить о многих прегрешениях бизнесмена, что гарантировало ему солидный по меркам общества срок пребывания в тюрьме. Арест имущества, поруганная репутация – это еще не самое худшее, что ждало когда-то могущественного Ву. Журналисты ожидаемо раздули сенсацию, вспоминая и противостояние отца с сыном. И как-то само собой вышло, что про нетрадиционную ориентацию Криса благополучно не то что забыли, а просто старались не акцентировать на ней внимание. Компании тоже изрядно досталось – но под руководством Исина она смогла не утонуть в этом океане истерии и бесконечных проверок. Все происходящее укрепило доверие персонала и директоров, и повысило престиж Чжана в глазах потенциальных партнеров. Но для Криса события казались сном. Участившиеся головные боли закончились обмороком прямо в клинике, так что теперь он также являлся ее пациентом. Попросив ничего не говорить Тао о своем состоянии, Ифань по-прежнему ежедневно приходил к нему, отлучаясь на процедуры и другим делам. Полностью продав бизнес Исину, блондин сразу оплатил полный курс лечения за них обоих. И все же, постоянно видя, что все его старания не приносят пользы, Ифань только сжимал кулаки. Он не бросит, не уйдет. Слишком этот юноша нужен ему. Слишком глубоко поселился в сердце. Все слишком… Переломный момент случился, когда брюнету в палату занесли букет цветов, и Крис прочитал сопроводительную карточку под недоуменным взглядом Тао: «В этом мире много вещей, которые могут нас сломать. Но только в наших силах найти то, что не заставит отступиться, а заставит быть сильнее, ради чего можно собрать себя по кусочкам и хотеть жить». – Без подписи, – устало пробормотал блондин, прислонив карточку к букету, который поместил в вазе. Вечером, как это периодически делал, смотря на спящего Тао, Крис уснул, устроившись рядом. А брюнет, открыв глаза, рассматривал лицо когда-то (и до сих пор?) любимого мужчины. В душе велась борьба: ненависть и равнодушие против любви и сострадания, вина от осознания собственной жестокости против обвинений в нахождении в этой клинике… Горло сдавливало от слез, было трудно дышать. Ощущая на лице влагу, юноша кривил губы в улыбке, принимая важное для себя решение. Проснувшись утром и не обнаружив брюнета рядом с собой, Крис в панике вскочил, осматриваясь. «Куда мог деться?». Выбежав и поймав первую попавшуюся медсестру, молодой человек спросил, видела ли она Тао. Махнув рукой куда-то вправо, девушка извинилась и поспешила дальше. Медленно Ифань направился в указанную сторону. И остановился на пороге зала реабилитации, схватившись рукой за стену, покачнувшись. Тао сидел на коврике, внимательно слушая доктора и пытаясь повторить за ним движения. Коляска с наброшенным на нее пледом стояла неподалеку. Рассмеявшись на какую-то фразу наставника, Тао поднял голову, и встретился взглядом с блондином, по обыкновению, не отводя глаз, а смотря пристально, улыбаясь. – Я хочу жить, Фань, – сказал юноша по-китайски, прикусив губу, как делал раньше, – для того, чтобы на равных стоять рядом с тобой, чтобы обнимать тебя и встречать после работы. Чтобы сказать, как и прежде: я люблю тебя. Эпилог Спустя пять лет Выискивая взглядом друзей, новоявленные супруги неспешно шли по аэропорту. – Они же не решили забить на нас? – поинтересовался Тао, беря мужа за руку и сжимая крепче, чем хотелось. – Ай, осторожней, – скривил губы в улыбке Крис, – ты решил снова продемонстрировать, что занятия ушу не проходят напрасно? Хотяяяя… – и шепот на ухо, отчего брюнет смутился и повел плечом, пытаясь отодвинуть мужа. – ТАО! – визг Бекхена перекрыл остальные голоса вокруг, в том числе и смех Криса. Спустя мгновение шатен уже висел на юноше, тихо всхлипывая, пытаясь одной ногой пнуть Чанеля, который стоял рядом и хохотал над этой сценой. – Малыш, слазь с этой пальмочки, ты уже большой мальчик, – сквозь смех пробормотал рыжий. – Хен, – улыбнулся брюнет, – я скучал! Но если не слезешь, то я в ближайшие пять минут могу оказаться хладным трупиком. – Почему? – так и не собираясь отпускать друга, вопросил шатен. – Три варианта: меня прикончит Чанель от ревности, Крис по той же причине, или я просто задохнусь от твоих объятий. – Оу, прости, – наконец-то освободил шею Тао Бекхен, тут же попадая в кольцо рук рыжего. Тао же к себе притянул Ифань. – А где Син? – спросил блондин. – Прости друг, но сегодня Хироми важнее тебя, – снова рассмеялся Чанель, тут же продолжая в ответ на вопросительный взгляд, – в больнице они, рожают. Так что мы обещали забрать вас и сразу ехать морально поддерживать будущего папу. – Стооооооой! – возмутился Бекхен, выворачиваясь из рук мужа. – Сначала я поздравлю их со свадьбой! – Боже, Бекки! – вздохнул Елли. – Мы же договаривались! – Нет уж, Пак Чанель, я не соглашался с твоими доводами, – довольно ухмыльнулся шатен, поворачиваясь к улыбающимся друзьям, которые при виде его блестевших глаз напряглись и прищурились, ожидая какой-то подвох. – Ловите! Пара едва успела протянуть руки, как в них упали ключи и альбом, которые Бекхен извлек из сумки. – Что это? – покрутил ключи Тао, в то время, как Крис открыл альбом, намереваясь посмотреть, что внутри. – Наш с Чанни подарок, – как маленьким, объяснил шатен, обнимая мужа за талию. – Ваш дом. Вы не покупали жилье в Корее? Так вот, бронь в отеле мы отменили, поэтому вам придется ехать сразу туда, – кивок на альбом. – Откуда? – выдохнул Крис, демонстрируя Тао листы, на которых были чертежи дома, а также фотографии, по которым можно было отследить ключевые этапы строительства. – Как вы узнали? – Ты отдал Исину свой ноутбук, чтобы он скачал все необходимые файлы, – пожал плечами Чанель. – Он и увидел интересную папку. А потом Бекки нашел в рисунках Тао дизайн… Так что все целиком – по вашим идеям. Есть кое-что от меня с Сином, правда, незначительное, и то в декоративных элементах. – А от меня – право собственности, – Бекхен достал бумаги и протянул их Ифаню. – Я не мог сказать раньше, не было нужного момента: это мой человек купил тогда на аукционе, устроенном твоим отцом, землю. – Я не верю, – прошептал Крис, переглядываясь с мужем. – Это слишком дорого для подарка… – Эй, не переживай, Тао отработает, – хихикнул шатен, – он обещал быть моим компаньоном. – Да, Бек, но я не могу… – Рисовать? Глупости! Ты за эти пять лет сделал большие успехи, – сразу став серьезным, заявил Бекхен на возражения. – Так что я не приму возражений. В конце концов, ты можешь попробовать рисовать не на бумаге, а через редакторы… Техника может творить чудеса, ты знаешь? – Знаю, – улыбнулся Тао. – Я буду стараться, хен! – У Сина мальчик, – неожиданно завопил Чанель, тряся телефоном, на которое только что пришло сообщение. – Действительно, мальчик, – засмеялись все, открывая такие же сообщения на своих телефонах. – Пошли, пошли, я хочу увидеть его, – радостно улыбался рыжий, подталкивая мужа и друзей в сторону выхода. – Я стал дядей, круто! *** Сехун, припарковав машину, кинул ключи подошедшему работнику парковки. Поправив рюкзак и посмотрев на часы, он поднялся в свой номер. Там, потирая шею, потянулся и включил телевизор – лишь бы не слушать тишину. Первый день незапланированного «отпуска», а он уже хочет вернуться на работу. Глупо… Не утруждаясь после душа надеть что-то, помимо полотенца на бедрах, молодой человек отбросил челку с глаз, наливая в стакан сок и задумчиво смотря на экран, где шли новости. Пикнул телефон, оповещая о принятом сообщении. Открыв текст, юноша нахмурился, а затем улыбнулся: «Ты спас меня в тот момент, когда это было необходимо. Теперь моя очередь. Спасибо, хен!». – Что он имеет в виду? И как узнал, что это я? Вздрогнув, когда на талию легли чьи-то руки, юноша рванулся, но его удержали на месте, поцеловав в плечо. Замерев, Сехун вздохнул, сжав пальцами столешницу до побелевших костяшек. Россыпь поцелуев по плечам, лопаткам, поглаживания по бокам, – и тело само расслабляется, опознавая эти губы и руки, идентифицируя забытые ощущения. – Я ждал тебя, – тихий, прерывистый шепот в ухо, от интонаций которого по телу волнами проходит дрожь, – видит Господь, как я ждал тебя! – Лу Хань, – ответный тихий полу-вздох, полу-стон на идеальном китайском. – Не отпускай меня, пожалуйста, не отпускай… Только ты, всегда будешь только ты… Развернуться так страшно и одновременно необходимо. Видеть любимого так больно и сладко. Чувствовать руки, прижимающие к груди так желанно и вымечтанно… И губы, шепчущие что-то, хочется зацеловать до боли. Притянув к себе Лухана, Сехун извернулся, поменявшись местами и прижав парня к столешнице, накрывая его ладошки своими, переплетая пальцы и целуя: страстно, требовательно, словно это последнее, что можно сделать в этой жизни.