Воздастся

Я помню тот рассвет, возможно, единственный в моей жизни, который я запомнил. Я не видел других рассветов. Иных знакомых мне или незнакомых. Я не встречал их, не провожал и не знал. Не считал их важными или красивыми. Не начинал с них своего дня. Но этот красный кровавый рассвет я запомнил навсегда. Эту сырость, пар изо рта, озябшие руки и ноги. И этого человека, который сидел напротив меня прямо на грязном островке снега. Поттер почти не изменился. Он косился в сторону двух тел, лежащих в метре от нас. Черт меня подери, но они его совершенно не смущали. Ни распластанное синюшное тело Лорда, вонзившего в мерзлую землю паучьи пальцы, ни даже Дамблдора, его учителя, вдохновителя и дорогого человека. Когда-то. Не теперь. Моя Avada настигла директора, когда Stupefy Поттера швырнул его и прокатил по земле. И на его благочестивой роже до сих пор написано удивление: еще бы, такой удар под дых от самого преданного ученика. Лорда поразило моим Petrificus, а вот Avada была уже Поттеровская. Я подумал о сигарете. Лень было шевелить замерзшими пальцами. Поттер вдруг посмотрел на меня, усмехнулся и достал пачку. Щурясь, закурил. Я пожал плечами и достал свои. Интересно, почему нас ни разу не натравили друг на друга? - Потому что мы слишком ценные экземпляры. Жемчужины двух коллекций, - ответил Поттер равнодушно. - Совсем забыл, что Дамблдор лично натаскивал тебя в легилименции, - отозвался я с иронией. - Натаскивал? – Поттер усмехнулся совсем не по-поттеровски, - Не знал, что то, что он делал со мной, называется «натаскивал». Он бросил взгляд в сторону, туда, где лежал еще не остывший труп директора Хогвартса. Могу поклясться, что он смотрел с презрением. Борода старика разметалась по земле, в ней запутались мусор и мелкие камешки. О да, так он выглядел намного ближе к своему настоящему облику! - Не волнуйся, на Тома ты смотришь так же, - не отрываясь от созерцания трупа, сообщил он. Мы молчали. Для нас это был момент высшего триумфа. Мы поставили точку в войне. Мы получили свою жизнь, хоть и не знали, что теперь с нею делать. Все-таки удивительно. Я шел убивать Лорда. Поттер шел убивать Дамблдора. А сбылось пророчество. Как мы объединились, не понимаю. Опыт? Легилименция Поттера? Его окурок приземлился недалеко от тела Дамблдора. - Так лучше, - сказал он, не глядя на меня. Неуважение к мертвым не в духе Поттера. - А кто сказал, что я его уважаю? – он покачал головой. Не надо думать, что это все – эти два трупа, замерзшие пальцы и альянс со старым врагом, - для окончания войны. Я не спасал мир, черта с два. Я спасал свою шкуру, остатки своих друзей. И если для этого нужно было закончить войну, - хорошо, я закончил ее. Мы закончили. А ради чего пришел сюда Поттер? Глупо, наверное, думать, что из идеологических соображений. - Глупо. В политику меня просто не пустят, идиотская мысль. Я тут потому же, почему и ты. Благодаря моему добрейшему наставнику из шестерых осталось трое. А нас было семеро… Он посмотрел на меня. И это был пронзительный, испытующий, злой взгляд. - Я хочу, чтоб ты рассказал. Я хочу услышать! Я вздрогнул. Догадка пришла быстро: остальные знали о легилименции и предпочитали показывать, а он в ответ транслировал свои мыслеобразы. Как это я сразу не заметил? Он говорит так, словно долгое время молчал. - Той ночью мы бежали из Хогвартса. Я не помню почти ничего. Она была смазанной. Обыкновенная ночь. Я говорил размеренно и скучно, но Поттер видел все во мне. Речь была ему приятна, почти непривычна, слышать звук голоса было для него подобно… успокоению что ли. Как знак того, что он больше не там, где привык быть. Но он все равно смотрел глубже. По привычке что ли. Он видел густую темноту, холодный пар изо рта, страх и холод, пробиравшийся под мантию. Я помню. Я помню все: от черных спин Упивающихся до мокрой ладони Северуса. Как ноги мои заплетались, и я готов был упасть, как Северус подхватывал меня, ничего не говоря, и тащил дальше. Три первые, запомнившиеся мне аппарации и десятки последующих, которые я помню уже одним сплошным комком. Я не в силах был смотреть по сторонам и мог думать только о том, как замерзли мои ноги в мокрых ботинках, как плохо мне, как болит и кружится голова. Но я никогда об этом не скажу. Кто бы ни попросил. - Мы много аппарировали, - продолжал я, - Утомительно. Я тяжело переносил аппарации. Меня дезориентировало, тащило заклинаниями, тошнило и рвало. Я почти ничего не видел, держась на помощи Северуса. Аппарации первого дня полностью выбили из меня не то, что дух, почти жизнь. - Потом мы остановились где-то переночевать. Мерзкое место. Мне казалось, я умираю. Хотелось только лечь и уснуть. Забыть про все мучения, оказаться рядом с отцом и матерью. Меня растряс Северус, насильно влил что-то, вкуса я даже не почувствовал. Я мучался ночью, мне снились кошмары, я бредил и метался. А утром все началось сначала. Все что я помню – тащившего меня Северуса. Ни слова упрека с его стороны. Это было еще страшнее. К вечеру, пройдя вновь через круги ада, я слишком хорошо слышал насмешки Упивающихся – они бы бросили меня, если бы не Северус. Лишь его голоса я не слышал в гуле, обливающем меня грязью. Я думал, что не выживу, но мне было все равно. Я был никому не нужен, я был бесполезной вещью, которую хотели бросить. Впервые в жизни понял, что для них я мусор под ногами. - И так много дней. Потом мы прибыли. Какая-то холодная страна, глухое место. Это было наше убежище и наш полигон. Наша тюрьма и наш дом. Я провел там год, не видя ничего, кроме тех стен. Нас не пускали наружу. Мы не могли аппарировать. Мы не видели родителей. Жили в хибарке все вместе, чтобы было теплее по ночам. Научились топить печи. Хватались за жизнь зубами. Нас было семеро. Панси, Теодор, Винсент, Грегори, Миллисент, Трэйси и я. Мы ничего не знали о том, где мы и зачем нас сюда привезли. Меня выходили за несколько дней, я прибыл последним. - Темный Лорд лично обучал нас. Его обучение больше походило на пытки. Cruciatus от пяти до двадцати секунд, а потом отсыревший домик - госпиталь с медсестрой. Кажется, она была немой. Позже нам довелось – чтоб ему на том свете также «довелось»! – узнать, зачем. Ван Гаартер, профессиональный химик, который был на прикорме у Лорда, был убит агентами Дамблдора, и разработки зелья-смягчителя эффекта Cruciatus были выкрадены или уничтожены. Так что Лорд, стремясь во что бы то ни стало добиться результата, шел привычным для него путем. Ни разу не оскользнувшись на нашей крови и не испытав угрызений совести от наших проклятий и молитв. Все, чего он смог добиться, - реакции. Его тело не приспособлено к выражению широкого диапазона эмоций, но мы выучились их читать. Он бил неожиданно, но мы ждали всегда. Мы пытались защищаться. Только что противопоставить Cruiciatus?! Мы обнаружили склад книг. Сплошная Темная Магия, ритуалы, обряды, кровь… Мы хотели жить. Так отчаянно, как никогда. Хотели убить его, потому что как никогда четко понимали – нигде не спрятаться. - Он сражался со всеми семерыми. Играючи отбивался, смеялся и издевался. Мы не привыкли сносить такие обиды, пытались отвечать словами и проклятьями, но ему все было нипочем. Заклинания были жестокими, в высшей степени ужасными, подобранными лично для каждого из нас. Он не считался с нашим возрастом и полом. - Никто не умер, конечно, он бы не позволил. Мы выдержали этот ад. Страшно было наблюдать за ними. Я помню Панси всегда веселой, она смеялась и над собой, и над другими. Без нее в гостиной факультета было пусто. Вскоре после начала этого кошмара шутки ее стали однотипными: наша жизнь, Лорд и будущая смерть. Смех растворялся в кашле. У Милли когда-то были прекрасные руки: родители учили ее игре на фортепьяно и скрипке. Даже ее будущий жених любил ее за эти руки, она ведь не красавица. Теперь она с трудом держала ложку из-за бесчисленных костедробящих заклинаний, которыми щедро кормил ее Лорд. Он отлично знал слабые места каждого из нас. Длинные волнистые волосы Трэйси постепенно выпадали от каких-то страшных корост, насылаемых им. Мы не могли их снять, и в конце концов она облысела. Теодор совершенно озверел, его дар красноречия превратился в насмешку природы: много зубов отсутствовало, он долгое время даже ел в отдельной комнате, пока не привык. Крэббу Лорд непоправимо повредил правую ногу, и Винс хромал. Гойлу без конца доставались ментальные атаки, и он совсем замкнулся в себе. - А ты? – спросил Поттер. Два года назад он бы со злобой сказал, что так и надо. Что я заслужил. Два года назад я сам бы тут же затеял свару. Целую вечность назад. - Мне сломали нос, как видишь. Теперь я чем-то напоминаю Снейпа. Он восстановлен из рук вон плохо. Медсестре был дан приказ спасать нас от смерти, но не от боли и шрамов. - Ты теперь храпишь и иногда с трудом дышишь, - ткнул Поттер в болевую точку, - Вы пробовали исправлять? Это возможно? Он так привык теперь хирургически точно определять точку укола. Он уже не понимает, что это больно. Его научили – он делает. Автоматически. - Не знаю. Мне уже плевать. Главное, что мы вырвались. Главное, что все закончилось. - Сколько из семерых погибло? - Трое. Панси, Винсент и Теодор. Панси перерезали горло ножевым, Винсу сломали позвоночник, его парализовало, и он запустил в себя Avada. Теодора убила Уизли ядовитым шипом. - Обвиняешь Джинни? - Я не хочу мстить, Поттер. Я устал и хочу только покоя, - я потер сломанный нос, это уже вошло в привычку. - И не надо. Джинни умерла через день, Нотт успел запустить в нее Гидрой. Ее лихорадило весь день и всю ночь после боя. - Ты любил ее? Да, я тоже умею бередить раны. Поттер поморщился. - Я любил Джинни Уизли, а не то, во что она превратилась. Они думали, это игра. Им казалось, они теперь выше и лучше других. Они гордились. Решили, что особенные. Я пытался что-то сказать, пока не понял, что Дамблдор создал для них мир, в котором они герои. От этого так просто не отказываются. Они стали придумывать себе клички, им казалось уже глупым называться простыми именами. У них появился стиль убийства. И я мог бы поверить, что кто-то из гриффиндорцев вроде МакЛаггена… Но никогда бы не поверил, что Луна, Невилл, Рон! Он замолчал и зажмурился. - Джинни стала Коброй. Она не хотела называться никак иначе, и даже мне не позволяла больше вспоминать. Это так глупо, так она говорила, вспоминать о бедности ее семьи, бесславности, бесцельности, слабости. Теперь-то они с Роном могли прокормить три таких семьи. Если бы мистер и миссис Уизли знали… – он помолчал и продолжил нейтральным тоном. - Да какая теперь разница. Ядовитый шип – это еще не вершина ее творчества. Она выучилась метать магией кинжалы, варила модифицированные яды. Ей нравилось это, ей казалось, что она управляет смертью. Они верили Дамблдору. А тот тщательно разграничивал реальный серый мир, где мы были лишь бессильными детьми, и тот, в котором жили они – где они и только они были высшей ступенью добра, решающей силой, элитой. - Кто еще погиб? - Невилл и Луна. Им повезло, они умерли, не зная о смерти друг друга. В одном бою. Внутренний огонь и Avada. А они любили друг друга. Невилл избрал путь пыточных. Жемчужиной его коллекции было заклинание «Взгляд Кали», подаренный ему лично Дамблдором на день рождения. Он звал себя Инквизитором. Забыл даже про то, что его собственные родители умерли для этого мира из-за таких, каким стал он. Помнишь его дуэль с Беллатрикс? - Он смеялся, - я вздрогнул, - Даже у тетушки не было такого ужасного смеха. - Я не видел тебя. - Я тебя тоже. - Ты руководил отрядами? - Да. - И я. - Вас было шестеро, ты сказал. - Рон, Гермиона, Луна, Невилл, Джинни и я. Началось с меня. Меня отослали на аврорский полигон. Я не знал толком, зачем, но догадывался, что для обучения. Если бы это было обучением… Аврорам было приказано по трое-четверо осыпать меня заклятьями. Они приходили дважды в день по расписанию. Поначалу я не понял, что это авроры – на них были какие-то маски – потом заметил под плащами форму. Догадался, что это в целях их безопасности. Чтобы я не мстил. Он хмыкнул, затянулся, смерил взглядом светлеющее небо. - Я быстро начал отвечать. С каждым разом становилось все тяжелее отбивать их атаки, их количество увеличивалось. Когда ко мне пришло десять человек и подняло палочки, я впервые сотворил боеспособный Cruciatus. После этого меня было уже не остановить. Теоретический арсенал у меня и без того был богат, я его не использовал, потому что помнил, что рядом авроры. Но после этого я уже не церемонился. И меня не посадили в Азкабан, нет. Знаешь что? - Что? – механически спросил я. - Меня поздравили с этим! Издалека, потому что после этих слов я начал швыряться уже Avada. Настоящей. - И даже после этого..? - Даже после этого. Я убил двоих. И ничего. Стало хуже на занятиях. Мне мстили за друзей. Думаю, этого не подразумевалось. Они пользовались боевыми класса гамма, это личный бой, но скоро перешли и на бета – это групповые, – пришлось учиться отбиваться. Я невольно запоминал их, эффект испытывал на себе. Если падал - добивали ногами. Думал все время, что это произвол, надеялся на помощь Дамблдора. - И что он? - Через месяц пришел сам. И я узнал, что все идет по плану! - Поттер сплюнул в сторону трупа директора, - Вот тогда и началось самое интересное. Он начал препарировать мои воспоминания. Старые, недавние, текущие мысли, область чувств – все подряд. Делал это как Снейп, хотя я-то прекрасно знал, что он может иначе. Такая боль ничем не лучше физической. Мне просто рвали сознание на части, восстанавливали и снова рвали. Пока я наконец не начал реагировать агрессивно. Как это случилось, я не помню, но однажды я просто выпал из реальности, когда Дамблдор меня атаковал. Очнулся сразу же. Стоял где стоял. Но директор улыбался, - Поттер с ненавистью смотрел вперед, - Так я на него с тех пор и реагировал. Я стал зверем. Личным чудовищем Дамблдора. Но знаешь, когда случилось самое худшее? Это был тот день, когда меня привели в порядок, одели в аврорскую мантию и доставили в Хогвартс в сопровождении двух авроров. Они были моими конвоирами, не давали мне свернуть или остановиться. Но каково же было мое удивление, моя страшная догадка, когда я понял, что выглядит это так, будто они идут за мной с почтением, спрашивают у меня что-то, хотя то были какие-то дурацкие вопросы! Выглядело это так, как будто я их босс, они слушаются меня, я теперь аврор. Шестнадцатилетний аврор. Я надеялся, что не поверят. Но ошибся. Дамблдор рассказал всем сказку про то, что я обучался в школе авроров и добился там грандиозных успехов. Сообщил, что это именно я пришел набирать особый отряд для борьбы с Волдемортом. Мне оставалось только с ужасом понять, что я ничего не могу возразить. Снейп был тут же, и когда я сделал единственное, что мог, – передал ему мыслеобразы моих уроков, - на половине поток пытались прервать, это был Дамблдор. Однако теперь я уже мог противостоять ему. На лице Снейпа я видел лишь обычную гримасу. Я просил помощи, но получил в ответ только три слова. - Какие? - Ты должен сам. Это подало мне идею. Худшим было то, что вызвались почти все. Авроры посмотрели на меня, но я ничего не мог сказать, только помотал головой. Они покивали и назвали пятерых моих лучших друзей. Только представь себе мой ужас. Они-то были уверены, что идут на праведную войну. И тогда я понял, что не Волдеморт мой настоящий враг. Их обучали не так, как меня. Это выглядело школой, а я не мог им ничего рассказать. Как только я пытался, меня разбивал какой-то дикий кашель. Я пробовал писать, но бумага сгорала в моих руках. Пришлось смириться. Транслировать прямые образы я еще не умел. Так мы вышли на войну. Я дважды чуть не потерял Рона из-за его излишней самоуверенности. Один раз Луну. С трудом снял гниение с помощью Снейпа. Он прорвался ко мне, помог кое в чем. Думаю, он был и с вами тоже. - Был. Нас через год выпустили из того места и доставили в Англию. Не дали увидеть родителей, никому. Мы были уверены, что их убили, когда они пытались прорваться к нам. Но Лорд сообщил, что родители у него, и в обмен на нашу помощь он вернет их. Они предали его, попытались выкрасть нас, и теперь ему не нужны. Но они нужны нам. Нас заставили вступить в войну. Снейп сообщался с нами, но он скрывался от Лорда, поэтому мало чем мог помочь. - И от Дамблдора, - добавил Гарри. - А потом, когда умер Тео… Он умер последним. Я понял, как надо поступить. На Лорде стояла сильнейшая защита, такую не могли пробить даже мы вместе. Но я знал, кто пробьет. То же самое, видимо, понял ты? - Я не мог достать Дамблдора, но узнал от Ордена, на какое время намечена дуэль. Старик решил доказать всем, что он еще крут, повторить дуэль с Гриндевальдом, - Поттер сжал губы. - А Лорд считал его единственным препятствием на своем пути. Я планировал добить, как и ты. Что ты собирался делать потом? - То же, что и ты, - усмехнулся Поттер, - Драться. - Без единого шанса на победу? - Почему же? – он покачал головой. - Весело получилось, правда? – я улыбнулся, - Ты планировал убить Дамблдора, а убил Лорда, исполнил пророчество. - Мы удачно помогли друг другу. Очень неплохой альянс. - Подлый, с вашей точки зрения. - С нашей? – он непередаваемо иронично поднял брови. - Да, это я не подумав. Многое изменилось. - Я потерял много любимых людей. И ту, которая должна была стать матерью моих детей. Да, я любил ее, мечтал жениться и иметь семью. Но это было, когда она еще была Джинни Уизли, а не Коброй. А ты? Я слышал, ты хотел жениться на Астории Гринграсс? - Хотел, - я поморщился, - Мне прямо сказали, что за такого монстра, как я, она не выйдет. Ей был нужен Драко Малфой, а не тот, кого ты теперь видишь. - Акинак, так тебя звали? - Иногда. Неужели ты увернулся от клички? - Нет. Но зачем они были вам? - Мы думали, что наша изуродованная жизнь уже не наша, а чья-то другая. И мы стали новыми существами, без фамилий и прошлого. Особенно больно было девчонкам. Они лишались своей красоты постепенно. Хотя им повезло, потому что… - Потому что тогда же перестала иметь значение их честь? - Что-то вроде того. У любви тоже, оказывается, есть замена. Истинная причина – отчаяние. Кто возьмет в жены тех, кем стали они? А сколько было истерик по поводу «Почему именно мы, почему никто другой?!» - Почему? - Самые сильные, выносливые, изворотливые, хитрые. Так как звали тебя, Поттер? - Вот ТАК меня давно уже никто не называл. И ты представить себе не можешь, как мне хочется, чтобы вернулись те времена. Меня звали Волк, потому что я был чужим даже для них. Потому что смотрел иначе, пропадал в свободное время снаружи, пока не отходил так далеко, что незримая петля затягивалась на моей шее. - Усеченное пространство? - Да. Они помолчали, всматриваясь в лица друг друга. - Наверное, самое страшное то, Поттер, что мы знаем все об убийствах, нападениях, стратегиях… но забыли как подойти к девушке, забыли, как интересно было разговаривать о чем-то, кроме боя. - Когда я иду по улице, я невольно оцениваю возможные углы нападения, боеспособность окружающих. - И любой шорох заставляет вынимать палочку. - За пазухой носить Оборотное Зелье. - И думать о том, когда же придет смерть. Мы поднялись. Поттер вдруг усмехнулся и почтительно наклонил голову. Я улыбнулся и сделал то же самое. - Скоро рассвет, - я посмотрел на стремительно розовеющее небо. - Куда теперь? – он смерил взглядом полоску света на горизонте и потянулся, хрустнув чем-то. - Найду родителей. А ты? - Жди меня через месяц в Литл Хэнглтоне. - Зачем? - Узнаешь потом. До встречи. Я усмехнулся про себя. Ладно. Пора. Однако я не смог уйти, не показав последний фокус. Даже если ни в чем не совру, я не говорю всего, такова уж моя природа. На моем месте оказалась черная гадюка. Когда она подняла голову с тонким язычком, на месте Поттера стоял худой волк. На морде его, казалось, была написана насмешка. *** - Как быстро все меняется, - Поттер осматривал могилу Риддла-старшего. - Никогда бы не подумал, что единственным здравомыслящим человеком в этом мире останется для меня Поттер, - усмехнулся я, оглядывая деревню неподалеку. - А как же Дэвис, Гойл и Буллстроуд? – Поттер поднялся с колен, отряхнулся и прошелся по молодой траве, ища что-то. - Трэйси исчезла, - я развел руками, - Ее родители сказали, что она больше не смогла жить так, как раньше. Они не знают даже, где она, просто однажды утром вместо нее нашли записку. - А остальные? - Грег с родителями уехал в Америку, подальше от воспоминаний, не оставил никому адреса. Трудно его в этом винить. Миллисент живет одна где-то в горах. Ее мать сказала, что она с головой ушла в религию. Что-то про Будду, кажется, - я пожал плечами. - Как твои родители? - Уехали во Францию. - А ты? - А я, как видишь, здесь, с тобой, жду объяснений, - отозвался я, с любопытством осматривая то, что он нашел. Поттер поднялся с корточек, заметив это. - На этом месте Питер Петтигрю убил Седрика Диггори. К надгробию Риддла-старшего был привязан я. И знаешь что? – он медленно подошел к покосившемуся камню, поднял палочку и, повинуясь его движениям, на камне начали проступать буквы. Откровенный вандализм вызвал у меня лишь любопытство: раз Поттер это делает, значит, на то есть причины. Я, наверное, теперь знал его лучше, чем кого бы то ни было в этом мире. Буквы сложились в слово «Воздастся». Я вопросительно поднял бровь. - Если бы этот ублюдок позаботился о своем сыне как следует, не было бы всего этого, - пояснил Поттер, пряча палочку в карман. - Ты о чем? - Не знаешь? – он, казалось, даже удивился. - Меня это мало интересовало тогда, сам понимаешь. Но я подозревал, что он грязнокровка, - мой взгляд снова упал на маггловские домики неподалеку, - Только у грязнокровки может быть такая ненависть к другим грязнокровкам. - А вы? – Поттер тонко улыбнулся. Я ненадолго задумался, потом пожал плечами. - Много всего. Знаешь, воспитание, его ораторский дар… первое время. Мы молча постояли. Воздух здесь был приятным, мирным. Я забыл, какой он – воздух, в котором нет войны. - Я хочу, чтобы ты остался здесь, со мной, - вдруг сказал Поттер, уставившись на лес за рекой. - В Литл Хэнглтоне? – пораженно уставился на него я. - Да. Он выглядел в высшей мере странно. Спокойный, с прищуренным усталым взглядом, излучающий уверенность старика, он все же был молод и красив, несмотря на седые у висков волосы, а ведь нам едва стукнуло двадцать. Война состарила нас молниеносно. Чего он хотел теперь? - Ничего, наверное, - он посмотрел на меня все тем же внимательным взглядом, - Здесь спокойно. - Да кем мы здесь будем? Призраками ушедшей войны? – я излучал насмешку, но он прекрасно «видел» через все это мои сомнения. Все, что было во мне прежнего, рвалось к нему – единственному оплоту моего счастливого прошлого и единственной возможности иметь какое-либо будущее. Я хотел излечиться. Я хотел жить. Для начала хоть как-нибудь. - Здесь живут магглы, - возразил Поттер, - Им наплевать. Я открыл было рот, но Поттер махнул рукой. - О, перестань! Гоблины не допустят, чтобы политика как-то влияла на тех клиентов, которые держат у них подобные суммы. - Смеешься? – я огляделся и покачал головой, - Это не наша жизнь! Что мы здесь будем делать? Коров пасти? Магглам болячки лечить? - А пусть даже и так, - Поттер пожал плечами, - Что осталось для тебя там? Я вздохнул. - Да, ничего, я знаю. Но я даже представить себя не могу без того мира. - Единственное хорошее, чему научил меня Дамблдор, состояло из двух слов, - он посмотрел прямо на меня, и я знал, что он видит глубже, чем хочет, но очень старается туда не смотреть, - Время и любовь. Я вздрогнул. Значит, он все-таки видел. Ушедшие безвозвратно школьные годы с гадостями и издевками. Но теперь он видел больше. Теперь он видел причину. - Значит, призраками? – усмехнулся я, оглядывая кладбище, - Тогда нам следует хотя бы найти себе мрачное обиталище на первое время. И цепи, ты знаешь, цепи никогда не выйдут из моды.